Дина Лампитт - Изгнание

– И все-таки и эта, и та, но это была я, – пробормотала Николь вслух и вдруг содрогнулась, осознав, что сказала о себе в прошедшем времени.

С тех пор, как доступ в столицу для короля был закрыт, новости поступали одна хуже другой. В Йорке, где он обосновался, к нему присоединились только один полк и двести нетитулованных дворян со всеми семьями. Положение Карла I было настолько безнадежно, что он обратился с призывом к именитым собственникам, и был очень удивлен, когда на его сторону встало сорок тысяч простолюдинов, а потом войско их стало расти столь стремительно, что он уже не мог его контролировать.

– Куча мала, – заключил сэр Дензил после того, как описал все это.

Но не все было так гладко для поверженного монарха. Члены Парламента, становясь с каждым днем все настойчивее, издали «Девятнадцать требований», где лишали короля права самому назначать министров, а предоставить это военным, которые имели бы право также распоряжаться судьбами его детей. Не веря в то, что король на данный момент согласился на их требования, члены Парламента, однако, уже подготовили следующее постановление от шестого июня, где говорилось о том, что король должен сложить свои полномочия, так как он не в состоянии нормально управлять страной.

«Бедный маленький педик», – подумала Николь, вспоминая из учебников по истории, что Карл I был тщедушный маленький человечек не выше пяти футов ростом.

И вот наступила «развязка», хотя сэр Дензил такого слова не произносил. Всем, даже непричастным к политике людям, но следившим внимательно за событиями в стране, было ясно, что Карл никогда не согласится на предлагаемые ему условия капитуляции, и это вызвало волны одобрения среди тех, кто ему симпатизировал. Тринадцатого июня король издал контруказ, где явно выражал свои агрессивные намерения. И он не преминул последовать им, издав ряд законов в ответ на «Девятнадцать требований», которые в конечном итоге привели к ужасным последствиям, ввергнув всю страну в пучину переворота, заставляя граждан выступать против монархии.

– Несмотря ни на что, они ничего не хотят слушать, – мрачно сказал как-то сэр Дензил, вставая из-за стола после ужина и останавливаясь у окна посмотреть на поздний июньский закат. – По всей стране катится волна небольших, но безобразных бунтов, народ разоряет дома, которые, как им кажется, принадлежат баптистам. А к концу лета дела пойдут еще хуже, помяни мое слово.

– Они действительно так боятся баптистов или просто хотят погреть руки на грабежах? – спросила Николь.

Сэр Дензил внимательно посмотрел на нее, его темные глаза сверкнули.

– Как ты правильно заметила, у всех этих людей нет иной цели – только грабеж и нажива.

– Как всегда, – произнесла Николь, – ничто неизменно в этом мире. Этой деревенщине только дай повод для драки.

– Довольно странное суждение, если учесть, что ты еще совсем ребенок, – ответил он тем тихим голосом, который всегда ее ужасно нервировал. – Когда это ты успела узнать жизнь так хорошо, чтобы утверждать, что при политических конфликтах всегда происходит одно и то же? И что, моя дорогая, ты имела в виду под словом «деревенщина»?

– Я оговорилась, – поспешно ответила она, – я хотела сказать простолюдины.

– А, понятно, – сказал сэр Дензил, по привычке соединив кончики пальцев.

Наступила тишина, слышно было лишь пение дроздов, провожающих уходящий день. Суровая зима и капризная весна уже давно кончились. В садах стоял одурманивающий аромат множества цветов, но надо всем с необыкновенной силой доминировал запах роз, любой обитатель, на любом этаже огромного дома мог различить его среди всех запахов. Водяные птицы прилетели на озеро, которое раньше было рвом, и когда они чистили свои разноцветные перья, вокруг разлетались целые каскады радужных брызг. На территории Хазли огромные массивные вязы мирно грелись в лучах ласкового солнца, а поля вокруг были покрыты похожими на пятна крови маками, которые щедро наполняли воздух тяжелым ароматом. Николь думала о том, что лето будет просто прекрасное: без машин и выхлопных газов, без длинных верениц рассерженных мотоциклистов, и эти мысли подбадривали ее совсем было поникший дух. Этому даже не могло помешать сознание того, что вся страна вовлечена в гражданскую войну и всем обитателям Хазли Корт, включая и ее саму, угрожает постоянная опасность.

– Королевские поверенные записывают всех добровольцев, согласных сражаться на стороне короля, – как бы между прочим сказал сэр Дензил, снова наполняя бокал вином.

Николь еще раньше заметила, что он пьет больше, чем обычно, и подумала, что для него это способ заглушить свои чувства к ней.

– Вы пойдете воевать?

– Как я могу? Я ни за что не решусь оставить все свое нажитое веками имущество в руках семнадцатилетней девушки.

Она не могла ответить ему, не имела возможности объяснить, что ее мозг на самом деле на десять лет старше, и если бы хозяйство оказалось в ее руках, она вполне смогла бы хорошо его вести. Поэтому она промолчала.

– Даже если эта девушка самая очаровательная и самая красивая во всей стране, – продолжал он, и его лицо заметно оживилось, – это просто чудо, Арабелла, как роды изменили тебя. Раньше ты была просто прелестным ребенком, а теперь ты превратилась в настоящую красавицу.

Актриса поднялась:

– Благодарю вас за комплимент, отец. Боюсь, что сегодня я слишком устала. Спокойной ночи, – с этими словами она вышла из комнаты, даже не оглянувшись.

Закрыв за собой дверь, она услышала, как Дензил Локсли пробормотал проклятие и вновь наполнил бокал. Она понимала, что обстановка становится слишком опасной, что в один из ближайших дней ему не хватит даже целой бутылки вина, чтобы заглушить в себе влечение к ней.

«Господи, помоги мне, – думала Николь, – помоги и спаси! В мои времена мне стоило немалых усилий, чтобы отваживать от себя приставучих стариков. Теперь я попала в другое время, и здесь мне приходится заниматься тем же самым».

Но, благополучно улизнув от отчима Арабеллы, ей вовсе не хотелось идти в свою комнату и запираться там, повернув ключ в замке массивной дубовой двери. Она решила пойти прогуляться и, когда проходила через кухню, увидела Эммет, которая, несмотря на поздний час, все еще была там.

– Что ты делаешь? – удивленно спросила она, наблюдая, как девушка вычищает кухонный камин.

Она считала, что это не входит в ее обязанности.

– Ведь завтра – канун Иванова дня, и я готовлюсь к нему – ответила Эммет.

– Что это значит?

– О, Арабелла, вы прекрасно знаете. Не далее как два года назад вы сами начали помогать мне делать это. Если хорошенько вычистить дымоход и печь и поставить рядом кружку с молоком и тарелку с хлебом, то это очень обрадует фей.