Александра Апрельская - Маршал грозового мира

Было десять часов вечера. На город спустилась темнота, и Бьюкенен уже зажег в квартире несколько светильников. Хозяин и гость прошли в небольшую комнатку со шкафами, заполненными книгами по медицине. Хор ради интереса пробежался взглядом по корешкам, однако все названия были скучны и довольно однообразны. Стола, на удивление, в этом кабинете Кей Аймалдэн не имел, а писал на широком подоконнике, максимально близко придвинув к нему стул. Стопки книг стояли и на полу, занимая все свободное место. С рассеянным извинением Бьюкенен сходил в соседнюю комнату и принес табурет, каким-то чудом не задев им ни одну из стопок и не устроив гигантского обрушения. Видимо, он уже бессознательно лавировал среди устроенного беспорядка, а мозг в это время пытался хоть немного отдохнуть.

— Вот, возьмите, — Кей Аймалдэн опустил табурет рядом с подоконником, пододвинув вбок свой сильно скрипящий стул и сам усевшись на него. — Признаться честно, я даже не знаю, чем мы сможем заняться этой ночью.

— Мы? — приподнял брови Мальс. — Мне казалось, что вы захотите поспать.

— Вот чего я действительно хочу, так это не иметь проблем с полицией, — вздохнул Бьюкенен и не смог сдержать зевок. Вполне возможно, что в это время он обычно уже ложился. — А потому я предпочитаю, чтобы меня проверили сразу и навсегда. Ради этого стоит потерпеть одну ночь. Я, правда, не уверен, проявит ли себя сегодня настоящий преступник, да и было бы бесчеловечно радоваться новому убийству, однако… Я просто надеюсь, что меня подозревать перестанут.

— Не говорите ерунды, — поморщился Хор. — Вам — хочется-, чтобы сегодня ночью кого-то убили и вы перестали иметь проблемы с полицией. С такой профессией, как у вас, легко потерять излишнюю чувствительность.

— Да, насчет профессии вы правы, — странным голосом произнес Бьюкенен. — И все же потеря излишней чувствительности ничего не значит: даже перестав переживать после каждой смерти, я не стану призывать эту смерть к тем, кого ещё можно спасти. Пределом моих мечтаний была бы поимка убийцы в эту же ночь, но, боюсь, это не так уж вероятно. Лично я считаю, что маловероятно и убийство. Скорее всего, не произойдет ничего. Как ни печально это признавать, но Объединенный Мир уже сталкивался с серийными преступниками, и некоторые из них даже пытались угрожать полиции, но большинство этих угроз ничем не оканчивались.

— Вы так много знаете об этом? — только и спросил Мальс.

— Я расспрашивал всех, чтобы хоть как-то понять, что произошло на дирижабле. Кроме того, признаюсь, я банально боялся. Безопасность — слишком относительное понятие, любой бы сказал, что адмирал Иушнице находился в безопасности на «Рассекающей». Тем не менее, он мертв. А я не собираюсь лишать своих пациентов шанса на выздоровление.

Они некоторое время помолчали, а затем Кей Аймалдэн предложил:

— Может, желаете чего-нибудь попить для бодрости? Мне-то уже бессмысленно травить себя, давно понял, что это не работает.

— Если вам нетрудно, чая, — попросил Хор. — Надеюсь, у вас найдется что-то, от чего не заснешь?

— Должно быть, — лицо Бьюкенена сделалось озабоченным. — А вы не боитесь, что я убийца и вас отравлю?

— В таком случае мне поставят памятник как разоблачителю Кея, Маршал возложит цветы, все поплачут, а Ричардели будут прыгать от восторга, поскольку в Эссентессеры изберут кого-то из них, — безмятежно пожал плечами Хор. — Я не рискую. Я даже был бы рад, если бы вы меня отравили: в таком случае вышло бы, что пожертвовали только мной, а не неизвестным количеством жертв.

— Вы альтруист? — Бьюкенен уже поднялся, чтобы идти за чаем, однако решил продолжить философскую беседу.

— Нет, я реалист. Я просто понимаю всю ценность своей жизни и в какой-то ситуации готов её отдать, в какой-то — нет.

— И в чем же заключается главная ценность вашей жизни? — внезапно спросил Кей Аймалдэн, ради такого серьезного вопроса даже перестав выглядеть едва поднятым с кровати.

— В том, что я способен действовать, — ограничился общими словами Хор. — Я могу ещё многое устроить — и постараюсь это устроить, однако я не против того, чтобы одной своей жизнью поймать в ловушку столь опасного преступника, как Кей. Потому что если б он продолжил свои убийства, то в список жертв мог попасть и я.

— Вы уже дважды назвали его Кеем, — Бьюкенен действительно выглядел слегка удивленным. — Почему? В первый раз мне показалось это странным, но вы как раз говорили обо мне как о кандидате на эту роль, а теперь при чем тут я?

— Да ни при чем, — хмыкнул Хор. — Просто его так зовут.

— Убийцу? — расширил глаза Кей Аймалдэн.

— А кого же ещё? Он так подписывался в некоторых своих посланиях. Конечно, имя не настоящее, и тем не менее это сходство выглядит очень любопытно.

Бьюкенен сделал глубокий вдох, то ли успокаиваясь, то ли просто незаметно зевая.

— Теперь я понимаю, почему вы обратили на меня столь пристальное внимание. И ещё я знаю, что в деле с этим… Кеем замешан лекарь, ведь вскрытие всех тел делал один из Аймалдэнов… Если честно, я даже не представляю, кто из нашей семьи мог бы такое устроить. Это дико, это просто не соответствует тем принципам, какие вкладывали во всех нас с самого рождения. Дар лечить, дар возвращать людям жизнь — как он мог настолько искривиться, чтобы человек сам начал отнимать жизни? Нет, ни один Аймалдэн не стал бы такого делать… Да, я не могу ничего противопоставить фактам, кроме этой глупой уверенности в том, что каждый из нас так же предан делу, как и я. Впрочем, не надо об этом.

— Почему же? — усмехнулся Хор. — Вы уже узнали, что я считаю главной ценностью своей жизни. А что насчет вашей?

— А тут все ещё проще, — тихо ответил Бьюкенен. — Я, насколько могу, помогаю людям и двигаю вперед медицинскую магическую науку. Может быть, благодаря моим исследованиям удастся сделать шаг к исцелению самых тяжелых болезней. Так я иду за чаем?

— Безусловно, — кивнул с удовлетворением Мальс. — Я просто хотел вас немного расшевелить разговором, чтобы вы не заснули по дороге.

— О, это вполне может быть, — вздохнул Кей Аймалдэн. — Я прошу прощения, но моя профессия порой утомляет.

С прежней ловкостью лавируя между стопок книг, он исчез за дверью, оставив Хора размышлять над этой небольшой беседой. Последнему все меньше и меньше верилось в то, что Бьюкенен причастен к убийствам. Хотя… может, именно этой цели он и добивался, сказав, что собирается убить, а затем с готовностью согласившись на откровенную беседу? Даже если этой ночью ничего не произойдет, Мальсу будет все сложнее и сложнее считать его преступником. Ловкий ход, если это ход. Хотя… если б Кей действительно это планировал, то он мог бы столкнуться с некоторой непредсказуемостью: кто знает, а вдруг этот шальной преемник Маршала не поведется на все разговоры и только усилит подозрения?