Эми Батлер Гринфилд - Певчая (ЛП)

Я нашла его в темноте как раз в момент, когда замок щелкнул.

- Вот так, - прошептал Нат. – Как он?

- Не двигается, - ответила я. – Может, тебе стоит с ним остаться, - хотя я не была рада мысли идти туда одной, но я была обязана предложить.

- И оставить тебя наедине с опасностью? – Нат почти разозлился. – Это точно безумие.

- Но…

- Нет, - гнев покинул его голос, осталось только тепло. – Мы пойдем вместе. Да. Пенебригг сказал бы так же.

Мы пойдем вместе. От его слов мне стало не так страшно в темноте. Впервые за долгие часы я улыбнулась.

А когда ты получишь гримуар? Что он скажет?

Я прогнала мысль, но с ней ушла и улыбка.

† † †

Мы устроили Пенебригга удобнее, и Нат потянул дверь. Я чуть не упала в обморок, когда она открылась. Влетят ли вороны?

Но влетел только запах пепла, от которого я чуть не задохнулась.

- Плоды лунного шиповника, - сказал Нат. – Много их, судя по запаху. Их еще скармливают воронам. Может, у них больше проблем с яйцами, чем мы думали.

Обрадовавшись этому, мы пошли по узкому коридору. Через десять шагов или чуть позже запах стал еще сильнее, и мы уперлись в еще одну дверь.

- Заперто, - Нат попытался вскрыть замок. – Не получается.

- Что такое? – я опустилась у двери. Возле замочной скважины я потрясенно обнаружила слабый запах магии, почти скрытый зловонием ямы. Я пыталась вспомнить, что крестная рассказывала мне о таких запахах.

- Здесь магия, - сказала я. – Чары, защищающие воронов.

- Скаргрейв, - сказал Нат.

- Но ты сказал, что он не умеет использовать магию.

- Сам – нет. Но раньше он казнил волшебников и пытался вытянуть из них секреты. Порой он убеждал их сотворить пару заклятий перед смертью.

Я не хотела думать об этих смертях. Я сосредоточилась на замке.

- Леди Илейн учила меня песне, что взломает замок. Меня услышат?

- Стоит рискнуть, - сказал Нат.

Мы были далеко от Надзирателей, но Нат все же закрыл дверь за нами. В удушающем воздухе я пыталась правильно спеть отпирающую песню.

Когда замок щелкнул, я потянула за ручку. Она поддалась со скрипом, но дверь не сдвинулась.

- Похоже, заклинило.

Я дернула ручку, Нат толкнул дверь.

Она вдруг распахнулась, и мы растянулись на пороге. А потом дверь закрылась со зловещим стуком.

Я лежала на каменном полу и ощущала запахи места: не только пепел, но и сгустившийся дым. А потом я услышала во тьме звук, от которого замерло сердце. Шелест крыльев.

- Люси? Ты в порядке?

Что-то было не так. Я чувствовала, что воздух с каждым мигом становился все теплее.

- Свет, - мой голос дрожал. – Мне нужно видеть, - но когда я попыталась призвать огонь, голос дрожал так сильно, что петь я не смогла.

- Почему не работает? – спросил Нат. – В чем дело?

- Может, тенегримы проснулись…

- Нет. Поверь, мы бы это поняли.

Щелчки во тьме терзали вспышками мое сознание… и вдруг я поняла правду.

- Новые вороны, - выдохнула я. – Они вылупились, и они пытаются есть меня. Я их чувствую. Их голоса… ты их не слышишь?

Нат прислушался.

- Нет.

- Может, я схожу с ума.

- Нет, - быстро казал он. – Не говори так.

Голоса становились сильнее. Теперь я различала слова. Мы маленькие. Нам нужно расти. Мы должны есть ночью и днем…

- Люси?

Я поежилась, становилось все жарче.

- Олдвилль был прав, - выдохнула я. – Для птенцов правила отличаются. И… думаю, их больше, чем мы представляли.

Их голоса становились жадными, разгорались, как огонь: « Мы голодны…. О, как голодны. Твоя магия питает нас… ».

- Люси, что бы они ни говорили, помни: они не могут тебя достать, - уверенно и спокойно говорил Нат. – Ни взрослые, ни птенцы. Сэр Барнаби говорил, что решетки удерживают их. Иначе птицы полетели бы, едва мы открыли дверь.

Я понимала, что он пытался заглушить жаркий шепот. Но те голоса звучали все яростнее.

- Ты в безопасности, - продолжил ровно Нат. – Они тебя не тронут. И мы пойдем мимо них в следующую комнату к гримуару. А потом ты покончишь с ними навеки.

Покончить с тенегримами. На миг я стала смелой и уверенной. Но потом вспомнила, что моя песня присваивала, а не уничтожала. Еще вдох, и жар со страхом вернулись, и они были такими сильными, что я не могла двигаться. Не могла дышать.

- Люси! Люси, слушай меня!

Я не слышала остальное. До меня доносился лишь хор голосов. Они забирали волю двигаться, наполняли меня ужасом.

Наши родители поглотили твою мать. А мы съедим тебя.

Что-то тянуло меня за руку, за шею. Я хотела кричать, но затерялась в хватке воронов и не могла издать ни звука.

Да, мы тебя съедим…

- Люси, это я.

Я едва слышала этот далекий голос. Нат взял меня за руку. Меня пронзил шок от того, как наши пальцы соприкоснулись. Мое сердце бешено билось, я пыталась дышать.

- Я нашел дверь, но там такой же замок, как до этого, - сказал он. – Не поддается. Тебе нужно открыть его песней.

Я понимала не все слова. Страх терзал меня.

Ты наша.

Уверенными пальцами он вложил в мою ладонь семя. Другой моей рукой он обхватил цепочку и поднял рубин над моей головой.

Нет! Ноги подкосились, мир превратился в кипящее море звука. Ненасытная песня птенцов окружала меня, она стала громче, чем раньше.

А потом я услышала песнь лунного шиповника из семечка на моей ладони, от пола вокруг меня. Холодная, сладкая и чистая песня сплетала щит вокруг меня, Нат держал меня за руку. Я запела, и вороны потеряли свою власть надо мной. Я упала в разум Ната без усилий, как в тот день на чердаке Пенебригга.

Но этот раз был другим. Нат сам впустил меня.

Его глазами я видела море: большие сине-зеленые волны набегали на золотой берег, их гул звучал как дыхание земли.

Я видела верную Норри перед собой, а за ней друзей, которым поверила в Лондоне: Пенебригга и самого Ната.

А потом я чудом увидела себя глазами Ната: я спорила с ним у свечи, стояла на глазах у Невидимого колледжа, осваивала песню за песней. И каждая картинка шла со смесью эмоций: отчаяние, смятение, восхищение, уважение, нежность, желание. И все их сплетала в одно вера в меня, что казалась настоящим чудом.

Ничто еще так не пугало и не успокаивало меня. Во мне пробудились смелость и сила.

Сжимая руку Ната, я слышала магию двери. И я победоносно открыла ее песней.

Холодный голубой свет залил часть Ямы. Нат был прав: нас и воронов разделяла решетка. Но и я была права: за железными прутьями были сотни птенцов тенегримов, их голодные рты были красными, как кровь.

Мы захлопнули за собой дверь, и птенцы пропали из виду.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

ПРАВДА

Мы прижались спинами к двери, переводя дыхание. Я мысленно с благодарностью помолилась. Тяжелая железная дверь заглушала птенцов тенегримов.

Но моя благодарность угасла, когда я вернула рубин на шею. Сознание очистилось, и я поняла, что сделала. Я спела песнь лунного шиповника. Прочитала разум Ната. Применила Дикую магию.