Ксения Каретникова - Владеющие духом: сердце не камень (СИ)

Моего камня. С нежностью и трепетом я потерла прозрачный грузик. Он отозвался мне легкой вибрацией и буквально на секунду резко почернел в самом центре. Чем-то недоволен. Вибрация повторилась, и словно какая-то неведомая сила заставила меня подняться. Стоя посередине комнаты, я взяла маятник за цепочку и раскрыла ладонь - лунный камень плавно опустился по длине цепочки и снова засигналил черным цветом. Потом начал раскачиваться, я шагнула влево, но дальше шагать в этом направлении маятник не позволил - замер, перестав издавать любые вибрации. Я шагнула обратно к столу, камень на цепочке вновь начал раскачиваться, и, чем ближе становился стол, тем сильнее раскачивался маятник. Но стол, как оказалось, был все-таки не при чем, маятник завел меня за него, где на полу валялись другие камни, которые я смахнула со стола. Лунный камень вдруг принял самый необычный для себя цвет - сочно алый, и маятник завибрировал с такой силой, что я не удержала его в руках и цепочка выскользнула из моих пальцев. Маятник приземлился на пол рядом с другими камнями, которые тут же начали притягиваться к нему, как к магниту... Ах вот чем не доволен лунный камень - я плохо обошлась с его сородичами. Да, согласна, не следовало швырять ни в чем не виноватые камушки на пол. На столе остался лежать мешочек, сшитый лично мной из разноцветных бархатных лоскутков. Прихватив его и сев на колени, я принялась собирать своих обидевшихся помощников в мешочек по одному, мысленно прося прощение у каждого. Когда последний минерал был опушен в свое бархатное хранилише, грузик маятника принял свой привычный цвет. Что ж, камнями я была прощена. Вот теперь можно приступить к поиску ключа.

Начать я решила опять с середины комнаты. Четко сформулировала свой запрос и опустила грузик на цепочке. Медленно передвигалась по помещению, пристально следя за реакцией маятника. Большая часть комнаты была пройдена, а камень раскачиваться пока не собирался. Кровать, шкаф, одно окно, второе, стол - ключа там не было. Но расстраиваться рано - треть комнаты мной была еще не исследована.

Как ни странно, но маятник зашевелился при приближении к сундуку... Да, многое я успела повидать за свои пять сознательных лет, но вот чтобы ключ лежал в запертом на него же сундуке - это что-то новое. И уж совсем нереальное. Поблагодарив маятник, я положила его в карман и села на корточки перед сундуком. Внимательно оглядела его кошачьим взглядом: на сундуке ничего не лежало, лишь темная, плотная ткань. Я откинула это покрывало и принялась шарить ладонями по поверхности. И нашла! Ключ, лежал в небольшом углублении ровно посередине сундука. Руки, схватившие холодный металлический предмет, тут же сами похолодели. Что-то липкое и ледяное пробежалось по моему позвоночнику. А один из браслетов на руке словно сдавил запястье... Нехорошее предчувствие.

Ключ идеально и беспрепятственно вошел в скважину. Повернув его трижды в левую сторону, я услышала щелчок и, не успев убрать руки, больно ударилась мизинцем о неожиданно самооткрывшуюся крышку. Когда ее движение остановилось, и я уже сунула любопытное лицо в сундук, из его недр повалил серый и густой туман. Я зажмурилась. Пары этого тумана были горячие, словно я опустила лицо над кастрюлей с кипящей водой. Вытерев лицо рукавом платья, я с осторожностью заглянула в сундук. С виду пока ничего не обычного: стопки бумаг слева и аккуратно сложенные оплавленные свечи справа... Стоп, а вот это как раз необычно, ведь все эти свечи были... ритуальные. Я даже смогла разглядеть пару явно использованных восковых вольтов - кукол, сделанных из свечей. А такое ведьмам хранить нельзя!

Прикасаться к свечам было немного страшно. Но по-другому исследовать сундук не получится. Поэтому лучше проверить для начала, не несут ли свечи и вольты скрытой угрозы. Кто знает, может, они не бабкины, и кто-то делал на них порчу или какой другой нехороший заговор. Достав все тот же маятник из кармана и нашептав на него свою просьбу, я опустила прозрачный грузик в сундук. Лунный камень заискрил желтым, сообщая таким образом, что ничего опасного для меня в сундуке не хранится. Маятник тут же убрался обратно в карман, а мои руки потянулись перебирать содержимое сундука. Все восковое я достала и положила на пол. Бумаги собралась отправить туда же, но вдруг заметила несколько черно-белых фотографий и, отложив прочую макулатуру, стала внимательно рассматривать снимки. На первой же фотографии я обнаружила себя и Веду: мы сидим на фоне какого-то дома, вроде близко друг к дружке, но явно с наигранными улыбками на лицах. Мне лет пятнадцать, а Веде... Я, честно говоря, точно и не знала, а, точнее, не помнила, сколько лет моей старушке. Да и старушкой ее назвать язык не повернется. Веда была высокой красивой женщиной с тонкой талией и роскошными формами. Была тогда и до самой смерти ничуть не изменилась, разве что редкие морщинки появились. И в ее белокурых волосах я никогда не видела ни единого седого волоска. Внешне мы с бабушкой похожи: овал лица, форма губ, линии бровей. Даже цвет глаз был идентичным - зеленым. А еще родники на носу располагались у нас одинаково, слева, на самом кончике. Различие, визуально сильное, только в одном - я была и остаюсь жгучей брюнеткой. С нежностью погладив фото, я отложила глянцевую карточку. И взяла следующую. На ней перед тем же домом и, подозреваю, на той же лавочке сидели две девушки-подростка. Очень похожие между собой милые блондинки с губами-бантиками. Одна была чуть старше другой, в камеру не смотрела, а вторая, наоборот, улыбаясь в объектив, прижималась к первой. Мне тут же подумалось, что изображенные на этом фото сестры. Но о таковых в нашем роду я не слышала. Может, двоюродные? Перевернув фото, чтобы отложить, я увидела небольшую надпись в верхнем углу, причем сделана она была бабушкиным почерком: Ольга и Олеся. Сердце вдруг защемило, Олесей звали мою маму. Она умерла, когда мне исполнилось три месяца. Веда не любила затрагивать в наших разговорах эту тему. Понимаю, ей было больно вспоминать, что она так рано потерять дочь. А мне было интересно узнать, как это случилось и почему? Бабушка отмалчивалась, кидала короткое:"она просто ушла". Я перевернула фото обратно, вглядываясь в юные лица и пытаясь понять, кто же из них выросла в ту женщину, которая подарила мне жизнь? В надежде найти ответ на этот вопрос в следующих снимках, я принялась рыться дальше. Третье фото продемонстрировало мне молодую женщину в интересном положении. Она стояла боком, демонстрируя округлившейся живот и почему-то пряча лицо за развивающимися блондинистыми локонами. Я вдруг решила, что это моя мама, а в ее чреве, соответственно, я. И не просто решила, я была в этом уверена, поднимая из глубин стертой памяти воспоминание о том, что это фото я уже видела когда-то, и даже не один раз. Эх, Веда, а говорила, что фотографий мамы у нее не осталось. С трепетом отложив и эту фотокарточку, я извлекла из сундука новую. На ней снова были запечатлены те же две девушки, но уже постарше, можно сказать, молодые женщины. В легких сарафанах и с венками из одуванчиков на голове. И вновь они стояли на фоне неизвестного мне дома... И этот дом встречался мне чуть ли не на всех последующих снимках с теми же, судя по всему, Ольгой и Олесей, и пару раз - с молодой Ведой... Странно, я-то думала, что Веда всю жизнь жила здесь... А, может, снимки были сделаны у кого-то в гостях? Но вот у кого? И почему бабка не рассказывала мне про это и, вообще, не показывала эти фото? А вдруг, у меня есть еще родня? Н-да, вопросов много, а ответить на них уже некому...

Читать дальше