Александра Апрельская - Маршал грозового мира

В соседней комнате, служившей, видимо, кухней, шуршал другой — как надеялся Хор — Кей. Раздался шум чего-то падающего и тихое ругательство. Возможно, в поисках не используемого им самим чая Бьюкенен переступил привычные границы, в которых действовал очень ловко, и сказалась его рассеянность, вызванная утомлением. Мальсу все больше казалось, что вне госпиталя и выполнения своих обязанностей этот человек живет на автомате, как исправный механизм, и проявляет личностные качества только там, рядом со своими пациентами.

Наконец хозяин квартиры снова появился на пороге кабинета.

— Чайник пока греется, и я надеюсь, что ничего там не спалю. Почти не использую свою газовую плиту, — со слегка виноватой улыбкой признался он. — Мне совершенно некогда готовить. Ем в нашей столовой — то есть, в столовой госпиталя, там все действительно вкусно. Маскэрэ как-то пытался соорудить пару шедевров на нашей кухне, однако вышло у него не очень хорошо. Я вообще от этого далек, но чай, конечно, приготовить смогу.

— Так вы спасаетесь от утомления только сном? — полюбопытствовал Мальс.

— Если хочется спать, то чем это исправить, как не сном? — после всех манипуляций с чайником Бьюкенен выглядел ещё более бодрым. Он снова прошел к окну и сел на стул, закинув ногу на ногу и чуть попав ботинком по штанине гостя. — Прошу прощения. Всякие напитки и травы я не люблю, они действуют лишь некоторое время. У меня утомление — часть профессии, от этого никуда не денешься, а расшатывать здоровье только для того, чтобы не выглядеть в глазах других людей лунатиком, я не хочу, — последние слова Кей Аймалдэн произнес довольно жестко. Кажется, он действительно проснулся, только шутить над этим не тянуло. Мальсу хотелось глубже изучить этого человека как раз в то время, когда его не скрывала от других мутная пленка вечной усталости.

— Признаюсь, я тоже мало что принимаю, — сообщил он для поддержания разговора, — однако я просто привык спать совсем мало и не испытываю от этого неудобств. Когда есть время, могу пролежать до обеда, отдыхая, но в целом эта проблема для меня не очень-то остра. Конечно, я отличаюсь от вас, ведь я не трачу свой дар: у меня его просто нет.

Брови Бьюкенена медленно поползли вверх.

— У вас нет дара? И вы — преемник Маршала?

— Я знаю, что это смотрится немного непривычно, — пожал плечами Мальс. — Но — да. При выборе наследников немалое предпочтение отдается дару, однако Маршал делал выбор по итогам экзамена и заупрямился: подавай ему только того, кто лучше всех этот экзамен сдал. А это оказался я. Знаете, как в сказке про девушку, которая оставила принцу свою туфельку, и он женился на той, кому туфелька подошла, не обращая внимания на её социальное положение.

— Так то сказка, — Бьюкенен до сих пор выглядел озадаченным. — И там была любовь, а здесь речь идет не о браке, а об ответственном выборе.

— Ну и что? — Хору даже стало смешно. Привыкли же люди к классическим рамкам традиции — и удивляются даже не такому уж важному отклонению от принятого. — Маршал посчитал мои военные таланты достаточными для этого.

— Знаете, — Бьюкенен резко посерьезнел. — Я, может, в чем-то ошибаюсь, но только не в этом. Эссентессерами ни разу не становились люди без сильного дара. И на таланты в этом случае никто не смотрел. Если вы — преемник Маршала, то вы обязаны иметь высокий уровень магии. Иначе Регент выразила бы вашему учителю протест, и вас удалили бы. Но она этого не сделала. Так в чем же дело?

— В детстве мой дар считали сильным, — задумчиво произнес Мальс. Он как-то упустил это обстоятельство из виду, наивно посчитав, что хоть для Эссентессеров действительно важны настоящие таланты. — Потом он постепенно начал ухудшаться, и лет в шестнадцать совсем исчез. Я стал просто Хором, чтобы с этой низины вознестись до Эссентессера.

— Это действительно странно, — кажется, Кея Аймалдэна сильно взволновал поднятый вопрос. — Возможно, Регент согласилась на вашу кандидатуру потому, что у вас есть потенциал возвращения дара.

— Мне пока слишком мало везет для этого, — отшутился Хор.

С кухни потянуло паленым, и Бьюкенен, выругавшись, бросился туда. Кажется, прошло слишком мало времени для того, чтобы чайнику был нанесен серьезный урон, и все же с учетом того, что плиту использовали мало, Мальс побеспокоился о сохранности квартиры. Было бы не очень приятно, если б милый разговор перетек в тушение пожара. В бедствиях люди узнаются лучше всего, но это бедствие выглядело просто смешным.

Хор прислушался: кажется, мольбы о помощи с кухни не неслось, хотя Кей Аймалдэн усиленно чем-то шуршал и позванивал. В конце концов он появился в кабинете с фарфоровой чашкой в руках, в которой опасно покачивалось налитое до краев содержимое. К счастью, Бьюкенену удалось водрузить свою ношу на стол, не расплескав ничего по пути. Он облегченно вздохнул.

— Ничего страшного, там просто на плите валялись какие-то старые кусочки — от них и начало пахнуть. Зато я успел вовремя: чайник как раз закипятился, а если б мы с вами проговорили дольше, то пришлось бы ставить его заново.

— Спасибо за этот подвиг, — чуть улыбнулся Хор, пододвигая к себе чашку. — Сами ничего не будете пить?

Кей Аймалдэн только рукой махнул:

— Воды себе принесу, большего и не надо. Вот в столовой госпиталя очень вкусный компот бывает, но его до дома не донесешь. Я сейчас.

Пока Бьюкенен бегал за кружкой воды, Мальс отпил чая: в нем определенно не хватало сахара, но это можно было потерпеть.

— Ну как, бодрит или нейтрально? — поинтересовался сонный гостеприимный хозяин, опять садясь рядом с ним.

— Пока не совсем понял, но однозначно спасибо, — кивнул Хор.

— На каждого по-разному травяные сборы действуют, — поделился врачебным опытом Бьюкенен. — Я знал людей, которые возбуждались от слабого успокоительного. Индивидуальные свойства организма, особенно завязанные на магии, многое значат.

— В моем случае магию можете отметать — впрочем, это мы уже обсудили, — хмыкнул Хор и отпил ещё немного чая. Собеседник глотнул воды из кружки. — Вы вообще болтливый человек? — непринужденно спросил Мальс. — Просто у нас есть ещё часов девять-десять, у меня язык подвешен неплохо, но говорить все это время один и развлекать вас я, увы, не сумею.

— Не могу назвать себя болтливым, — вздохнул Бьюкенен. — Да мне особо и некогда. С близкими людьми могу проговорить довольно долго, но не больше получаса, наверное: дальше я должен или заняться своими обязанностями, или как следует отдохнуть.

— Вы мне напоминаете госпожу Регента, — отчего-то захотелось покрасоваться своим Эссентессерским положением. — Она тоже живет только для своего служения и практически не имеет личной жизни. Вы не думали когда-нибудь жениться?