Мари Руткоски - Поцелуй победителя

— Сначала спрошу я.

Это застало его врасплох.

— Разумеется.

— В тундре ты сказал, что это по твоей вине я оказалась в лагере.

— Да.

— Каким образом?

— Каким образом?..

— Ты кому-то рассказал, что я шпионила для Герана?

Он отпрянул.

— Нет. Я не знаю. Я бы не стал этого делать.

— Тогда в чём именно твоя вина? Что ты сделал?

— Я…

— Я имею право знать.

— Ты солгала, — выпалил он. — Ты солгала мне, а я тебе поверил. Я не просил тебя рисковать собой. Я никогда не хотел, чтобы ты этим занималась. Я никогда бы подобного не пожелал. — Его губы плотно сжались, глаза расширились, залившись чем-то обжигающим, насыщенным и причинявшим боль. — У меня было столько возможностей, чтобы понять, чем ты занимаешься. А я так и не понял. Я не остановил тебя. Не помог тебе. Я презирал тебя.

— Я солгала, — повторила она.

— Да.

— Расскажи мне, что это была за ложь.

— Боги. — Арин провел рукой по волосам. — Ты солгала про договор. Ты согласилась выйти замуж за другого, чтобы у меня была бумага о мире. Ты пыталась помочь восточному народу равнин, но позволила мне думать, что виновата в их смерти. Вот как ты действовала. Эгоистично. Ужасно. Ты работала на моего куратора шпионов и солгала мне об этом, а он солгал мне, и из-за этого я теперь ненавижу его. Я ненавижу себя за то, что ничего этого не понял. Он знал. Он позволил тебе. Кестрел, ты совершила государственную измену. Как ты могла так поступить? Ты должна была умереть. — Его голос стал тише. — И самое худшее… я не знаю… самым худшим было то, что ты лгала о… — Он умолк и нервно вздохнул. — Ты лгала так долго.

На какое-то время воцарилась тишина, а потом Кестрел медленно проговорила:

— Я всё это сделала ради тебя.

Он покраснел.

— Возможно, у тебя были другие причины.

— Но тебя волнует именно эта.

— Да.

Она боролась с собой, не зная, что сказать. Было странно говорить о безрассудном выборе, которого она не помнила. Это помогло увидеть его гнев, пузырящийся на поверхности всего остального. Было облегчением узнать, что она не одинока в своём гневе. То, что сделала она прежняя, было глупостью, но и храбростью. Она это понимала. Но она понимала, как это видел он, и насколько для него всё стало хуже.

Тем не менее, ей стало легче: узнать, что не всегда она была оболочкой исчезнувшей личности. Но и стало труднее получить представление о том, кем она была. Кестрел видела огромное различие между тем человеком и этой девушкой, сидящей на стуле, потому что была слишком слаба, чтобы подняться. Эмоции клокотали в ней.

— Твой вопрос.

— Не бери в голову.

— Я тебе отвечу.

Он покачал головой:

— В этом нет необходимости.

— Дело в тебе. Это правда, я не хотела, чтобы ты рассказывал о том, чего я не могу вспомнить. Только не ты. — Кестрел заметила, как он вздрогнул, но постарался скрыть это. Слёзы хлынули у неё из глаз. — Кто ты такой, что знаешь обо мне так много, даже то, чего я сама о себе не знаю? Кто тебе дал право объяснять мне, кто я такая? Кто разрешил? Я тебе такого права не давала. Это несправедливо. Ты несправедлив. — Ее голос надломился. — Я несправедлива.

Выражение лица Арина изменилось.

— Кестрел.

Кестрел затаила дыхание и не дышала, пока лёгкие не заболели. Она не могла говорить. Вот она, правда, открыта, как на ладони: она сама причина своего попадания в тюрьму. Она совершила какую-то роковую, неизвестную ей ошибку. Арин выглядел как настоящий преступник, но это был вовсе не он.

Это она. Виновата была она и только она.

Арин потянулся к ней через стол. Его теплая рука накрыла её руки. Кестрел увидела ногти с черным ободком сквозь пелену слез. Ногти…

Кузнец.

Внезапное понимание парализовало девушку. Она начала осознавать тяжесть кинжала на своем бедре. Её видение прояснилось. Она посмотрела на Арина. Он выглядел молодо. И был слишком внимательным, и обеспокоенным, и неуверенным, и… возникало нечто новое. Это изменило выражение его лица, как свет меняет вещи, падая на них. Искра надежды.

— Может, — произнес он, — мы попробуем быть честны друг с другом.

Кестрел задумалась, что же он увидел в её выражении лица, что взрастило в нём надежду. Что же он увидел, гадала она.

— Арин, мне понравился кинжал.

Он улыбнулся.

Глава 13

— Они обосновались на юге, — сказал Рошар.

— Знаю, — ответил Арин.

— А я вот сомневаюсь, что ты знаешь что-то, не связанное со твоей тщедушной барышней.

— Перестань.

Они проговорили некоторое время. Шутливый настрой Рошара сменился настоящим разочарованием. Арин же напротив, только укоренился в методичном отстаивании своих взглядов. Они сидели в кабинете, примыкающем к библиотеке, стол между ними усеяли бумаги и карты. Эта комната была намеренно выбрана для аудиенций, чтобы их никто не мог подслушать за запертыми дверями. А даже если из коридора первого этажа северной части дома и доносились какие-то голоса, слов разобрать не представлялось возможным. Несмотря на жаркий день, окна с ромбовидными стеклянными панелями были заперты, потому что Рошар жаловался на холод. На самом деле, ему просто не хотелось переносить их разговор в сад. Но эта встреча, которая, как предполагалось, была посвящена продумыванию тактики, позволяющей сдерживать валорианского генерала у берегов полуострова, испортилась до такой степени, что Арин бы не удивился, если бы Рошар сломал что-нибудь, возможно, одно из окон, потому как именно это произвело бы больше всего шума.

— Мы потеряли остров, а ты… а что ты?! — Рошар распростер руки. — Ты вообще здесь? Нет, тебя здесь нет. Ты наверху, таскаешься по её комнатам, лезешь ей в голову. Арин, этому нужно положить конец.

Но Арин ничего не ответил.

Рошар ругался на него на дакранском, осыпая такими замысловатыми и красочными проклятиями, что Арин даже не пытался разобраться в столь витиеватой грамматике.

В последовавшей после этого тишине Арин раздумывал о том, что бог смерти бросил его. Он напрягся, чтобы услышать своего бога. Он также вознёс молитву и богу войны — союзнику смерти, любителю крови, — но молитвы не возымели успеха. Остров Итрия был потерян. Теперь он, юг Герана, служил валорианцам опорным пунктом. Пройдёт совсем немного времени, и армия генерала вновь попытается высадиться на полуостров… хотя пока не ясно, где именно.

— У моей сестры есть к тебе несколько непростых вопросов, — сказал Рошар.

Арин не мог не вспомнить последний поцелуй королевы, который она подарила ему весной. Он прижал её к закрытой двери. Она хотела его. Кестрел тогда сказала, что он ей не нужен. Тогда и она была ему не нужна. Или он так думал. У Арина скрутило живот от стыда.

— Арин, будь любезен, отвечай, когда с тобой разговаривают.