Мари Руткоски - Поцелуй победителя

* * *

Никто не причинил ей вреда. Это было очень по-валориански. Кестрел находилась здесь, чтобы работать на благо империи. Покалеченные тела не очень хорошо справляются со своими обязанностями.

После того, как девушку силком затащили в застенки трудового лагеря, её провели через грязный двор прямо наверх к женщине, которая изумлённо, но, тем не менее, чуть ли не дружески оглядела Кестрел.

— Милая принцесска, — сказала она, — чего натворила, чтобы оказаться здесь?

Хотя сейчас волосы Кестрел были грязными и всклокоченными, в целом, они по-прежнему были заплетены с тем же аристократическим изяществом, что и в тот день, когда её схватили. Она вспомнила о струящейся по коленям синеве платья, когда сидела за роялем прошлым вечером в императорском дворце… когда это было? Почти неделя, должно быть, прошла, подумала она. Сколько времени утекло с тех пор, как она написала то безрассудное, жалкое письмо? Неужели так мало? Как же она так низко и так быстро пала?

Кестрел снова погрузилась в ледяной колодец страха. Она тонула в нём. Она даже никак не отреагировала, когда женщина вынула из ножен свой кинжал.

— Стой смирно, — сказала женщина и несколькими быстрыми косыми росчерками лезвия разрезала юбку Кестрел между ног. Потом она отстегнула на своём поясе петлю, рядом с которой висела плётка, и сняла небольшой моток веревки. Разрезав её на несколько коротких отрезков, женщина обвязала ими ткань вокруг лодыжек Кестрел, формируя некое подобие брюк. — Мы же не можем позволить тебе то и дело спотыкаться в шахтах, не так ли?

Кестрел коснулась одного из узлов. Её дыхание выровнялось. Она почувствовала себя лучше.

— Проголодалась, принцесса?

— Да.

Кестрел жадно схватила то, что ей было предложено. Еда проваливалась в горло ещё до того, как она успевала осознавать, что это было. Девушка жадно глотала воду.

— Полегче, — сказала женщина, — а то тебя стошнит.

Но Кестрел не слушала. Её браслеты звякнули, когда она наклонила флягу, чтобы осушить ту до последней капли.

— Мне кажется, тебе это больше не нужно. — Женщина сняла кандалы. Кестрел сразу же почувствовала, насколько рукам стало легко. Но на каждом обнаженном запястье осталась кайма от оков. Но тут руки показались ей необычайно легкими, словно вот-вот покинут её, они словно больше не принадлежали ей. Грязные, ногти обломаны, неприятная ссадина на двух костяшках. Неужели этими руками она когда-то играла на рояле?

Кожу покалывало, живот свело… наверное, это от того, что она ела и пила слишком быстро. Кестрел сунула руки крест-накрест подмышки и прижала их к себе.

— С тобой всё будет в порядке, — успокаивающе сказала женщина. — До меня дошли слухи, что ты вроде как смутьянка, но я уверена, что в ближайшее время ты угомонишься. Мы здесь ведем себя честно. Делай, что велят, и к тебе будут хорошо относиться.

— Почему… — Язык Кестрел будто разбух. — Почему вы называете меня принцессой? Вы знаете, кто я?

Женщина хмыкнула.

— Дитя, мне плевать на то, кто ты такая. Скоро и тебе станет плевать.

Брови Кестрел поползли вверх. У нее появилось странное и очень отчётливое ощущение, что по ее венам плывут маленькие жучки. Она взглянула на руки, ожидая увидеть бугорки под кожей. Девушка сглотнула. Ей больше не было страшно. Она была… а какой она была? Мысли путались в тумане, они напоминали фокус с цветными тряпками, связанными в длинную верёвку, которую иллюзионист вытащил изо рта…

— Что вы подмешали в еду, — с трудом проговорила она. — И в воду?

— То, что поможет.

— Вы одурманили меня. — Пульс Кестрел стучал так быстро, что она не различала биения своего сердца. Оно превратилось в одну сплошную вибрацию. Лагерный двор, казалось, сжимался. Она перевела взгляд на женщину и постаралась сосредоточиться на чертах её лица — широкий рот, посеребренные косы, чуть раскосые глаза, две вертикальные морщинки меж бровей. Но улыбка женщины была расплывчатой, а следом и остальные черты её лица стали расплываться и терять чёткость. Они начали отдаляться друг от друга, пока Кестрел не убедила себя в том, что протяни она руку, и её пальцы пройдут сквозь женщину, улыбка которой стала еще шире.

— Вот, — сказала женщина, — так гораздо лучше.

* * *

Кестрел не знала, как она оказалась в темнице. Она была поглощена желанием двигаться. Но ещё до того, как девушка осознала это, она обнаружила, что мечется из угла в угол, смыкая и размыкая руки. Она не могла остановиться. Пульс стучал в висках: по нарастающей, все громче и выше.

* * *

Действие наркотика ослабло. Она была истощена и измотана. Кестрел вроде бы помнила, что провела на ногах несколько часов, но теперь, когда она осознала размер темницы (шкафы в императорском дворце и те были больше), это казалось невозможным. Но ноги ныли, и она увидела, насколько износилась тонкая подошва ее элегантных туфель.

Сердце словно налились свинцом. Кестрел замерзла. Она села на грязный пол, подтянув колени к подбородку, и уставилась на всё многообразие плесени, покрывавшее каменные стены: целое войско крошечных зеленых звездочек. Девушка коснулась узлов на веревках, привязывающих подол разрезанного платья к её ногам. Этот жест заставил её немного прийти в себя.

Большинство попыток сбежать по дороге на север, в тундру, вероятно, было обречено на провал. И всё же Кестрел по-прежнему верила, что, возможно, первая попытка могла стать самой удачной. Возможно, она была такой же отчаянной, как остальные, но у неё все равно было больше шансов на успех. В первое утро в повозке стражники сделали остановку, чтобы напоить коней. И Кестрел услышала геранскую речь. Она шёпотом подозвала говорившего и вытолкнула через решётку окна мертвую маскировочную моль. Она всё ещё могла чувствовать моль между пальцами, пыльцу крылышек. Часть её не хотела отдавать насекомое. Часть её думала, что если она оставит моль при себе, то это как-то отменит её ошибки. Она бы много чего сказала Арину, когда он стоял в музыкальной комнате. Это было лишь позавчера. А она сидела там за роялем, разглаживая руками синие юбки, и кормила его ложью.

Кестрел держала в руке белесую моль. А потом бросила ее в руку тому геранцу. «Передай это своему губернатору, — сказала она. — Скажи Арину, что я…»

Больше она ничего не смогла произнести. Стражники видели, как она потянулась к геранцу через решётку. Они позволили мужчине уйти, но лишь после того, как тщательно обыскали, чтобы убедиться, что Кестрел, а по сути так и было, ничего ему не дала. Может, моль упала на землю? Неужели насекомое так хорошо замаскировалось, что стражи просто не заметили его? Кестрел не смогла разглядеть этого через окно.

Но если геранец придет к Арину и расскажет ему, что случилось, поймет ли Арин, что она сделала и куда её сослали? Она перебирала кусочки истории в своем сознании. Моль: символ анонимного шпиона Арина. Тюремная повозка направлялась на север. Даже если геранец на дороге не знал, кем была Кестрел, он, тем не менее, мог бы описать её Арину, ведь так? По крайней мере, он мог сказать, что эту моль дала ему валорианка. Дальше бы Арин выяснил всё сам. Он был проворный и хитрый.