Айзек Марион - Пылающий мир

Она включает его, и федеральная частота разгоняет тишину.

— Настало время собраться с силами, — мрачный голос перебивает музыку из боевика. — Филиал на востоке разрушен, но наши корни тянутся через всю великую нацию. Когда на западе взойдёт солнце, Живые и Мёртвые будут есть одни и те же плоды .

— Они направляются в Убежище, — бормочет Джули, глядя на затопленные улицы Манхэттена. — Они собираются перевезти всё в Убежище.

— Значит… мы поедем за ними, верно? — Нора переводит взгляд с одного лица на другое, ища поддержки. — Догоним конвоиров, заберём наших и свалим к чертям с этого континента. Правильно, Джулез?

Её голос отчаянно решителен, будто она отказывается признать, что эта идея не сулит ничего хорошего. К моему удивлению, Джули не поддерживает её. Она просто смотрит на город, будто и не слышала вопроса.

— Наверное, самолёт в ангаре аэропорта Кеннеди остался цел, — настойчиво продолжает немного озадаченная Нора. — Эйбрам, если мы соберём больше механиков, ты сможешь его починить?

Эйбрам стоит отдельно от всех. У него спокойное лицо, волосы спадают на глаза.

— Ты кое-что забыла, — у него холодный и спокойный голос. Он сжимает повязки на плече, мокрые и коричневые от городской грязи. — Я был заложником, — он смотрит на Джули. — Но вы потеряли оружие.

Нора вздыхает.

— Чёрт, я думала, мы это проехали. После всего увиденного, я думала, что ты понял…

— Нет, — он качает головой. — Я могу помочь вам с конвоем, но в ту минуту, как я заполучу свою дочь, я исчезну.

— И что потом? — настаивает Нора. Её поза становится угрожающей. — Ещё один домик в лесу? Может, попытаешь удачу у мексиканской стены?

— Что-нибудь найдём.

— Серьёзно, Кельвин? — она вскидывает руки. — После Хелены, Детройта, Питтсбурга и Нью-Йорка ты всё ещё думаешь, что можешь спрятаться?

— А как ты называла полёт в Исландию?

— Я называла это побегом . Большая разница.

М наблюдает за перепалкой как за боксёрским матчем, улыбаясь всякий раз, как Нора делает хороший удар, но человек, от которого я ждал большей вовлечённости, остаётся отсутствующим. Джули смотрит на город, сжав зубы и прищурившись, будто в её голове идёт более жаркий спор.

А Томсен… Понятия не имею, что делает Томсен. Она пристально всматривается в бинокль, но смотрит не на разрушения. Она наблюдает за пятном в нижнем Манхэттене, и когда я пробую найти, что её так заинтересовало, замечаю нечто особенное. Город отключился, солнечные панели снесены ветром, инфраструктура затоплена, и в вечернем мраке все здания тёмные — кроме одного. Маленькая офисная башенка среди тёмных небоскрёбов сияет, будто маяк. Её яркие окна отражаются в окружающем новообразованном море.

— Что это? — спрашиваю я.

— Это, — говорит она, — вышка BABL.

Эйбрам и Нора перестают цапаться. Джули приходит в себя.

— Что ты сказала?

Рот Томсен под биноклем превращается в зубастую улыбку.

— То, что затыкает рты, перехватывает горла и сбивает с пути голубей. Единственная причина — вот это, — она приподнимает радиоприёмник. — Это не коробка с друзьями. А ровно через несколько минут…

Здание вспыхивает белым. Раздаётся приглушённый бум . Затем оно рушится вниз, погружаясь в воронку, быстро заполняемую водой, которая стирает все доказательства, что башня там стояла.

Я чувствую движение воздуха. Ощущение покалывания. Или наоборот, его отсутствия.

— Да! — Томсен вопит так громко, что мы подпрыгиваем. Я отступаю, чтобы она не задела меня, пока машет руками. — Сгорела и утонула! Ты исчезла! Ты повержена!

— Это что было? — спрашивает Джули, выпучив глаза. — Это та вышка, которая создавала помехи?

— Да! — снова кричит Томсен и переходит на тихое быстрое бормотание. — Сначала я думала, что она находится в Башне Свободы, но если бы Аксиома знала, где она спрятана, то сразу же захватила бы её, а значит, вышка должна была быть хорошо спрятана, она не должна была быть похожа на большую антенну у всех на виду, должна была быть какая-то постройка, чтобы спрятать её навечно, типа перевёрнутой башни, какой-то геологической индукции, чтобы сделать передатчиком саму землю, а может…

— Томсен! — перебивает её Джули, указывая на радиоприёмник, который всё ещё вёл пропаганду. — Попробуй .

Томсен замирает, кивает и сдвигает бегунок с федеральной волны.

Царапающий дрожащий звук, похожий на визг микрофона или на полицейский свисток, означающий «стоять». Но немного тише. Он появляется и уходит, оставляя полсекунды тишины. Потом возвращается.

Томсен грустнеет. Она жмёт кнопку передачи.

— Алло? Шум.

Она двигает бегунок и слушает, ищет.

— Алло? — говорит она. — Алло?

Несколько приглушённых голосов. Несколько призрачных очертаний слов. Перехваченный разговор по рации или просто федеральная волна сочится кровью по частотам, окрашивая эфиры в красный цвет.

— Алло? — каждый раз она повторяет всё тише. — Есть кто-нибудь? Джули качает головой и опирается на перила.

— Чёрт.

Я смотрю в землю. Чувствую, как знание наполняет мою голову, делая её тяжёлой. Я опускаюсь на скамейку рядом со скелетом в футболке Бруклин Сиклонс [14] Бруклин Сиклонс — бейсбольная команда. и наблюдаю за штормом, уплывающим через море.

Нора кладёт руку на плечо Томсен.

— Ты уверена , что это была вышка?

— Я стояла прямо перед машиной! — кричит Томсен, и Нора, вздрогнув, отходит назад. — Она была похожа на адронный коллайдер, стоящий вертикально, огромный и ужасный, как пасть! Бомба была там же, где я её спрятала, я поставила таймер, бросила её внутрь и смотрела, как всё взорвалось, поэтому это должна… там должна была… — она сильно бьёт себя радиоприёмником по голове. — Я не понимаю.

Она продолжает крутить бегунок. Все молчат, слушая визги и скрежет задушенного мира.

Нора делает длинный выдох и оглядывается в поисках места, чтобы присесть.

Она находит парочку скелетов, сидящих на лавочке и держащихся за руки, спихивает женщину на землю и хлопается рядом с мужчиной.

— Странно, что Старое правительство назвало свою машину BABL, — она разговаривает по большей части сама с собой. — Давненько я не читала Бытие, но разве Вавилонская башня [15] BABL = Babylon = Вавилон, отсюда BABL Tower — Вавилонская башня. не должна была объединять людей?

— Во всём мире был один язык и одно наречие, — декламирует Томсен, сражаясь с радио. — И они сказали: «Давайте построим себе город с башней до Небес, чтобы прославить своё имя и не рассеяться по всей земле».

Нора кивает.

— Правильно, так как они…

— И сошёл Господь посмотреть на город и башню, которую строили люди, — продолжает Томсен, крутя бегунок снова и снова. — И сказал Господь: «Все люди — один народ, и у них один язык; вот они и затеяли такое; теперь не будет для них ничего невозможного».