Элизабет Нотон - Очарование

— Пусть твой раб подойдет, — прошептал Крон, не сводя с Грифона бездушных глаз. — Мы позабавимся втроем и отпразднуем сделку до того, как я свяжу вас вместе.

Орфей не решался пошевелиться.

Сердце аргонавта молотом стучало по ребрам, пока Скайла, обмякнув, лежала на нем, уткнувшись лицом в его плечо, и пыталась отдышаться.

Почему-то они оказались на полу. Одному из них — неизвестно, кому — хватило ума сбросить туда подушки, так что любовники растянулись не на жестком дереве.

Но лишили его подвижности вовсе не еще один раунд безумного секса и третий — или четвертый? — оглушительный оргазм. Нет, шевельнуть хоть одним мускулом мешали образы, мелькавшие в уме, подобно старому фильму при быстрой перемотке. В них постоянно возникало лицо Скайлы. Эти образы пришли с последним оргазмом и все еще мельтешили перед глазами, как беззвучный коллаж, то цветной, то черно-белый.

Вот Скайла улыбается. Она в белом платье, волосы убраны в косы, закрепленные на макушке. Стоит на балконе, а за спиной — сине-зеленое море. Вот она же в бойцовском снаряжении сирены. Разговаривает во дворе с незнакомыми людьми в одежде, похожей на простыни. Вот Скайла с другими сиренами на зеленом поле. А вот лежит на кровати в синих шелках. Довольная, сексуальная и совершенно вымотанная.

Ската . Он в самом деле сходит с ума. Превращается в настоящего безумца а-ля « заприте меня в комнате с мягкими стенами » и « прямой путь к психиатру ». Орфей закрыл глаза, быстро потряс головой и вновь открыл их. Образы не ушли, лишь стали сменяться быстрее.

Скайла, расслабленно приникшая к нему, сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

— Надеюсь, ты удовлетворил свое желание, ибо я очень устала. Думаю, ты меня сломал.

Орфей бы рассмеялся, если бы не чертова тревога. И проклятие, Скайла завозилась, стараясь устроиться поудобнее. Он же хотел выбежать за дверь и убраться подальше. Его грудь наполнилась ужасом, но Орфей старался дышать потише, чтобы сирена не ощутила его тревоги.

— Рад слышать.

Она хмыкнула и зарылась поглубже в объятия. Боги, должно быть, она чувствует, как скачет его пульс. Наверное, думает, что он еще не отошел от секса. Так и есть, но, зараза… Что за дурацкие видения? Сейчас Скайла в них голой плавала в океане. Ладно, пора кончать с этими извращенными фантазиями.

Аргонавт плотно зажмурился, желая, чтобы в голове прояснилось.

— Почему Афина тебя игнорирует?

— Что?

Удивление в ее голосе звучало совсем не сексуально, что и требовалось Орфею: увести разговор от потрясающих оргазмов и отвлечься от обнаженной кожи, бронзой отливающей на солнце.

— Афина. Ты сказала, что богиня тебе не ответит. Почему?

— А. — Скайла сдвинулась прочь настолько, что оказалась бедром на подушке, но все еще обвивала его руками и ногами. Орфей никогда не страдал клаустрофобией, но сейчас почувствовал, что не может дышать. Как сильно давит на грудь. Не помешал бы свежий воздух, и как можно больше. — Думаю, она сомневается, что я выполню задание.

— Почему?

Скайла приподнялась на локте.

— Что с тобой? Ты выглядишь… не знаю, напряженным, что ли. Я думала, секс расслабляет человека.

— Я не человек, сирена. — Уловив в ее глазах проблеск боли, вызванной его резким тоном, Орфей постарался сдержать горечь и добавил: — Я вообще не расслабляюсь. Во мне проклятие демона и все такое. Ответь на вопрос. Почему она думает, будто ты не выполнишь задание?

Сирена тяжело вздохнула, поиграла с волосками на его груди.

— Несколько недель назад я пострадала в схватке с демоном-гибридом. Он напал на меня. Я проявила беспечность. Если бы не мои сестры, возможно, я бы не выжила.

Видения остановились. Последнее из них растаяло в облачке дыма.

— Где?

— Что «где»?

— Где тебя ранило?

— В Италии.

— Я не про страну, дурочка. В какое место?

— А, сюда. — Улыбаясь, она повернулась, так что он смог увидеть длинный шрам, который шел из-под ее правой груди, по диагонали пересекал ребра и огибал бедро до самой поясницы.

— Проклятие. — Лаская ее тело, он почувствовал изъян на коже, но в темноте, когда Скайла вертелась во все стороны, не смог ничего разглядеть. Орфей осторожно провел пальцами по шраму и изучил его в лунном свете. — Это произошло всего лишь несколько недель назад?

— Да. К счастью, мы, сирены, очень быстро выздоравливаем. Скоро он превратится в тонкую линию. — Она откинулась назад и вновь запустила пальцы в волоски на груди Орфея, послав искры жара по всему его торсу. — В любом случае, я убедила Афину позволить мне заняться этим заданием. Она хотела, чтобы я осталась, говорила, мол, я не готова.

Орфей вспомнил о первой ночи в лесу позади амфитеатра. О вспышке страха в глазах сирены при виде преображения тех гибридов. Скайла тогда быстро спрятала эмоции и, пожалуй, больше ни разу ничем себя не выдала.

— Именно поэтому она тебе не ответит? Потому что считает тебя слабой?

— Не только. — Судя по тону, Скайла что-то недоговаривала. Орфей ждал, хотя и жаждал вытрясти из нее ответы. — Я долго пробыла с сиренами. Понимаешь, принимая обеты, я думала, будто делаю что-то хорошее. Помогаю Зевсу поддерживать равновесие и порядок во вселенной. Но с годами… Скажем так, недавно я увидела мир с другой точки зрения. И начала понимать: Зевс и Афина все эти годы заставляли меня и других сирен верить в то, что не совсем соответствует истине.

Да уж. Сперва Орфей хотел спросить, почему она не поняла этого раньше, но затем подумал, на что похожа жизнь сирены. Сидеть на Олимпе в окружении богов, в отрыве от реального мира, и спускаться туда лишь по приказу Зевса. Если тебя учат чему-то одному и никогда не показывают другого, разумно, что ты сочтешь это правдой, не так ли?

— Сколько ты прожила с сиренами?

Она не ответила.

— Скайла?

— Долго, — наконец выдавила она. — Дольше других. Я, э-э, встречала твоего предка.

— Персея? — Он уставился на нее, ища подтверждения, с трудом веря, что сказанное может быть правдой. Скайла продолжала играть с его волосами, отводя взгляд. — Ты говоришь, что тебе больше двух тысяч лет?

Она поморщилась.

— На самом деле, две тысячи шестьсот четыре.

Не может быть.

Она медленно подняла на него взгляд.

— Удивлен?

Поражен. А Орфей еще считал себя стариком. Зараза, в сравнении с ней он младенец.

— И все сирены?..

— Нет. Большинство служат лишь несколько сотен лет. В любом случае, такова цель. Моя мать была сиреной. Зевс предпочитает брать потомков сирен, которых он считает стоящими. Гены, знаешь ли. — Она улыбнулась, но Орфей еще не оправился от шока, чтобы ответить тем же. — В два года я начала домашнее обучение. В двадцать приняла обеты и поступила в орден. Перебралась на Олимп и следующие десятилетия оттачивала мастерство, но формально начала служить лет в сорок. Как правило, сирены отдают ордену триста-четыреста лет, потом уходят, чтобы создать семью. И если выбирают этот путь, то их жизнь благословенна, как у арголейцев.