Марина Эльденберт - Темный рассвет

Лезвия скрестились у самого сердца: на миг, потом он ее оттолкнул.

— С дороги.

— Ты не выйдешь отсюда, предатель. — Неестественно зеленые глаза горели отравой ненависти. — И она тоже.

Вероник перехватила кинжал поудобнее, тонкое запястье уже начинало опухать. Кровь из распоротого плеча Анри — у самой ключицы, пропитывала рубашку, намокшая ткань тяжелела и липла к коже. Смотреть в глаза противнику — бессмысленное занятие, важны только движения, каждое из которых может стать для тебя последним. На этот раз он нападал первым, кинжалы звенели, вторгаясь в шорохи быстрых движений и дыхание. Скольжения лезвий перед глазами, короткий взмах, удар, нахлест. Череда смазанных ударов, отраженных с поразительной точностью.

Тени, скользящие по камере.

Браслет налился тяжестью и горел даже сквозь пелену мглы.

Он не мог его видеть, мог только чувствовать, как прожилки тьмы одна за другой втекают в золото. Отслеживал только ошибки Черной Лозы, которых почти не было. На ходу просчитывая тактику боя. Позволил себя зацепить — лезвие вскользь царапнуло ребра, рана на груди раскрылась, мгновенно наливаясь кровью. Миг, когда Вероник снова шагнула вперед, стал для нее последним.

Удар под вскинутую руку.

Один. Точно в сердце.

Она рухнула на пол, Анри метнулся в коридор и замер: в этой части подземелий ему бывать не доводилось.

Куда бежать? Сколько времени он потеряет, плутая по лабиринтам?

Шагнул направо, но перед глазами полыхнули огненные искры.

Чуть выше, над головой. За спину. И дальше, удаляясь все быстрее.

Словно кто-то нес невидимый факел, ударяя им о стену.

Словно кто-то указывал ему путь.

На какое-то время комната утратила очертания, превратившись в сгусток раскаленной боли. Ядовито-зеленой, как глаза Вероник. Она вышла, но еще несколько минут назад обвивающий мое тело хлыст остался. Четким было только лицо Эльгера, холодный жестокий взгляд. И свернувшаяся кольцами змея в его руках.

Лицо было залито слезами, и от них щекам становилось холодно.

— Мне повторить вопрос, леди Тереза?

Говорить дальше — значит, предать всех, кто мне дорог.

Винсент тоже будет на той презентации.

Жером и Мэри, Гийом. Ивар…

Никого не оставят в живых, когда случится переворот.

Матушка, Лави и Луиза. Что с ними станет, если его светлость все-таки доберется до брата?

Эти мысли ввинчивалась в мозг раскаленными жалами.

— Мне нечего вам сказать.

По спине струился липкий пот. Бросало то в жар, то в холод, кончики пальцев пронзало искрами смерти. Смерти, которая сейчас не могла помочь.

— Скажете. Расскажете все. — Эльгер отошел в сторону, расправляя хлыст. — Это вопрос времени.

Ядовитый кончик с шипением ужалил пол, и я вздрогнула. Мысленно, потому что по-прежнему напоминала безвольную куклу. Отголоски боли прокатывались по телу, заставляя сжиматься и умоляя о том, чтобы это не повторилось. Там, где хлыст прошелся по коже, горели клейма магических ожогов. Горели так, что мутился разум.

— Знаете, как мааджари наказывали предателей? Лишали магии. Если после выгорания маг не сходил с ума, его приковывали заклятием к скале над морем. Он умирал от солнечных ожогов и жажды.

Свернув хлыст, он вздернул меня на ноги потоком магии.

— Уверен, рядом с мужем вы станете более разговорчивой.

Пространство разомкнулось, словно кто-то провел по нему ножом. Ядовито-зеленая рана раскрылась, источая болезненное сияние, и меня увлекло в разрыв. Голова закружилась, но Эльгер помог удержаться на ногах. Плетение рассыпалось прахом, только бледно-зеленые искры напоминали о том, что мы шагнули в портал.

Роскошный холл показался миражом. Холл, где должно встречать гостей и обмениваться комплиментами. Почти точная копия того, в котором я стояла вчера. Вот только двойная лестница уводила вниз, а на стене висело полотно: женщина, с одной руки которой текла золотая мгла, с другой — мощь магии смерти. Над ее головой пылал полукруг с расходящимися от него лучами. Пылал в прямом смысле, средоточие магических светильников и умело положенные краски давали этот жутковатый эффект. Сразу за лестницей стрелы коридоров натянулись вправо и влево: моему взгляду представился подземный замок. Под Шато ле Туаре находился его тайный двойник.

— Лайана, прародительница мааджари, — заметил Эльгер. — Людьми значительно проще управлять, когда они осознают всю мощь твоего величия. В основе любого начинания должна быть идея. Вы наверняка читали о Зеркальном городе.

Если верить легендам, «полубоги» воссоздали под землей точное отражение своего поселения, как символ того, что мир их отринул, в подтверждение своего могущества и богатства. Впрочем, сейчас я уже не могла с точностью сказать, что вымысел, а что нет. Стилизация под витраж, картины с изображениями сюжетов из легенд мааджари, знакомых мне с детства. Страшные сказки, в которые я погружалась с невиданным для ребенка любопытством, оживали на глазах.

— Вы зря упрямитесь, леди Тереза. Граф так или иначе предстанет перед судом мааджари. Решившись на предательство, он поставил под угрозу не только меня, но и дело всей моей жизни. Всех нас.

Лицо Эльгера исказилось — уголки губ стремительно ушли вниз, крылья носа дрогнули, превращая лицо в хищную маску, обнажая истинную суть его светлости. Гораздо более уродливую, чем моя смерть.

— В ваших силах облегчить его и свою участь. Расскажите мне все, и вы оба умрете быстро. Принципиальность хороша только в тех случаях, когда не тянет на дно.

Боль по-прежнему жгла, но разум понемногу прояснялся. Магия отступала. Неумолимо, но отступала, подчиняясь моей воле.

Время, время, время.

Мне нужно выиграть время. Сейчас время решает все.

— Она безусловно хороша тем, что не позволяет принуждать женщин рожать детей.

Тьма клубилась за гранью, и я поспешно запечатывала ее в себе. Одну прореху за другой, стремительно отделяя мир мертвых от мира живых.

— Или удерживать их помимо их воли. Что вы сделали, чтобы леди Николь вела себя смирно? Надели на нее магические кандалы, как на Анри?

— Вы не представляете, о чем говорите, — прошипел герцог.

Сейчас он и впрямь напоминал взбешенного ястреба. Казалось, даже нос его заострился, как клюв.

— О, мне далеко до ваших представлений о благородстве. Вы говорили, что Эрик не пойдет против вас.

В миг, когда последняя частичка тьмы была запечатана, я почувствовала себя странно. Сейчас по венам прокатится золотой огонь, а потом я перестану быть.

Моя магия сгорит вместе с магией Эльгера.

Но оно того стоит.

— Как вы теперь будете смотреть ему в глаза? Теперь, когда он узнал обо всем, ваша светлость. Или правильнее будет сказать, ваша низость?