Ульяна Соболева - Остров Д. Метаморфоза

О дааа, и столько раз, сколько ты не можешь себе представить, сукин ты сын.

Хватает за волосы и тянет на себя, заставляя прогнуться, отбрасывая мою руку, скользит подушечками пальцев по напряженному соску, слегка царапая ногтями, а я чувствую спиной его напряженный член и мне хочется заорать, чтоб взял меня. Сейчас, мать его! Как же я ненавижу эти игры. Когда издевается. Как раньше. Когда доводит до слез от неудовлетворенного желания.

Ладонь скользит к моему горлу, и он сжимает её там, где бешено бьется сбоку жилка, а вторая рука опускается между моих ног, и он сам входит в меня пальцами с громким стоном, но не двигает ими и, едва я пытаюсь пошевелиться, сжимает горло так сильно, что мне хочется заорать, а пальцы скользят так медленно сверху вниз и снова наверх, что я всхлипываю невольно, пытаясь тереться об них. Обводит клитор круговыми движениями…недостаточно сильно, чтоб я сорвалась, и все же так мучительно остро, что я громко стону, извиваясь на сидении. Уверенно и так умело ведет к оргазму и бросает, едва чувствует точку невозврата. Останавливается в наносекунде от нее.

ГЛАВА 4. Марана

Правительственный шатл быстро пересекал пространство над океаном. Мне не было видно, где мы сейчас, я смотрела в окно, а там только небо с насыщенно-сизыми облаками. Лихорадочно вспоминала галогенную карту, показанную мне Советником. Он не ответил мне на много вопросов…но больше всего меня беспокоило другое - почему почти половина скрыта мозаикой? Что нам не показывают? О чем не говорит он мне?

В записях с онлайн трансляций – то же самое. Если камера снимает остров сверху, зрителю видна лишь южная его часть, а северная скрыта. Советник сказал, что это не важно, и его разделяет стена. Что за стеной - нам знать не положено, и нас не касается. Мне не понравилось, как он тут же сменил тему, словно я спросила у него нечто весьма мелкое и не имеющее никакого значения. Я вернулась к вопросу еще несколько раз, но он снова ловко уходил от ответа, и тогда я поняла, что за стеной есть нечто, что напрягает и самого Советника.

Единственное, о чем он все же упомянул, это то, что стена под током, и никто не может проникнуть за ее пределы. На вопрос – «а из-за ее пределов?» он мне опять не ответил.

Перед посадкой нас дежурно спросили, готовы ли мы. К чему? К смерти никто и никогда не готов. Потому что готовых она обычно не забирает, она уносит тех, кто хочет жить. Меня когда-то не взяла. Я пришла на свидание во всем черном. Я даже ей цветы принесла – красные, как она любит, но она решила, что ей удобнее жить во мне, чем уводить с собой.

Советник дал мне время обдумать свою стратегию. Когда я вошла в зал суда, вздернул одну бровь и криво усмехнулся уголком узкого рта. Ему понравился новый образ. А мне нет. Я не была уверена ни в чем.

Проблема в том, что я могла обмануть кого угодно. Обвести вокруг пальца, одурачить практически любого, но не Мадана. Он слишком хорошо меня знал. Меня настоящую. А я… мне кажется, я его не знала никогда. Все эти дни подготовки к отплытию на Остров я думала о том, что он жив… и что хуже всего - я поняла, каким образом он остался в живых. Этого я ему никогда не прощу. Я бы многое могла… даже то, как он поступил со мной. То, во что превратилась моя жизнь, то, во что превратилась я сама без него, то, чего я была вынуждена лишиться и отдать. Но не предательство. Не трусливое, мерзкое, гнилое предательство всей нашей семьи.

Хотя какая-то часть меня выла от дьявольской радости, что он выжил, что дышит проклятым, ядовитым воздухом вместе со мной, что смогу увидеть его еще раз. Когда-то я молилась об этом, выпрашивала один единственный разочек, краем глаза, мельком, но увидеть… Пусть во сне или в мечтах… хотя бы где-нибудь. Я была согласна даже сойти с ума, лишь бы его образ являлся мне и изводил по ночам. Но он мне не снился, не виделся в других мужчинах, не приходил призраком, чтобы истязать. Я слишком замерзла, чтобы чувствовать его. Слишком многого лишилась, кроме него. Меня просто окружала пустота. Глухая и зловещая пустота, в которой не осталось ничего из прошлого, и в которой я не видела своего будущего. Иногда мне казалось, что я живой мертвец. Такой, как меты. Зараженная, бездушная и бессердечная оболочка, которую надо уничтожить, чтобы она не отравила смертью остальных. А потом воскресала Найса, и я корчилась от боли. Вот она уже не была пустой. Ее наполняло отчаяние. Она приносила мне его и пытала часами напролет, вскрывала мне грудную клетку холодными дрожащими пальцами, показывая, что сердце осталось, что душа кровоточит и разодрана в клочья, что я не мертвая… но лучше бы умерла. И тогда мне хотелось, чтобы он пришел ко мне… ненадолго. На секунды и мгновения. Я бы даже простила ему все, что он сделал с нами. Я бы смогла… наверное.

Кто-то там наверху услышал мои молитвы… Но кому от этого легче? Не мне. Сейчас я бы предпочла, чтобы Мадан все же был мертв. Я уже его оплакала, попрощалась. Я уже научилась жить с этим… И вдруг он воскрес. Это жестоко. Это настолько жестоко, что мне казалось, я задыхаюсь от понимания, насколько судьба посмеялась надо мной. Это будет самое страшное задание за всю мою жизнь, и я не была уверена, что справлюсь. Если Мадан поймет, кто я и зачем на Острове - я сама превращусь в добычу. Ведь мой брат был одним из самых лучших учеников Джена. До меня. До того, как умерла Найса. Раньше братство называлось иначе, являлось элитным подразделением армии Свободной Республики и подчинялось Корпорации, пока их всех не казнили после попытки переворота.

Именно тогда Джен сбежал в горы и организовал братство «Черного аспида» без ведома и разрешения Корпорации. На самом деле я прекрасно знала, что правительство продолжает пользоваться его услугами. Именно поэтому Никто пришла к Джену несколько лет назад.

Пошевелила руками за спиной - магнитные браслеты включены и прилипли друг к другу намертво. Под кожей на затылке саднил шрам от вживленного чипа и свежей татуировки телесного цвета, которая прятала мою змею.

Будут отслеживать нас, твари. Я даже не сомневалась в этом. Только не знала, каким образом, пока мне не вогнали пластину. На экране дисплея появилась синяя звездочка с моим именем, и Советник удовлетворенно прищелкнул языком.

Нас было шестеро. Новичков, вывезенных в полный хаос и неизвестность. Одного я сразу сбросила со счетов. Загнется, едва ступит на землю. Чужая слабость, как и сила, ощущаются почти на физическом уровне. Ты видишь по глазам, кто сломается, еще до того, как судьба ударит по-настоящему. Впрочем, я могу и ошибаться.

Как вот этот борзый отморозок по кличке Штырь, с «ежиком» на голове. Смотрит на меня и плотоядно облизывает губы. Он тоже ошибается во мне.