Марина Эльденберт - Темный рассвет

— А ты понимаешь, что мы не можем не доверять человеку просто потому, что тебе не понравилась его смазливая мордашка?

Анри сжал руки в кулаки, я вооружилась щеткой. И принялась ожесточенно расчесывать волосы. Так, что от них полетели искры.

— Ты поразительно доверчива, Тереза.

— А ты поразительно недоверчив. Если бы не твое загадочное молчание, мы могли бы переговорить с матушкой без игры в шпионов.

— Поправь меня, если ошибаюсь, но мы и есть шпионы.

Я не нашла ничего лучше, кроме как показать ему язык. Отвернулась к зеркалу и уставилась на свое отражение, стараясь не смотреть на застывшей за спиной золотой монумент. Признаюсь, сегодня на причале я сама была далека от того, чтобы доверять Ивару. Но если хорошенько рассудить, будь он мне врагом, будь он врагом нам — разве сейчас мы бы стояли в этой спальне и ссорились? Или же я бы была уже на пути в Энгерию, накачанная чудо-разработками лабораторий Королевской службы безопасности. Сонная и столь же стремительная, как мухи поздней осенью.

— Зачем ему было обо всем мне рассказывать? — хмыкнула я.

Крючки корсета щелкали, разрывая тишину.

Анри подошел, чтобы помочь мне с завязками кринолина, но я шлепнула его по руке.

— Этого я не знаю. Возможно, чтобы ты больше ему доверяла.

— Тогда почему он не сказал мне об этом сразу?

Справедливости ради стоит отметить, что лорд Фрай тоже вел себя довольно по-дружески. До тех пор, пока не посадил меня на «Стрелу Загорья» и не спустил тетиву в сторону Вэлеи.

— Тереза, малейшая оплошность может разрушить все.

— Понимаю, — сказала я. — Но Ивар меня ни разу не предал.

— Потому что это было выгодно ему!

У-у-у, твердолобый.

Я вылезла из колец кринолина, выпуталась из нижнего платья и завернулась в халат.

— Доброй ночи.

Анри перехватил меня за руку.

— Мне нужно в ванную. Пусти!

— Мы не можем так рисковать. Пойми уже наконец!

— Не можем рисковать? — я вырвалась. — Да мы с тобой только и делаем, что рискуем. Каждую минуту, каждый день. У меня до сих пор дрожь по телу, когда я вспоминаю, что нам пришлось пережить в замке Эльгера. Но такова наша жизнь, Анри. Я верю, что ты хочешь все изменить. Верю, что хочешь, чтобы мы могли спокойно жить, без оглядки, чтобы у Софи и у нашего малыша был дом, который не придется менять каждый месяц. Но если ты сможешь спокойно спать — зная, что Лорена и Энцо с почерневшими от горя сердцами вспоминают, как ты поджигал их крышу, или как они желали тебе доброй ночи — их маленькому непоседе с золотыми волосами, то я со своими родными так поступить не смогу. Прости. И не проси меня об этом. Я уже сказала, что поеду за тобой на край света. И да, мы рискуем, доверяя Ивару наши жизни, но… другого выхода нет. Для меня нет. И не будет.

Уставшая, отняла руку и опустилась на край кровати.

Эта перепалка меня вымотала, и хотелось только одного — заснуть. Заснуть дней так на десять, а может быть, на месяц или на год. Чтобы проснуться в другом мире, где во мне нет крови Дюхайма, где я не мешаю королевским особам и не являюсь целью озабоченного мировым господством герцога. Вот только вряд ли мне это удастся, потому что так бывает только в сказках. А моя сказка с самого начала страшная.

— О чем ты думаешь? — Анри опустился рядом со мной.

Я сказала.

— Заснуть? На год?

— Почему нет. Можно даже на два.

— Но тогда ты пропустишь рождение нашего ребенка.

Я повернулась к нему, и Анри мягко коснулся пальцами моих губ.

— Ты же этого не хочешь?

— Нет, — призналась я. — Не хочу. А еще безумно хочу, чтобы в эту минуту ты был рядом.

Муж молчал долго. Молчала и я, потому что все уже сказано. Осталось только принять решение. Мы смотрели друг другу в глаза, такие близкие и такие далекие. Сейчас, как никогда остро, я чувствовала, что не готова с ним расстаться. На день, даже не два… не говоря уже о долгой, безумно долгой жизни без единственного любимого мужчины. Но согласится ли он на то, что предлагаю я? И согласится ли Ивар нам помочь?

— Я поговорю с Раджеком.

Сердце затопила радость — странная, смешанная с тревогой: пути назад нет — но все-таки радость.

— С ним лучше поговорить мне.

— Нет. С ним поговорю я, Тереза. Обещаю, что все будет хорошо, и все останутся живы.

На смешок это было не похоже — то, что слетело с моих губ. Так, слабая попытка улыбнуться на выдохе.

— А потом поговорю с Лореной и Энцо. Ты права, они должны знать.

Сильные ладони легли на плечи, притягивая к себе.

Положила голову мужу на грудь и закрыла глаза.

— Какое оно? Место, где мы будем жить?

— Очень светлое. Там много солнца, а вода прозрачная, как слеза.

— В море?

— В лагуне. От моря те земли отделены скалами, вода проходит сквозь небольшую арку. Еще там очень много зелени и высокие горы. Настолько высокие, что кажется, будто они врезаются в небо.

В Иньфае и правда есть цепь высоких гор, но сомневаюсь, что Анри говорит именно о них. Те горы, про которые думаю я, на севере страны, хоть и далеко от столицы, но все же земли там населенные и довольно известные.

— Все потому, что само место замкнуто в объятиях лесов и запутанных троп.

Вот это уже больше похоже на сказку.

Я прижалась к Анри покрепче и прошептала:

— Думаю, мне там понравится.

Сложнее всего было написать письмо Винсенту.

Даже после всего, что мы пережили — когда Анри уходил на встречу с Иваром, я случайно распустила кружевную салфетку с комода, которую держала в руках. Попытки пойти вместе с ним муж решительно пресек, и, хотя все внутри противилось решению отпускать его одного, я понимала, что сейчас спорить бессмысленно. Хотя бы потому, что он всяко больше меня разбирается в тайных встречах и в том, что нам предстоит. Переживала не столько из-за того, что они сцепятся, как тогда, в лесу под Ларне, сколько из-за Ивара. Даже не из-за его согласия, из-за того, что вынуждена была раскрыть нашу общую тайну.

Муж вернулся с новостями — отчасти хорошими, отчасти не очень. Хорошие заключались в том, что они с Иваром не поубивали друг друга, и что Раджек согласился нам помочь. Плохие — в том, что ему предстояло осуществить задуманное как можно скорее, потому как лорд Фрай в любую минуту мог отдать приказ срочно вывезти меня в Энгерию. По словам Ивара, настроен он был весьма решительно, а это означало только то, что времени у нас почти не осталось. Это могло случиться сразу по возвращении матушки и Лави, или через неделю, но рисковать не стоило.

Мне придется «умереть» как можно скорее.

Когда Анри сообщал об этом, лоб его прочертила глубокая складка. Таким мрачным я не видела его давно, но от вопроса все-таки не удержалась:

— Он говорил что-нибудь обо мне?

— Сказал, что голуби и ящерицы у него закончились, поэтому придется рискнуть и передать кое-что через меня.