Ульяна Соболева - Остров Д. Метаморфоза

- Мааад! – крик в рацию.

- Живой.

Снова встал во весь рост… Так не пойдет. Надо дольше. Надо, чтоб несколько выстрелов. Я ж везучий сукин сын, разве нет? Побежал в сторону деревьев. Выстрелы раздавались один за другим. Со смертью мы часто играем в прятки. Похоже, сейчас ее очередь меня искать. А вот он я! Или слишком быстро бегаю для тебя, старая?

Подальше от этого театра навсегда.

Буду работать среди соломы,

Да так, чтобы пот лился ручьём.

Я истекаю, истекаю, истекаю

Кровью перед богом.

Все слова вытекут из меня,

И я закончу петь.

А пятна от моей крови велят:

«Возвращайся домой».

(с) Seven nation army (White stripes)

Послышался треск веток. И что-то с грохотом упало на землю. Молодец, девочка! Сняла одного!

- Маад, - снова ее голос в рации, - Маад! – Уже громко, истерически громко.

- Живооой, Бабочка, живой.

Упал на живот, чтобы отдышаться, глядя на звезды. Еще один рывок вперед, отвлекая снайпера и надеясь, что мелкая попадет в него, как можно быстрее, а то так можно и разозлить старуху. Выстрелы раздавались почти беспрерывно. Я склонялся к земле и снова бежал к дороге, отвлекая огонь на себя и надеясь, что парни ползут в сторону деревьев, а не ждут моего приказа.

Когда все стихло, я все еще стоял в полный рост… а потом рассмеялся.

- Бабочка!

В рации тишина, и по телу поползла ледяная паутина ужаса. Схватил рацию и сжал в пальцах до боли в суставах.

- Найса! Ответь, мать твою?! Живая?

- Живая! Лолу зацепили…Наши открыли огонь. Слышишь? У нас получилось!

Я слышал. Я отчетливо слышал вакханалию у базы и смеялся. Вот так, суки, вы все же облажались. И в этот момент почувствовал, как пуля впилась мне в бок, упал на колени, прижимая руку к ране. Я не понял, откуда стреляли, оглядывался по сторонам…но ведь там наши? Или кто-то из Фраевских солдат выжил?

- Мад…не молчи.

- Все хорошо, маленькая. Все хорошо.

- Лжешь. Я больше тебя не вижу. Где ты?

- Отдыхаю. Скоро пойду дальше.

- Лжешь! Тебя ранили, да?

- Слегка зацепили.

- Куда?

- В бок. Чуть мяса выдрало. Не серьезно.

- Я заберу тебя оттуда!

- Не высовывайся из лагеря. Не выходи, слышишь? Там месилово. Не смей. Это приказ!

- Плевать я хотела на твои приказы, Мадан Райс. Ты мне не командир.

Лег опять на спину, зажимая рану рукой.

- А кто я тебе?

- Мой.

- Твой кто, девочка?

- Мой и все. Какая разница кто. Просто мой.

- Приказ не нарушать! Поняла?! На месте оставайся! Меня Ияс заберет.

Она слегка задыхалась, и я понял, что ползет обратно по трубе, голос доносится в какой-то глухой тишине. Опустил руку с рацией и нащупал пистолет за поясом. Меня подстрелил кто-то из наших. Этот же «кто-то» передал карту Фраю. Набрал на рации комбинацию цифр, связываясь с Иясом.

- Что у вас?

- Они отступают, Мад. У нас раненые и четверо убитых дозорных. Отстреляемся и выйдем за вами. Ваши потери?

- Пока не знаю. Рик ранен. Меня слегка задело. Берегите патроны. Они и так уйдут. Не добивайте.

- Понял тебя. Держитесь. Мы скоро.

Закрыл глаза, зажимая бок и чувствуя, как кровь сочится сквозь пальцы. А потом резко распахнул глаза, почувствовав, что кто-то стоит надо мной, направив на меня пушку. Ухмыльнулся, узнав одного из игроков-перебежчиков, которого спасли от казни несколько недель назад.

- Что ж с первого раза промазал, м? Или снайпера своего испугался?

- Так я сейчас не промажу! Ты брата моего убил, сука!

- Мои соболезнования, - я поморщился и достал из-за пазухи флягу, - не дергайся, дай спирту хлебнуть перед смертью. Помянуть братца твоего, хотя я в упор не знаю, кто это был.

- Хлебай. Все равно пристрелю.

Сделал большой глоток алкоголя и выдохнул, когда горло перехватило огнем.

- Так кем был твой брат?

- Тебе какая разница, мразь?! Будь ты проклят и молись – ты сейчас сдохнешь.

- Т-ц-ц. Я не верю в Бога, и я и так проклят.

Вдалеке раздался рокот приближающегося мотоцикла, и в ту же секунду парень взмахнул руками и завалился на спину, мне на лицо брызнула его кровь, и я вытер её тыльной стороной ладони и сделал еще один глоток спирта.

- Упокой, Господи, его душу без молитвы.

Приподнялся, опираясь на локоть, вглядываясь в силуэт на мотоцикле. Узнал, и внутри что-то дернулось. Упрямая ведьма. Таки приехала. Шлем сняла, и волосы веером взметнулись. Бежит ко мне и уже через секунду губами горячими лицо обжигает, стоя на коленях.

- Расстреляю за то, что приказа ослушалась, - а сам отвечаю на ее поцелуи и волосы глажу ладонью окровавленной. – дура мелкая…

- А как же только после тебя? – улыбается и трется щекой о мою щеку, и я млею, бл**ь…плыву на хрен на волнах бешеного кайфа от этой улыбки. Сколько лет она мне не улыбалась?

- Поэтому не сегодня, - улыбаюсь в ответ, а она на ладони мои окровавленные смотрит и лихорадочно футболку задирает, открывая рану.

- И правда, слегка.

- Ну я же сказал, - пока смачивает вату спиртом, глажу ее волосы, пропуская сквозь пальцы, и, когда обжигает дикой болью, продолжаю гладить. Я подыхать от боли буду, но, если она рядом, ни одна анестезия не нужна.

- Ты – лжец.

Заставил посмотреть себе в глаза и сильнее прижал ее пальцы с ватой к своему боку.

- Я никогда не лгал тебе, Бабочка.

- Лгал…

ГЛАВА 3. МАРАНА

Я чувствовала, как обнимает меня сзади горячими ладонями и дышит в затылок…прикусывает кожу…под рев мотоцикла, и пальцы мне ребра сжимают все сильнее и сильнее. Под майку забираются, накрывая грудь и заставляя судорожно всхлипнуть.

- На дорогу смотри, Бабочка-а-а.

Вцепилась в руль и смотрю вперед, кусая губы, пока он, едва касаясь, дразнит соски и проводит языком по шее, обжигая горячим дыханием.

- Обожаю, когда они вот так сжимаются и твердеют. Я голодный, Найса. Я такой голодный.

Его откровенность всегда повергала в шок. Он редко говорил двусмысленно. Называл вещи своими именами, заставляя дрожать от возбуждения. Так было всегда. Мадан не играл в игры. Он требовал и брал, и лишь тогда начинал дразнить долго и мучительно, озвучивая каждое прикосновение, рассказывая, что сделает дальше, и вызывая у меня едкий румянец на щеках и пульсацию между ног.

- Ты ранен, - пытаясь сбросить его руку.

- Плевать. Когда смерть так близко, любить хочется втройне. Я валялся там и думал не о том, что могу сдохнуть, а о том, что недолюбил тебя. Все эти годы я мог по пальцам пересчитать, сколько раз тебя брал…Мало. Ничтожно мало. Трахать тебя хочу. Нежно и долго трахать, Наааай. Ты так пахнешь…твою мать, я так голодал по твоему запаху! Я знаю, ты уже влажная для меня.

О нет, не просто влажная, мои колени стиснули мотоцикл, и я прижимаюсь к его груди спиной, чувствуя, как все тело покрывается мурашками от этих мучительно медленных ласк и от его слов. Едва касается ребер, скользит по бокам и снова возвращается к соскам, пока не сжал грудь сильно, заставляя всхлипнуть.