Полина Флер - Сердце василиска (СИ)

Утром меня разбудил не нежный поцелуй в щеку, а звук охотничьего рога, протрубившего едва ли не над самым ухом. Я вскочила, в испуге озираясь по сторонам, но увидела только довольно ухмыляющегося Дитера с рогом в руках.

— Ты! — возмущенно вскрикнула я. — Я могла умереть от испуга!

— Подумаешь, обычная армейская побудка, — пожал плечами Дитер.

— Ах, обычная! Так получи! — я запустила в него подушкой.

Дитер подушку поймал и прижал к носу.

— Мм… люблю запах теплой и сонной птички. Она так изящно машет крылышками, когда пугается!

— А еще я изящно машу сапогами сорок второго размера! — в тон ему ответила я и подхватила стоящий у кровати генеральский сапог. — Чей туфля? Твое? Готовься, сейчас будут пули свистеть над головой!

Дитер выставил подушку как щит и принял пафосную позу.

— Фессалийские драконы не сдаются!

— Русские и подавно! — я швырнула сапог, Дитер уклонился и с рычанием бросился ко мне. Я пискнула, ныряя в облако перин и подушек. Дитер навалился сверху и просипел:

— Сдавайся, птичка!

— Ни за что! — сказала я и поцеловала его в губы.

— Вот как! — выдохнул он, глядя глаза в глаза. В его зрачках закрутились золотые спирали. — Запрещенный прием?

— Еще нет, Ваше Сиятельство, — улыбнулась я. — Но сейчас будет…

Я скользнула рукой по его груди, оглаживая напряженные мускулы, чуть выпуклые нити шрамов, круговыми движениями обвела живот. Дитер выдохнул сквозь сжатые зубы и подтянул меня к себе. Его поцелуи обжигали кожу, ладони гладили живот и ноги, задирая подол ночной сорочки все выше и выше, пока не почувствовала, как моих бедер коснулась напряженная плоть.

— Вы… ненасытны, Ваше Сиятельство, — с придыханием произнесла я, дрожа от сладкой истомы. — Неужто мало ночи?

— Твой нектар… слишком дурманит разум… моя роза, — прошептал Дитер между поцелуями. — Его всегда мало…

Горячая ладонь скользнула между бедрами. Я застонала, откидываясь на подушки, и бесстыдно раздвинула колени. Тело горело, по венам пробегал ток, а может магия.

— Дитер! — прошептала я, выгибаясь ему навстречу.

Потом грохнула, открываясь, дверь.

— Ваше Сиятельство, карета подана! — во все горло прокричал Ганс.

Дитер зарычал, но не от страсти, а от ярости. Я залилась краской до корней волос, но не потому, что оказалась почти обнаженной перед ошарашенным взглядом адъютанта, а потому, что услышала отборную и виртуознейшую фессалийскую ругань из уст моего мужа, и единственными разборчивыми словами были:

— Куда прешь, болван? Не видишь, мы с супругой не одеты?!

Потом в несчастного Ганса полетел второй сапог, оставшиеся подушки и даже медный канделябр. Дверь захлопнулась снова, и уже потом послышалось приглушенное извинение:

— Простите, Ваше Сиятельство! И вы, Ваше Сиятельство! Но вы приказали подать карету к девяти утра! И вот я…

— Выполнил и свободен! — закричал Дитер и с неудовольствием глянул на часы. Я проследила за его взглядом и увидела, что минутная стрелка стоит аккурат на двенадцати.

— Опаздываем! — в один голос вскрикнули мы и подскочили с кровати.

Мы разлетелись по комнатам. Жюли уже ждала меня, нервно перебирая гардероб.

— Не смела тревожить вас, фрау! — зачастила она. — Ганс сказал, вы с супругом, поэтому…

— Поэтому нужно скорее собраться! — выпалила я и схватила первое попавшееся платье-ханфу красивого желтого оттенка. — К нему подойдет красный пояс, как думаешь, Жюли? И вон те прелестные туфли. А волосы мне заколи так…

Второпях, я принялась сама помогать Жюли укладывать волосы в прическу, на что девушка поджимала губы и ворчала:

— И откуда только понабрались замашек? Где это видано, чтобы госпожа сама одевалась и сама прически делала? Если так дело пойдет и дальше, то господа скоро сами обеды готовить будут и полы мыть. А на что же тогда горничные?

Она хихикнула и покачала головой, словно укоряя меня в излишней самостоятельности. Я уже почти была готова, когда в будуар заглянул Дитер.

— Ах! — вскрикнула Жюли. — Ваше Сиятельство, нельзя мужчине…

— А супругу можно, — отрезал он и повел пылающим взглядом туда-сюда. — Мэрион, ты готова?

— Почти! — с улыбкой повернулась я, но вместо ответной улыбки наткнулась на плотно сжатые губы.

— С ума сошла! — ничуть не стесняясь Жюли, произнес он. — Заявиться к альтарскому Императору в желтом ханфу? Он подумает, ты собралась узурпировать его трон.

— Что за чушь! — возмутилась я.

— Желтый — цвет солнца, поэтому и носить его можно только Золотоликому, — отрезал Дитер. — Переодевайся, у тебя десять минут.

Дверь хлопнула. Я показала язык и со вздохом развязала пояс.

— Дикая страна и дикие законы, — поддержала меня Жюли, суетливо выбирая новый наряд. — Корсетов не носят, лица белят, губы красят ярко как у куртизанок. Фи!

Она показала мне нежно-изумрудное платье, и я дала добро. Зеленый всегда хорошо сочетался с моими ярко-рыжими волосами, в таком наряде я буду настоящей королевой весны и света.

Снова распахнулась дверь. Дитер, еще суровее прежнего, повел носом и брезгливо сморщился, увидев мой новый наряд.

— А это уже оскорбительно! — сказал он.

— Что опять?! — я уперла руки в боки и с вызовом глянула на мужа. — Герр Дитер, потрудитесь объяснить свое негодование!

— В Альтаре зеленый цвет считается цветом обмана, — сквозь зубы выцедил генерал, посверкивая золотом из-под нахмуренных черных бровей. — В том числе и супружеского. Здесь все еще в ходу выражение «носить зеленую шапку», что в переводе на фессалийский означает «наставить рога».

Я испугалась и робко спросила:

— Тогда, может, белый?

— Белый в Альтаре носят только на похороны.

— Черный?

— Привлекает злых духов.

— Да что ж тогда можно, дракон их раздери? — выругалась я, беспомощно оглядывая гардероб.

Дитер усмехнулся и оттопырил лацкан военного френча с золотым шитьем и узорчатыми эполетами.

— Красный, дорогая, — важно ответил мой генерал. — И поторопись, через пять минут жду во дворе.

Проклиная всех духов, драконов, придворный этикет и собственную невнимательность, я принялась переодеваться в алый наряд с серебряными цветами и золотыми лентами. В пять минут я уложилась с натягом и поспешила вниз, на ходу застегивая серьги.

— Ты уложилась, — похвалил Дитер, указывая на цветочные часы, установленные посреди нашего дворика. — Еще немного и будет собираться не хуже моих подчиненных.

— Бывших подчиненных, — поправила я. — Напомню, Ваше генеральское Сиятельство, что вы в отставке.

— Скорее, в самоволке, — невесело усмехнулся Дитер и поправил темные очки, которые привычно закрепил вокруг головы ремешком.

— Решил вспомнить прошлое? — приподняла я бровь.