Марийка Вольф - Академия БДиМ. Мы никогда не спим

И реакция была восхитительной! Ожидающий на кровати мужчина моментально переменился в лице, пожирая жадным и восторженным взглядом, и продолжал меняться с каждым моим шагом, даже пытался бороться с чувствами и закрыл глаза руками. Вот только все равно сквозь пальцы наблюдал.

— Жестоко. — Везувиан выдохнул в сторону, стараясь не обращать внимания на забравшуюся под одеяло меня.

— Что именно? — удивилась ведьма с игривой улыбкой.

Рано радовалась. Потому что в одно единственное мгновение Везувиан навис надо мной и накрыл губы очень жарким поцелуем. Грубым, настойчивым, таким ярким, путающим мысли, что становилось несколько страшно, но и возбуждающе. В душе адепта БДиМ всколыхнулось любопытство, к чему это может привести, и именно оно заставляло отвечать на страсть страстью, запустить пальцы в жесткие волосы, подаваться на встречу, каждому прикосновению, гореть от желания вместе с Везувианом, подставлять шею, когда поцелуи переместились ниже, и разочарованно выдохнуть, когда они прекратились. Виан поглаживал ключицы и открытый участок кожи на груди, не отрывая тяжелого, обреченного и по-прежнему жадного взгляда, прежде чем серьезно посмотреть мне в глаза.

— Ты же понимаешь, что мне этого мало?

Я кивнула, прекрасно понимая, какая это ужасная пытка. Смотреть, но ничего не делать. Потому что и сама совсем недавно могла лишь смотреть, без надежды на ответ. А Везувиану приходилось явно сложнее. Он взрослый мужчина, что не привык отказывать себе в желаниях, но, тем не менее, уважал мои и понимал, что я не готова к своим первым серьезным отношениям.

— Прости. — Только и промямлила я.

— За что? — он лукаво улыбнулся, все так же нависая. — Мне все нравится. И ты права, нам следует узнать друг друга лучше. Привыкнуть к скверности характеров. Кстати, я освободил время до обеда. Проведешь его со мной?

И такая надежда во взгляде, что ведьма почти согласилась.

— Я не могу.

— Но в летную школу тебе не надо. — Мужчина несколько напрягся.

— Зато надо в библиотеку. Мы с Ритой договорились.

— А если ты проспишь? — хитро сверкнули зелено-желтые глаза.

— Никакой магии, Везувиан! — предупредительно зашипела ведьма.

И на меня обиделись. Маг перелег на подушку и недовольно смотрел в потолок. Ведьма виновато закусила губу. В голове роились мысли, что до полудня в обычных обстоятельствах я бы все равно в библиотеку не попала. И чувство вины уже грызло сердце. Виан старался, график свой поправил, а ведь не отдыхает практически. Я перелегла на бок, положила голову на его плечо и долго-долго виновато смотрела, и все же согласилась провести утро с ним, не выходя из номера и только до полудня. Маг без лишний разговоров заключил в теплые объятия, снова осыпая легкими поцелуями, как счастливый ребенок радуясь согласию. Я была не против и тоже счастлива.

— Ви, а почему вас называют хирилловой тройкой? — уже потом, засыпая и позевывая, спросила я.

Виан усмехнулся, но на вопрос ответил.

— Потому что мы были, как вы с Ритой, только трое и раза в три хуже.

И узнать бы, что это значит, и как Везувиан мог быть еще хуже, чем я, но хотелось спать. Очень хотелось.

На лицо легли теплые солнечные лучи, заставляя проснуться. Но едва я разлепила веки, как Брагденвиль склонился надо мной, целуя в висок. В брюках и распахнутой рубахе, он просто лежал рядом поверх одеяла и изучал какие-то бумаги. Даже в свой так называемый выходной Виан всегда чем-то занят. Меня окончательно перестала мучить совесть, что я опоздаю в библиотеку заниматься нашим непонятным расследованием. И пока он убирал бумаги, я посмотрела на часы, что показывали половину десятого, и возмутилась тем, насколько мало у нас времени.

— Ты так сладко спала, что я просто не смог. И я все равно провожу время с тобой, так что не вижу разницы.

— А я вижу. — Фыркнула я, раздражаясь. Два с половиной часа это так мало.

— Да, я теперь тоже заметил. — Хохотнул он, с явным намеком на мое недовольство.

А я обиделась и демонстративно перевернулась на другой бок. Реакция последовала незамедлительно. Теперь уже Везувиан виновато прижимался ко мне, терся щекой о плечо, а я таяла.

— Прости, малышка.

— Нет. — Из чистой вредности я решила поупрямиться.

— Пожалуйста. — Заканючил темный маг.

И снова я проиграла. Мы же темные. Для нас любовь святое. Еще конечно интриги, пакости, гадости, коварство, убийство кого-нибудь, кто очень мешает жить, месть… Но любовь самое святое и ценное. Мы же ради любимых горы свернем. Они наша сила и главная слабость. Самое уязвимое место. Самое искреннее чувство. Отнимете у темных магов любимых и наживете себя самых беспощадных врагов, ибо без них умирают все остатки человечности. Потому что любим по-настоящему лишь однажды. Живем только ими. Забыв обо всем, сходим с ума, не различаем ни друзей, ни врагов стоит только нависнуть угрозе над тем, кого мы любим. Сколько городов было разрушено из-за такой безумной любви. И как же падем к ногам любимых. Становимся безвольными куклами, выполняя все прихоти. Такой судьбы врагу не пожелаешь. А Виану я не желала и подавно. Но уже слишком поздно, и в моей власти только одно: сделать так, чтобы он не потерял свою волю, продолжал трезво мыслить и жить не только ради меня. Слишком жестоко заставлять выпрашивать прощение за такую мелочь. Все мое поведение жестоко. И надо признать, за его улыбку я душу Хириллу заложу, хоть и боюсь произнести это вслух.

— И чем ты хочешь заняться? — довольная улыбка расползлась по лицу, и, сменив гнев, то есть вредность на милость, я повернулась обратно.

— Даже не знаю. — Справился с изумлением Везувиан. — Поваляться в кровати?

Предложение было воспринято на ура. Как оказывается мало надо для счастья. Всего несколько минут побыть только вдвоем, просто лежа рядом в полном молчании. Дольше любопытные адепты молчать просто не умеют.

— Ви, а когда ты понял?

— Что люблю? Сразу как вернулся. — Такое честное и искреннее признание легло тяжелым грузом на сердце. — И до этого только и думал, как там моя маленькая Руби, жива ли, невредима. Но когда увидел, что уже и не такая маленькая, а по-настоящему взрослая, и такая искренняя в своих чувствах, понял, что за твою улыбку отдам все, что есть, а за слезы просто убью.

— Ты рискнул всем, признавшись.

— Не скрою, — усмехнулся он, — было страшно. И все же оно того стоило, Руби. Может, ты никогда не сможешь ответить тем же. Может, полюбишь другого. Но сейчас не отталкиваешь. И знаешь, что самое ценное?

— Что?

— Ты начинаешь мне открываться. Сомневаешься, боишься, но идешь на встречу. И я бы вечно вот так лежал рядом с тобой, выслушивая какой изверг ваш лорд-директор, как защищаешь свою работу.