Разбуди меня (СИ)

Миг — и она оказалась прижатой к книжной полке. Второй — и у неё отобрали учебник и палочку. Третий — и уже знакомые губы страстно целовали её.

Её руки взметнулись вверх, обвив Дина за шею; она вся тянулась к нему, как цветок к солнцу, купаясь в его ласке, ещё не понимая — но подсознательно желая — отдать всю себя. А он отвечал с ещё большей пылкостью, вновь и вновь пробуя на вкус её губы, прижимая её гибкое тело к себе, сходя от неё с ума.

— Милая... ты так соблазнительна... ты даже не представляешь...

— Прошу, не останавливайся... — горячо прошептала она в ответ, сжимая пальцами его плечи.

Дин еле слышно застонал и, вплетя пальцы в длинные тёмные волосы, требовательным движением заставил Падму приоткрыть губы. Его язык проник внутрь, жадно исследуя её рот; девушка неосознанно ответила на это наглое вмешательство, с каждой секундой приходя во всё больший восторг от действий Дина.

Он положил обе руки на книжную полку, заточив Падму в замкнутом пространстве, и продолжил жадно целовать её, распаляясь всё сильнее.

Она машинально расстегнула застёжку его мантии.

Дин издал что-то похожее на рык и, мысленно ругая себя последними словами, приказал себе отстраниться.

Падма тяжело дышала и смотрела на него с каплей непонимания, теряющейся в море страсти.

— Чёрт, я сам виноват... — проворчал Дин себе под нос, с трудом переводя дух. Он выглядел каким-то вмиг одичавшим.

— Виноват в чём? Что-то не так?

— Слушай, мы... — он тщательно подбирал слова, чтобы сказать то, что хотел, и при этом не обидеть Падму. — Мы уже не дети, поэтому буду откровенен: ты нужна мне... без остатка. Короче, или ты ночуешь у меня, или мы сию секунду расходимся по своим гостиным и с этих пор ограничиваемся поцелуями в щёчку.

Падма молчала лишь несколько мгновений. В памяти всплыл день, когда они с Парвати сидели на берегу Чёрного озера в тени дуба, и сестра со слезами на глазах рассказывала ей о вероломстве того самого дурмстранговца, с которым она познакомилась ещё в год Турнира Трёх Волшебников. С тех пор Падма ясно уяснила, что с переходом вот к этому «ты ночуешь у меня» не стоит спешить.

— Дин, я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказала она наконец, стыдливо опустив глаза. — Прости, но пока... второй вариант.

С этими словами она схватила с полки свою волшебную палочку и стремглав выскочила из библиотеки.

Учебные дни текли своим чередом, октябрь подходил к концу. Уже выпал первый снег, укрыв окружающие замок луга белым покрывалом, а верхушки деревьев в Запретном лесу — шапками. Потом внезапно прилетел тёплый ветер, и за пару дней тонкий снежный слой растаял. Однако этот ветер не вселял в обитателей замка особой надежды: с каждым днём темнело всё раньше, а светлело позже, небо частенько наливалось свинцом, грозясь низвергнуть на замок и прилегающие окрестности осадки в виде снега или дождя. Приближались холода, и многие ученики не расставались с носовыми платками, чихая и кашляя в перерывах между приёмами Бодроперцового зелья у мадам Помфри.

В последний день перед Хэллоуином Гермиона задержалась на уроке древних рун и потому пришла на обед позже обычного. Большой зал почти опустел, и она без труда разглядела два десятка учеников, среди которых, к её облегчению, не было того, о ком она думала последние недели.

Гермиона хотела сесть лицом к столу Слизерина, чтобы в случае появления Нотта держать ситуацию под контролем, но тут с дальнего конца скамьи приподнялся Деннис Криви и махнул ей рукой.

— Привет! — сказал он, когда Гермиона села рядом, и подвинул к ней стакан с тыквенным соком.

— Привет, Деннис, — улыбнулась она, удивлённо разглядывая его: парень был в спортивной форме. — Ты что же, пробуешься в квиддичную команду?

— Уже, — ответил шестикурсник и залпом выпил свой остывший чай. Потом решительно поставил чашку на стол и посмотрел прямо перед собой. — Взяли. Заменю Невилла после ЖАБА.

— О, поздравляю! Значит, ты вратарь?

— Ага, — уже веселее откликнулся Деннис. — Честно, я очень рад. Всегда хотел играть. Колин заразил меня квиддичем ещё на втором курсе. Он же всё время снимал Гарри и так восхищался им...

Гермиона вздохнула. Потеря Колина, а также всех остальных участников битвы ещё долго будет отзываться болью в душе выживших.

— Помню, когда Колин поехал в Хогвартс в свой первый год обучения, я впервые остался с родителями один, — продолжал Деннис. — Мне хотелось как-то им помочь: они были, мягко говоря, обескуражены тем, что мы с братом — волшебники. Отец вообще долго не верил в это. Совы, письма, волшебные палочки... Это было дико для таких простых людей, как они. И вот целый год я пытался убедить их, что магии не нужно бояться. Они постепенно привыкали, но мне всё равно приходилось посещать обычную школу: если бы я ещё и бросил обучение, они бы не выдержали. Слишком много всего произошло в то лето... А Колин молодец, что взял с собой тот старенький фотоаппарат! С первого же письма он стал присылать нам снимки — ох, какие лица были у мамы с папой, когда они увидели двигающиеся фотографии!

— Да, представляю! — рассмеялась Гермиона. — У моих, кажется, лица были такие же.

— Скорее всего. А что касается квиддича — Колин очень им интересовался, и в одном из писем так подробно расписал правила игры, что я тоже невольно увлёкся.

— Но почему тогда все эти годы ты не пробовался в команду?

Деннис пожал плечами.

— Свободные амплуа, вроде загонщика, не для меня, а на место вратаря всегда была сумасшедшая конкуренция. Но вот теперь, наконец, наша с братом мечта сбылась.

— Деннис, а знаешь что, — Гермиона прищурилась, вспоминая затёртые до дыр страницы «Истории квиддича» — книги, которую она раздобыла для Гарри ещё на первом курсе, — если мне не изменяет память, ты станешь первым маглорождённым волшебником, играющим в квиддич.

— Да ладно? — он так и подскочил. — Ух ты! Ну класс!

— Думаю, это достойное вознаграждение за то, что ты пережил, — тихо добавила Гермиона, зная, что сейчас Деннис поймёт её и без слов.

Гермиона уже была на седьмом этаже, и до портрета Полной Дамы оставался всего один поворот, как вдруг она, подобно знаменитым хогвартским лестницам, решила поменять направление. Миновав ещё один этаж, гриффиндорка поднялась по боковой лестнице и вышла на площадку Астрономической башни. Она была здесь бесчисленное количество раз, но от этого места веяло каким-то своим, особым очарованием, и порой Гермиона приходила сюда просто полюбоваться открывающимся перед ней видом. С башни был виден, докуда хватало глаз, Запретный лес, а перед ним на опушке стояла хижина Хагрида, из трубы которой вился дымок, а окна приветливо подмигивали жёлтыми глазницами.