Александра Лисина - Восхождение

- К чему?

- Ответить на ваш вопрос, - твердо сказала Айра, чувствуя, как от двусмысленного тона кровь бросилась к щекам. - Вы ведь пообещали освободить их от конспекта, если кто-то ответил на первый вопрос, который вы задали?

- Верно, - промурлыкал эльф, стремительно сделав несколько шагов навстречу. - Значит, вы знаете ответ?

Айра сглотнула, во всей красе увидев его прекрасное лицо, полное какого-то торжества и необъяснимого предвкушения. Он подошел так близко, что она снова едва не задохнулась от вкусного запаха, источаемого его кожей и волосами. Чуть не зажмурилась от игриво переливающихся на солнце волос, едва удержалась от дрожи, когда по телу пробежали холодные мурашки. Потом ощутила на себе пронизывающий взгляд и... неожиданно разозлилась. На него - за то, что так красив и безумно привлекателен, на память - за то, что продолжала услужливо возвращаться к тому видению, отчего ее снова бросало в трепет. На дураков, которые потом даже спасибо не скажут. И, особенно, на себя - за то, что так легко поддается эльфийским чарам.

-...увы, дитя мое, - печально известил ее внутренний голос. - Не ты первая, не ты последняя, кого привлекла красота эльфа. И не только о тебе сложена песнь Одиночества, в которой несчастные влюбленные кидаются в прорубь, лишь бы забыть о мимолетной встрече со своим идеалом. В нашем мире немало полукровок, милая. Поверь, это горе нередко случается с красивыми молодыми девочками. И ты станешь просто еще одной матерью ребенка смешанной крови.Но никогда ты не сможешь вернуть его отца. Никогда не сумеешь объяснить, что он для тебя значит: эльфы слишком далеки от нас и слишком непостоянны. Даже если бы вы пробыли вместе больше, чем одну ночь, он все равно бы ушел - через месяц, через год или два... а может, и больше, и тогда о вас сложили бы легенды.Но он ушел бы - когда ты стала бы старше и не такой чистой, как сейчас. Ибо для Высокого Народа нет тех рамок, что ставим себе мы. Они - НЕ люди. Им чужда жертвенность и отказ в мимолетных желаниях. Да, они живут дольше и свободнее, чем мы. Они редко отдают. Чаще просто берут то, что считают нужным. Однако именно этим мы их превосходим. Потому что ни один эльф не будет по-настоящему любить женщину, когда она утратила способность к материнству... на этот подвиг, дитя, способен только тот, кто действительно светел душой. И кто умеет отдавать всего себя той, что подарила ему радость истинного отцовства...

Айра на мгновение заглянула в глаза лера Леграна и внезапно отыскала пошатнувшееся равновесие. Неожиданно поняла, почему так тревожится и переживает: просто вызываемые им эмоции - не настоящие. Если бы не чары, в ее груди ничто бы не дрогнуло, несмотря даже на его красоту. Она чувствовала - это не ее. И смятение внутри тоже наносное. Это неправильно. Нечестно, в конце концов. И просто нелепо - идти на поводу у чужого любопытства, безнаказанно позволяя ему вгонять себя в краску.

А он... он, кажется, слишком уверен в себе. И улыбка его, ослепительная и безумно красивая, на самом деле полна самодовольства и уверенности в победе.

- Мой ответ - "нет", лер, - прищурилась Айра.

Лер Легран непонимающе моргнул.

- Что?

- Нет, - спокойно повторила она. - Ваш первый вопрос был таков: "Вы же не думали, что в мое отсутствие сможете безнаказанно списывать с учебников"? Так вот, мой ответ: "нет, не думали, лер". И, полагаю, все присутствующие с этим согласятся.

Айра выжидательно замолчала, гадая про себя, насколько сильно ей влетит за эту дерзость. Класс ошарашенно молчал тоже, косясь совершенно дикими глазами, а эльф на мгновение просто лишился дара речи. Но он сам виноват - надо было точнее формулировать вопрос. Спросил бы насчет Межевания, я бы ответила по-другому. Но он спросил неконкретно и крайне расплывчато, так что я имела полное право понять его превратно. Что, тем не менее, не отменяет его решения и просто требует выполнения опрометчиво брошенного обещания.

- Лер? - она предельно вежливо приподняла брови, когда зловещее молчание откровенно затянулось. - Я ответила на ваш вопрос?

В это время снаружи прозвучал спасительный гонг.

Лер Легран недобро сузил красивые глаза, совершенно правильно расценив ее блуждающий и откровенно дерзкий взгляд, который он все никак не мог поймать. Но потом покосился на привставшего метаморфа, его предупреждающую улыбку, больше похожую на хищный оскал, подметил глубокие царапины на парте от когтей и вдруг покачал головой.

- Кажется, я вас недооценил, леди.

Айра благоразумно промолчала.

- Что ж, мне нечего вам ответить, - снова похолодел его голос. - Вы свободны.

- Благодарю вас, лер, - без улыбки кивнула она, дождалась, пока он резко отвернется и без единого лишнего слова выйдет в коридор, больше не заикаясь о конспектах, а затем, игнорируя ошалелые взгляды однокурсников, первой начала собираться.

На урок к господину Дерберу она шла в еще больших сомнениях и тревожных предчувствиях, чем на Землю. Не то, чтобы она боялась повторения прошлого раза - просто было внутри ощущение, что старый вояка больше не допустит ее до занятий. А если господин Лоур уже предупредил преподавателей, то у него и вовсе была веская причина отправить ослабленную ученицу на скамейку "для неудачников". Да еще лер Легран постоянно вспоминался, что тоже не способствовало поднятию настроения. Но иначе она не могла поступить - его нечеловеческое очарование вполне могло свести с ума. Ему безумно хотелось поддаться, хотелось подойти и коснуться, позволить ЕМУ подойти так близко, чтобы дыхание перехватывало, а сердце начинало бешено стучать... и, в то же время, неестественное влечение пугало. Пугало так сильно, что она боялась себя потерять.

Ведь об этом предупреждал недавно внутренний голос?

Айра была уверена: если бы разговор продлился еще несколько минут, она бы вряд ли смогла сделать то, что сделала. Вряд ли задела бы самолюбие эльфа и вряд ли рискнула бы ему дерзить. Но уж лучше так, чем попасть в плен к его чарам, а потом тихо ненавидеть себя за слабость. Или ненавидеть его - за понятное любопытство и крайне поверхностный к себе интерес. Теперь же он, по крайней мере, не станет выделять ее из остального класса. Не станет подходить близко и смущать своей нечеловеческой красотой. Он просто слишком красив. Слишком хорош собой. И слишком сильна его нечеловеческая магия, заставляющая терять голову и превращаться в жалкое, слепо влюбленное, недалекое и совершенно потерявшее волю существо.

Айра такой становиться не хотела. А потому твердо решила держаться от него подальше, чтобы не скатиться в слепое обожание и не поддаться искусственно навеянным чувствам.

- Что мне делать, Иголочка? - тихо спросила она, заглянув в перерыв в Оранжерею. - Как быть, если я его боюсь? Потерять себя - гораздо хуже смерти, это - как будто лишиться души, оставив лишь одну пустую оболочку. А он... мне кажется, он может это сделать.