Карен Монинг - Песнь лихорадки

— Я хочу, чтобы ты выпустила эту проклятую боль, — резко ответил он. — Злись. Плачь. Побей меня. Швыряйся вещами. Мне все равно. Делай что хочешь. Но отпусти эту боль.

Я начала дрожать, и понятия не имела, почему. Я поела по дороге сюда. Мне не было холодно. Мне казалось, что моя кожа сделалась слишком тесной для моего тела, а грудь — слишком маленькой для моего сердца.

Я вдохнула, глубоко и медленно. Выдохнула еще медленнее и ровнее. Повторила.

— Не надо! — проревел Риодан, вновь встряхивая меня. — Не смей этого делать, черт подери. Не смей снова отключать это.

Я холодно ответила:

— Не суди меня. У тебя нет никакого права. Ты не был на моем месте.

— Я не сужу тебя. Я пытаюсь помочь тебе увидеть другой путь.

— Мне не нужен другой путь, — я сбросила его руки с плеч. — Я в порядке. Я всегда в порядке. И всегда буду.

— Проклятье, Дэни, что мне нужно сделать…

Я перешла в режим стоп-кадра и вылетела за дверь.

Когда она почти закрылась, я услышала удар кулака по стене, звон ломающегося стекла и яростное:

— Дерьмо! Проклятье! Черт! Проклятье!

— Дэни ушла, — прошептала я безучастно и исчезла.

Мак

В пять часов этим вечером команда — те из нас, кто собирался спасти наш мир — начала собираться в «Книгах и сувенирах Бэрронса». Я сдвинула королевские честерфильды, чтобы они образовывали две стороны квадрата перед камином, и заполнила две другие стороны креслами. Неподалеку на стойке, которая как раз для таких целей раскладывалась в столик, стоял свежий кофе и ассортимент вчерашних пончиков.

Время возвращаться к работе. Я достала музыкальную шкатулку из-под половиц в моей спальне наверху, схватила браслет и бинокль — три предмета, которые я по непонятным причинам прикарманила во время смутного пребывания в Белом Особняке — и принесла их вниз, засунув в рюкзак.

Я понятия не имела, была ли польза от всех трех предметов или окажется ли нужным хотя бы один из них. Но я не могла отделаться от интуитивного ощущения, что музыкальная шкатулка каким-то образом важна для наших целей. Нам нужна песня, шкатулка играет песню, и она была в Белом Особняке. В этом что-то есть, я была уверена.

Существовало восемь реликвий Фейри — предметов, необычайно важных для древней расы, крупнейших и сильнейших ОС из всех ОС.

Четыре реликвии Видимых представляли собой уже существовавшие предметы, согласно легенде, и их получил в дар или заполучил иным способом Двор Светлых. Это Копье Судьбы, Меч Света, Котел Забвения и загадочный Камень — чем бы он ни был — не путать с четырьмя камнями, которые создал Король Невидимых, чтобы заточить Синсар Дабх.

Четыре реликвии Невидимых: Амулет — настоящий, который Бэрронс куда-то припрятал, а не те три амулета, которые я раньше носила на шее и которые он добавил к своему тайнику на хранение; Зеркала; Синсар Дабх ; и таинственная Коробка.

В отличие от Светлых Реликвий Темные не существовали с самого начала. Амулет, Зеркала и Книга были созданы Королем Невидимых, который пытался обратить свою возлюбленную в Фейри. Логика указывала на то, что четвертая Реликвия так же была создана королем. Он отдал возлюбленной Амулет и часть Зеркал, которую он сумел удержать вне контроля Королевы Видимых, но по очевидным причинам он не дал ей Книгу. Он также дал ей музыкальную шкатулку, потенциальный объект силы. На мой взгляд, абсолютно правдоподобно, что она может оказаться недостающей четвертой Реликвией.

Два других предмета, бинокль и браслет, несомненно, являлись объектами силы, но я понятия не имела, что они собой представляли и для чего были нужны.

Но подозревала, что Круус знает.

Риодан приехал первым и припарковал свой крутой военный Хаммер матово-черного цвета перед входом.

Считанные минуты спустя Джада прикатила на не менее крутом мотоцикле, припарковалась рядом и вошла в магазин, длинноногая и агрессивная, с головы до пят одетая в черную кожу, ее длинные волнистые рыжие волосы покорно распрямились и были собраны в безупречный конский хвост.

Мгновенно стало заметно, что между этими двумя повисло серьезное напряжение, и я вздохнула. Я ожидала напряженности между Круусом и Кристианом, между Круусом и всеми остальными. Но за исключением Крууса мы были слаженной командой. Мы должны ладить.

Раньше Джада больше напоминала Дэни. Теперь она снова выглядела и вела себя как Джада. Хоть это меня и расстроило, я не совсем удивилась. Айсберг не тает за раз, и я подозревала, что случись это — с разумным существом — это вызвало бы стремительное превращение в лужу ужаса. Джада была айсбергом. Она подтаяла по краям. Естественно, она будет немного колебаться, прежде чем позволит большой части своей ледяной отчужденности растаять. Подтаявшие края — уже хорошо. Я могу с этим жить. Впрочем, я собиралась потом выяснить, что такого ей сказал Риодан, чтобы заставить ее вновь застыть, и устроить ему за это выговор.

Когда Джада опустилась в кресло (неудивительно, диван — это все равно что страна, которую делишь с остальными, а кресла — острова), я выгнула бровь и сказала:

— Серьезно, мотоцикл? Когда ты умеешь передвигаться в режиме стоп-кадра?

— Это Дукатти, — холодно поправила она. — Десять-девять-восемь S. Способен развивать скорость до…

— Двухсот семидесяти одной мили в час, — закончила я с улыбкой. Я люблю машины. И быстрые мотоциклы тоже. Когда-то я жаждала купить Додж Томагавк, хоть его и никогда не воспринимали всерьез как мотоцикл.

Она не улыбнулась в ответ.

— Нелогично ходить, в режиме стоп-кадра или нет, когда можно ездить, таким образом, экономия протеиновых батончиков. Не знаю, почему я раньше этого не делала.

Ой-ей. Слова «нелогично» и «таким образом» вернулись — верный признак, что Дэни дистанцируется от эмоций. Но почему? И я знала, почему она раньше никогда не ездила на байке. Она любила свой город и предпочитала передвигаться на своих двоих, а не ездить на машине. Дэни, которую я знала, любила чувствовать вещи.

Риодан сел на краю одного из диванов, лицом к входной двери. Ага. В этом весь Риодан. Наблюдать за выходом, иметь возможность легко напасть или сбежать.

Я налила себе чашечку кофе и села посередине дивана лицом к камину, рядом с Бэрронсом, который сидел справа от меня, тоже лицом к двери.

Следующим пришел Кристиан, посмотрел на меня и взорвался:

— Гребаный ад, что с тобой случилось, Мак?

— Никто тебе не сказал? — удивленно спросила я. И торопливо добавила: — Извини за кокон. Это была не я.

— Я знаю, что это была не ты, но девушка, я никогда больше не полезу вытаскивать щепку из твоего глаза. Ты скорее ослепнешь, чем я тебе помогу.