Ксения Каретникова - Владеющие духом: сердце не камень (СИ)

- Почему душа Веды не приходит ко мне?

- Не приходит душа, потому что нет ее. За другого душу отдала она...

Вот как, бабушка, значит, отдала свою жизнь за другого? За кого? Я собралась было это спросить, но дух с грустью сказал:

- Прости, Лилит, но опять вопросы закончились твои.

Я тяжко вздохнула и, пошатываясь, поднялась с кровати. Мне хотелось курить, и я вышла на крыльцо. Усевшись на уже такую родную ступеньку крыльца, я достала пачку и закурила. Курила медленно, успокаивая нервные клетки, а, докурив, почувствовала такую напряженную усталость. И вернувшись в дом, тут же рухнула на кровать, проваливаясь в глубокий сон...

Что-то холодное и даже липкое коснулось моего плеча. Но было это так нежно, что мне стало даже приятно. Прикосновение повторилось, но уже на шее. Потом ниже.. Я улыбнулась и прикусила губу, ощущая уже поглаживающие движения... Грудь тут же предательски напрягалась, стыдливо возбуждая тело. А холодные прикосновения спускались все ниже, пробежались импульсом по животу, направляясь туда, где сконцентрировалось основное и главное возбуждение... Черте что! Меня что, домогаются? Да еще так явно в этом сне. Я повернулась на бок, и сразу почувствовала, как касания переместились на тыльную часть моего тела... Вздрогнув, я резко проснулась, села на кровати и тут же увидела сову. Она сидела на подушке и, увидев, что я проснулась, потерлась о мою щеку и тихо заухала мне на ушко. Наверное, хотела сказать что-то... Но я не понимала. Погладила птичку по голове и покосилась в окно, в которое уже пробивался дневной свет.

Только я приняла вертикальное положение и шагнула к выходу, как мне под ноги бросилась крыса. И это было странно, обычно днем она прячется от меня, а тут носится по дому, противно попискивая. Видимо и она хотела мне что-то сказать, но тоже не могла. Что-то взбунтовалась моя живность. Но нам ничего другого не оставалось, как покорно ждать ночи.

Но покорно ждать я не могла, время тянулось, прошедшая минута казалась часом... Делать было совершено нечего, и я решила выпить снотворного отвара, чтобы уснуть и тем самым, как можно скорее, приблизить ночь.

Проснулась я без десяти двенадцать. И первым, что увидела вновь была сова. Она устроилась на столе и смотрела в окно. А я, решив не терять времени, схватила ведро и помчалась на улицу. Затем приготовила все необходимые ингредиенты и села ждать закипания. И, когда я уже держала над варевом рыжее перо, в комнате с криками появилась крыса:

- Лилит! Подожди! Тебе кое-что сказать нужно мне! - но сказать она ничего не успела, перышко плавно опустилось в котел, и я провалилась в густой, белый пар...

Ржавые оградки за разрушенной церквушкой. На одной из нагробных плит лежит юноша. Тело его неподвижно, глаза закрыты. Но он дышит, видно, как грудная клетка часто поднимается. У его тела стоит девушка. Нервно поправляет одной рукой темные волосы, а в другой руке сжимает клинок. Атам.

- Ты должна его убить! - раздался женский голос сзади. Девушка вздрогнула, но не испугалась, а в ее голове раздался другой голос, который эхом повторил за женским: "Должна его убить..."

Девушка села рядом с юношей, посмотрела на его красивое и спокойное лицо и прошептала:

- Но я же люблю его... Как я могу?

- Можешь! - крикнул женский голос.

"Можешь..."

- Чтобы стать сильнее! - опять крикнул женский голос, и его обладательница появилась перед девушкой. Длинное темное платье, красивая фигура, светлые локоны, вьющиеся на плечах, но вот лица не видно, лишь глаза, цвета хмурого и пасмурного неба.

"Чтобы стать сильнее..." - снова повторяет голос внутри. Девушка хочет сопротивляться такому прессингу, но ей тяжело. Рука, с зажатым в ней атамом, трясется, не решаясь ни сделать замах, ни выбросить клинок.

- Что ты медлишь, девочка моя? Мы же обе хотим этого? Любви нет, Лилит, а все мужчины предатели. И предать они могут в любой момент... Твое сердце в любом случае станет каменным. Так пусть нам взамен останется сила, которой никогда и ни у кого не было! - женщина говорила уверенно, девушка слушала ее и кивала. - Мы сила, воздух и камень, пророчество было написано про нас, девочка моя!

"Сила! Воздух и камень..."

Девушка с клинком продолжает кивать и вдруг делает замах. Но в последний момент зажмуривается и, не глядя, резко опускает руку с крепко зажитым в ней атамом. Обоюдноострое лезвие вонзается в тело, которое даже не вздрогнуло, и только видя кровь, девушка осознает, что же она сделала.

- Молодец, Лилит, - улыбается женщина.

"Молодец..."

- Что ты наделала? - раздается совсем другой, но тоже женский голос. Девушке сначала кажется, что он тоже звучит в ее голове, но потом она понимает, что это кто-то третий, кто находится с ними здесь, на этом кладбище. И тут она видит пожилую женщину, которая бежит к ним со стороны церквушки. Слезы наполняют зеленые девичьи глаза, а стук сердца в груди постепенно замедляется.

- Поздно, мама, - усмехается женщина в черном.

- Никогда не поздно, - отвечает она и, взмахнув рукой, отшвыривает дочь к соседней ограде. Та падает на землю и теряет сознание.

- Бабушка, я... Я не хотела... Я люблю его... Как, как я смогла? Не понимаю... - шепчет девушка, уставившись на атам, который так и остался в груди юноши.

- Ничего, мы все исправим... - отвечает женщина и достает из небольшой сумки рыжие перья и красную блестящую нить. - Но ты все сделаешь, как я велю...

Задыхаясь от увиденного я вернулась из туманного ведения... Так что же это, я смогла? Но крыса же сказала, что я не убила Петроса. А это значит... Веда смогла спасти его. И это за него она отдала свою душу, чтобы... мое сердце не стало каменным. Я нервно огляделась, крыса, увидев что мое сознание вернулось, завертелась у меня в ногах:

- Лилит! Беда! - но она опять не смогла договорить. Пар поднял из котла прозрачное перо и густым клубом прошелся по комнате, но вдруг замер возле стола, на котором сидела сова. Птица взмахнула крыльями и попыталась улететь от настигающего ее пара. Но не тут-то было. Пар догнал и окутал сову. Рыжие перья птицы стали лететь в разные стороны, а когда туман рассеялся, перед нашими с духом глазами предстал юноша. Совершенно голый.

- Петрос? - ошарашенно спросила я, не веря своим глазам. Он почти не изменился: красивый, высокий, пепельный блондин с голубыми глазами.

- Здравствуй, Лилит... - с трудом выговорил он и закашлялся. - Извини, за столько лет так непривычно говорить.

- Ничего, - ответила я и вдруг поймала себя на мысли, что уже бесстыдно начинаю рассматривать эту мужскую наготу. Хорош, мой Петрос. Моя первая и единственная любовь. Чувствуя, как мои щеки наливаются краской, я отвернулась, но последним брошенным взглядом успела заметить шрам на груди Петра. Который я ему оставила... И мне стало так нестерпимо стыдно и больно.