Алина Борисова - Опекун для юной девы

— Я думал об этом. Но если даже тебе после недели жизни в практически идеальных условиях здесь психологически некомфортно, то каково же будет ей?.. Пока заберу к себе домой, а там буду смотреть по обстоятельствам.

— Понятно. А что с Никитой? Его тоже мучили? Издевались, уродовали? Что?

— Нет, ему повезло. Ликинара очень спокойная, доброжелательная женщина, и их отношения были вполне добровольными… Но у мальчика не выдержало сердце. Он в коме, Аня. Уже несколько дней, и врачи не решаются делать прогнозы.

— Тогда мне обязательно нужно его увидеть! — загорелась девочка. — Я не знаю, смогу ли я помочь Гаянэ, мы просто летели вместе, я не знаю о ней ничего, кроме имени. Но Никита… Понимаете, мы загадали… да, глупо, я знаю, но мы остались вдвоем, и очень страшно было. И мы загадали, что если еще увидимся, то все хорошо у нас будет. Может, если он увидит меня… ну, если почувствует… Говорят ведь, что люди, будучи в коме, как-то чувствуют, слышат… Может, тогда он поверит, что не все так плохо, найдет силы бороться… Ведь так же бывает, правда? — она взглянула на Рината с отчаянной надеждой.

— Вот мы и попробуем, — он ушел от ответа.

— А все остальные? Даша и… другие, я не знаю по именам. Они не в больнице, значит, у них все в порядке, да? Им тоже повезло с… вампирами и… Вы ведь их разыскали, правда? Вы им тоже дадите гражданство?

— Остальные мертвы, Аня. Даша, Стас, Вера и Сергей. Я слишком поздно начал искать. Возможно, отыщи я их владельцев в первый же день и сообщи о своем интересе… Но я опоздал…

— Нет… нет, может просто… Про меня вы ведь тоже думали, что я мертва, вы про всех про нас говорили, а мы ведь… Может, и они…

— Служба Крови зафиксировала их смерть. Были утилизированы трупы. Это точно, Анна. Прости. Я пойду, попрошу, чтоб тебе заварили крепкого чаю, — Риньер вышел. Слишком хорошо понимал, что он не тот, кто сможет сейчас ее утешить.

Утешал Аршез. Молча, усадив ее к себе на колени, прижав к себе и укачивая, словно ребенка. Она даже не плакала. Не кричала, вообще не находила слов. Ее просто колотило крупной дрожью так, что даже зубы стучали. Умерли. Все умерли или при смерти. Или искалечены так, что не восстановиться. «Да слава светочу, что ты никому из них не глянулась!» Он знал. Он знал, да. Догадывался. Представлял, кто они, его соплеменники-вампиры. И носил ее на руках, сдувая пылинки, в то время, как других убивали. Насиловали… или соблазняли… и убивали. Одного за другим. Всех. Всех…

— Ар, — позвала на выдохе дрожащим шепотом. — Почему, Ар?.. — хотела спросить, почему он не убил ее. Но не стала, зачем его так обижать? — Почему ты такой? — спросила иначе.

— Я нормальный, — ответил он тоже тихо. Озвученные Верховным цифры выбили из колеи и его.

— Нормальных должно быть больше. Они не могут быть в меньшинстве.

— Я раньше не знал, что я в меньшинстве.

— Но ты предполагал. Ты намекал, что кого-то могли убить.

— Кого-то. Одного… двоих… Но не всех же, — Он обнял ее еще крепче, почувствовав, что у него тоже начинают дрожать руки, при мысли о том, что ее мог выбрать кто-то другой. До него. И тогда она была бы уже мертва…

Риниеритин действительно принес чай. Горячий, крепкий. И Аня долго пила его маленькими глоточками, все так же сидя на коленях у Аршеза. А он осторожно придерживал ее за талию, ощущая, как она понемногу успокаивается, и вдыхая аромат ее напитка вместе с запахом ее естества.

— Дашь мне попробовать? — попросил внезапно.

— Чай? — изумилась она.

— Ага. Интересный запах.

Она поставила чашку, позволяя ему взять ее. Он осторожно сделал глоток. Прислушался к ощущениям. Потом медленно сделал еще один. Поставил, несколько задумчиво разглядывая оставшуюся в чашке жидкость.

— А это с сахаром или без? — решил уточнить.

— С сахаром. Причем, его даже много. Очень сладкий. А что?

— Так, — он пожал плечами. — Просто пробовал как-то. И не то, что не понравилось, вообще пить не смог. А это… вполне. Значит, сахар…

— Если хочешь, допивай.

— Нет, спасибо. Нам, конечно, все равно в больницу, но это еще не повод становиться пациентом.

В больницу их тоже отвез Ринат. Покидая его школу, Аня не испытала ничего, кроме облегчения, и прощаться ни с кем не пошла, хоть он и предложил. Не с кем ей там было прощаться, она ощущала себя рядом с ними человеком из соседней вселенной. Когда выехали из-под невидимого купола, показалось, что даже дышать стало легче.

Хотя больница — это тоже не повод для радости. Сначала пошла к Никите. Очень спешила, ей все казалось, она не успеет, он не дождется, а ей очень нужно ему сказать…

Пришла. Ее оставили с ним одну, вампиры в палату заходить не стали. Никита показался таким маленьким, исхудавшим. Она едва узнала его. Не так уж четко, если честно, запомнилось ей его лицо, страх, который она испытывала в момент знакомства, слишком сильно туманил разум. Но она запомнила его сильным. Испуганным, но сильным, призывавшим ее держаться, придумавшим для них этот маячок надежды — следующую встречу. И вот они встретились. Но его глаза закрыты, он под капельницей, под аппаратом искусственной вентиляции… Не просто слабый — беспомощный, раздавленный этой страной и ее порядками…

— Привет, — сказала нерешительно, беря стул и присаживаясь возле его кровати. — Я Аня, помнишь? Мы остались самыми последними в том автобусе, и ты сказал, что если мужчина, то за мной… А еще мы договорились встретиться, помнишь? Что если мы встретимся, то все у нас хорошо будет, и мы домой вернемся. И смотри, мы ведь встретились, видишь? Я пришла… — говорить с тем, кто не отвечает и, возможно, вообще не слышит, было сложно лишь поначалу. Первые фразы дались с трудом, а дальше, наоборот, стало легче. — Я пришла, и теперь мы обязательно вернемся домой, правда! Только тебе надо поправиться! Никита, ты, пожалуйста, поправляйся! Тут много ребят выжило, ты не думай. Не только мы с тобой. Еще Гаянэ, ты помнишь? Ее такой жуткий тип забрал, а она жива… И еще пятнадцать человек. Всех собрали сейчас в одном месте, организуют школу, мы будем учиться. Нам гражданство дадут, все права. И мы выучимся, разберемся, как оно тут все устроено, и найдем выход. Мы теперь не по одному, мы вместе будем все, слышишь? А вместе мы ведь обязательно что-нибудь придумаем. Ты только поправляйся…

Она говорила что-то еще, уговаривала, звала, обещала. Он все так же лежал. Бледный, неподвижный, безучастный…

Когда она вышла из палаты, Ар пил воду из пластикового стаканчика, отвернувшись к окну. Ринат стоял рядом, положив руку ему на плечо и о чем-то тихо рассказывая.

— Что-то случилось? — тут же встревожилась девочка, почувствовав, что Аршез расстроен, причем сильно.

— Нет, что ты, — он обернулся и тут же обнял ее. Поцеловал в лоб. — Все хорошо. Насколько это возможно в такой ситуации, — глубоко вздохнул, прижал ее к себе еще крепче. — Я просто не могу не представлять тебя на месте этого мальчика… или девочки… или тех детей, от которых остались одни имена…