Анна Невер - Потерянные (СИ)

— Молод ты еще, Крохов. В уставе много недочетов. Вот помнишь, когда в Ижеске мы…

Голоса потерялись в подземных переходах, оставляя место тишине. Какое-то время Тиса прислушивалась к ощущениям в теле. Но ничего необычного, кроме тошноты, поднимающейся от живота к горлу, не заметила. Неожиданно, свет стал возвращаться. Климыч на этот раз оказался один, что показалось Тисе дурным признаком. И не зря.

Подойдя, таможенник грубо вырвал тряпку изо рта пленника. Снова свет факела заставил зажмуриться.

— Пяти минут достаточно. Уверен, правда уже рвется сорваться с твоего языка, вэйн, — усмехнулся Зарай. — Слышал, что после этой настойки держать слова в себе — вредно для здоровья. Что ж, я не стану долго тебя мучить и облегчу задачу. Задам пару наводящих вопросов.

Таможенник улыбнулся в усы-гармошку. Хоть слова и звучали непринужденно, но Тиса угадала в них скрытую тревогу.

— Кому ты служишь? — требовательно вопросил Климыч. — Что они уже нарыли? Какие имена им известны? Ну, мне долго ждать? Говори правду!

Тиса открыла рот. И через миг ее вывернуло под ноги таможеннику.

— Вот, зараза! — воскликнул таможенник, отпрянув.

— Дурак, — услышала девушка сиплый мужской голос из своего горла. — Такая правда тебя устроит?

Пленный сплюнул и поднял медленно голову.

— Чтобы это услышать можно было не утруждаться так, и не поить меня дрянным пойлом, — Тиса ощутила, как ее непослушные губы скривились.

— Но ведь настойка… должна была… — растерялся на миг таможенник.

— Ты лучше меня знаешь, что такое порченый товар, Зарай, — просипело ее горло. Челюсть задвигалась в желании размять скованные мышцы лица. Жаль этого нельзя сделать с руками и ногами. — Прошу, утоли и ты мое любопытство? — попросила она. — Зачем ты в это ввязался, начальник? Ты же не вэйн? Зачем это тебе? — на сей раз голос, слетающий с ее губ, показался Тисе вполне дружелюбным, словно пленник интересовался здоровьем.

Климыч открыл рот, потом покачал головой.

— Э-нет, — сощурил глаза таможенник. — Не думай, что я поведусь на твои россказни, вэйн, — он поднял с пола тряпку, служившую ранее кляпом, и шагнул к пленнику.

— Неужели, боишься? — разочарованно произнесла Тиса, не сводя глаз с таможенника. — Боишься загашенного, обездвиженного вэйна? — каждое слово в вопросе было произнесено со значительной паузой.

Таможенник застыл с тряпкой в руках.

— У тебя все было для жизни, Зарай, — продолжила Тиса. — Доходная должность, уважение горожан. Но ты поставил благополучие на карту. Ради чего, Зарай? Что они тебе пообещали? Просто хочу знать. Ответь. А потом можешь снова затыкать мне рот.

Ноздри таможенника расширились, он с силой сжал тряпку в кулаке. И через миг его прорвало.

— Доходная должность, говоришь!? — зашипел Зарай. — Доходная?! Была когда-то. Пока Вэйновий не сунул свой грязный нос в имперскую стражу и не устроил эту драконову реорганизацию! Вот спасибо за такое благополучие! Всю жизнь мечтал о нем! Поклон вам в пояс! Расформировать мое военное подразделение и повесить на таможню внешний контроль? Поставить соглядатаев за спину? К демонам такую должность! Пусть Вэйновий подавится ею. А у меня будет более теплое местечко!

— Так вот что они обещали тебе, — прохрипела Тиса. — Как банально. Из-за этого ты убил восьмерых?

— Всего лишь восьмерых ты хотел сказать? — глаза таможенника безумно блеснули в свете факела. — Да за то, что я очистил лес от дахмарских головорезов меня Увег еще благодарить обязан! Остальные сами виноваты. Идиоты! Шишкарь сидел бы в своей хижине, нет поперся. Хозяин леса, ядрена мать! А Федька, дурак, в сыщика решил поиграть. Кубач, — покачал головой Зарай. — Просто подвернулся неудачно. Как видишь, я старался действовать чисто. Вот, с девчонкой как-то нехорошо получится, но здесь я тоже не совсем буду виноват.

Тиса почувствовала, как содрогнулось тело пленника, а мышцы напряглись до боли.

— Ох, вот это взгляд! Гляжу, у нашего колдуна есть слабость? Неужели капитанская дочка тебе еще нравится? Ты не забыл, что это она выдала тебя нам с потрохами? Но я тебя понимаю. Девчонка, м-м, что цветок полевой, — Зарай нервно закусил губы. — И я ей обязан. Не было бы у капитана дочери, то заставить Лазара самому снять с себя оберег было бы тяжело. А так, чего проще….

— Заставить отца волноваться за дочь, — кивнул пленник. — Это ты подбросил стреломет двоим на горке, так?

— Болваны. Надеяться на них не стоило. К сожалению, Лазар так и не узнал об этом. Пришлось действовать иначе.

— Она ничего не знает об обереге, Зарай. Отпусти ее! Она не представляет никому угрозы. Ей и в голову не придет вернуть тотум.

— Я уже ничего не могу поделать, — с искренним сожалением в голосе произнес таможенник. — Я хотел умолчать о ней, но они прознали. И теперь уже поздно. Если я этого не сделаю, они все равно убьют ее. Черт! Ненавижу себя за это! Но как видишь, у меня нет выхода.

Пленник дернулся, но оковы ног удержали его на месте.

— Не делай этого! — прошептали онемевшие губы. — Ты же сам не желаешь брать грех на душу. Я же вижу.

— А может, мне сделать лучше? — сощурил глаза Климыч. — Ты мне скажешь все имена, а взамен я оставлю девчонку в живых? — на миг таможенник задумался над идеей. — Хотя, нет. Если я не уберу девчонку, контракт будет не выполнен, что мне тогда до ваших имен? Меньше буду знать, как говорится. Им надо, пусть сами возятся. А мне уже начинает надоедать вся эта канитель, — таможенник раздраженно взмахнул факелом. — Я сделаю, что обещал — отдам оберег, уберу владельцев. И на этом моя миссия завершится. Останется лишь пожать плоды.

— Ты не тронешь ее! — услышала Тиса хриплое рычание из своего рта. — Если только… я клянусь, я уничтожу тебя.

Последние слова были произнесены ровным бесстрастным голосом. Но от этого видимого спокойствия веяло могильным холодом.

— О, угрозы, господин вэйн, в вашем-то положеньице? — не сразу ответил таможенник. Зарай попытался улыбнуться, но получилось фальшиво. — Хе-хе. Уже не боюсь. Ты был прав. Трепа загашенного, обездвиженного вэйна бояться нечего. Помолись своей Вэе, колдун. Скоро ты с ней встретишься!

— Наивный глупец, — усмехнулся пленник. — Ты на самом деле веришь в то, что они оставят тебя в живых? — изо рта вырвался сухой смех, который перешел в сдавленный кашель. — Ты примерил тотум. Я прав? А, значит, и тебе не жить.

— Нет! — факел в руке таможенника дрогнул. — Мне сотрут память об обереге и отправят в теплое местечко в Крассбурге.

— О, — Тиса покачала головой. — Да они основательно покопались в твоих мозгах. Давно ты слышал в голове собственные мысли? С тобой же играют как с балаганным петрушкой.