Дарья Кузнецова - Спасителей не выбирают (СИ)

Он вышел из своего шатра, из дыры в макушке которого, прикрытой небольшим забавным зонтиком, поднимался тонкий голубоватый дымок, когда гости были ещё за сотню шагов, и остановился на пороге, сцепив руки за спиной.

— Здравствуй, Остролист, — первой обратилась к молчаливому неподвижному изваянию Брусника и вежливо склонила голову. — Это Хаггар, он мой… гость, — с запинкой представила она, бросив быстрый взгляд на теневика, — странник из очень дальних земель.

Хар, не отводя взгляда от изборождённого резкими глубокими морщинами лица, повторил приветственный жест.

— Чёрная душа, гнилое семя, — неприятным каркающим голосом проговорил тот, сверля пришельца ответным взглядом. — Ты, Брусника, не гостя привела — пасынка белого зверя в стадо пригласила.

— Я пришёл с миром, шаман, — всё-таки возразил Хар. — И не хочу никому зла.

— Не хочешь, но приносишь, — отрезал тот.

— Он может помочь с поисками Вишни, — вставила Руся, встревоженно цепляясь за руку своей находки. Она не понимала настолько негативной реакции учителя, ведь лес о госте ничего такого не говорил. Пусть и опасался, но готов был принять это новое и необычное. Тогда почему старший шаман настроен настолько против?

Ей не нравились слова, которые говорил учитель, но ещё больше ей не нравились взгляды, которыми сверлили друг друга мужчины. В воздухе чудился запах близкой грозы, хотя небо оставалось ясным.

— Он ничем не поможет, — отмахнулся Остролист. — Лучшие следопыты и совет шаманов искали. Даже лес не знает, где она. А чего не знает лес, того не знать смертным! Этот человек пахнет смертью и несёт только смерть, он не шаман и в нём нет силы, только гнилая душа. Пусть он не задерживается здесь надолго и не приближается к общим шатрам.

Хаггар смерил старика тяжёлым оценивающим взглядом. У него буквально чесались руки продемонстрировать, насколько у него нет силы и что эта отсутствующая сила может оставить не только от самого шамана, но и всего этого поселения. Несмотря на усталость и трудности с доступом к источникам, сейчас теневик уже был способен на подобные свершения.

Но маг одёрнул себя, волевым усилием придушив злость. Ну, в самом деле, нашёл, с кем бороться! С толпой беззащитных дикарей — экий достойный противник! Жалкий старик, не способный толком опознать мага, тьфу! Убивать улюлюкающих вслед детей, вот на что похожа подобная вспышка гнева. Мягко говоря, недостойный восхищения поступок.

Про клятву, данную Бруснике, он в этот момент даже не вспомнил.

— Как скажешь, старик, — пожав плечами, резюмировал он и кивнул, прощаясь. Руся посмотрела на наставника, на спутника, ничего не сказала и потянула последнего прочь от шатра.

Пока они шли в неизвестном Хару направлении, он успел немного приструнить вдруг поднявшую голову ярость, только победе этой не обрадовался. Очень ему не понравилась собственная реакция на несколько грубых слов шамана! Он, конечно, никогда не отличался добродушием и мягкосердечием, но такая вот вспышка почти на ровном месте — это уже слишком. Ну, раздражение, обычно выливающееся в язвительность, ещё куда не шло. Но злиться-то там на что?! Тем более вот так, что едва сдерживаться от применения силы!

— Руся, у меня к тебе важный вопрос, — хмуро начал он, когда женщина пригласила его зайти в ничем не примечательный шатёр — видимо, её собственное жильё.

— Не сердись на Остролиста, он…

— Да плевать я хотел на этого старика, меня другое волнует, — отмахнулся маг, устраиваясь на небольшой кожаной подушке, предложенной женщиной. Пол шатра застилали грубо выделанные шкуры, а сидеть предлагалось на таких вот «стульчиках». — Ты точно уверена, что можешь воздействовать на меня исключительно при физическом контакте? А другие твои коллеги?

— Ну… да, — неуверенно пробормотала Брусника, возясь с очагом. — А что, что-то случилось?

— Нет, но могло, — скривился он. — Твой наставник как-то подозрительно быстро вывел меня из себя. Я, может, и сволочь, но на людей без причины никогда не бросался, а тут… еле сдержался.

— Давай попробую узнать, — наконец, решила шаманка. — Но как быть с клятвой?

— Мы же договорились, что с моего согласия это возможно? Ну вот, я даю тебе разрешение оказывать на меня воздействие. До ближайшего рассвета, — на всякий случай уточнил он и по команде Руси вытянулся на единственном лежаке.

Результат оказался неутешительным: следы воздействия действительно обнаружились.

— Зачем Остролисту тебя провоцировать?! — возмущённо ахнула женщина.

— Чей наставник, твой или мой? — раздражённо огрызнулся Хаггар. Пару мгновений помолчал, потом уточнил устало: — Это я сам злюсь, или воздействие продолжается?

— Сейчас никто не влияет, кроме меня, это отголоски. Только… убрать их я не могу, он же сильнее. Наверное, так могут старшие шаманы — воздействовать, не касаясь.

— Вот же тварь, — процедил маг, прикрыв глаза. Шаманка участливо погладила лежащего на спине мужчину по груди и ойкнула, когда тот перехватил её ладонь и вдруг уставился на неё странным тёмным взглядом, от которого вдруг перехватило дыхание.

— Ты чего? — сдавленно пробормотала Руся. Никакой угрозы женщина не ощущала, но сердце всё равно отчего-то испуганно заколотилось.

— Сейчас будем совмещать приятное с полезным и сбрасывать остатки злости в мирное русло, а то я думать не могу в таком состоянии, хочется пойти и оторвать голову этому старику, — охотно пояснил мужчина, сел и требовательно потянул её к себе.

— Как? — шёпотом спросила Брусника.

— Не бойся, тебе понравится, — с ухмылкой пообещал он. Рывком стащил с неё рубашку вместе с бусами, небрежно отшвырнул в сторону и, обхватив за женщину талию, тесно прижал к себе одной рукой, второй же накрыл её затылок, после чего запечатал ей рот глубоким жадным поцелуем.

Руся вдруг отчётливо поняла, что сейчас всё будет совсем не так, как прежде. Если до сих пор Хаггар был — или, по крайней мере, старался быть — неторопливым и осторожным, как будто изучал или привыкал и давал привыкнуть, то сейчас в каждом движении, в каждом прикосновении чувствовалась та самая злость, о которой он говорил.

Только вот Брусника вместо страха почувствовала возбуждение: тягучее, тяжёлое и неожиданно сильное для одного поцелуя. Что-то такое было в этой порывистости и даже грубости… невообразимо естественное, правильное. А ещё, пожалуй, где-то в глубине души женщина точно знала, что ей не грозит никакая опасность, и чувствовала: обещание своё мужчина сдержит.

Он так же резко оборвал поцелуй, чуть отстранился и обвёл взглядом её лицо, а потом проговорил, хмурясь:

— Ты можешь распустить волосы?

— Могу, но зачем? — растерянно спросила шаманка. Эти слова застали её врасплох.