Анна Хэкетт - Гейб

Схватив несколько тампонов, Эмерсон принялась за работу, смывая кровь.

— Он будет жить, док? — спросил Маркус.

— Да. Нано-лекарства вылечат его за час или около того.

— Гейб, тебе повезло, — командир покачал головой. — Ты долго держался, так не сдавайся сейчас, — Гейб упорно молчал. — За последние две недели ты берешь на себя все больше рисков, — Эмерсон округлила глаза. «Что?». Начиная с ее захвата на той миссии по освобождению пациентов? Маркус скрестил на груди мускулистые руки. — Тебя или ранят еще сильнее, или ты убьешь себя.

Челюсть Гейба напряглась.

— Я делаю то, что должен, и убиваю столько инопланетных ублюдков, скольких могу.

Маркус стукнул кулаком по смотровому столу, громыхнув лежащими на нем металлическими инструментами.

От неожиданности Эмерсон подскочила.

У Маркуса перекосило лицо.

— Если тебе плевать, умрешь ли ты сам, подумай о своей чертовой команде. Если продолжишь, убьешь одного из них, — лидер Отряда Ада развернулся и вылетел из кабинета как ураган.

Круз бросил на Гейба сочувствующий взгляд.

— Тебе нужно взять себя в руки. Я говорил это раньше и говорю сейчас. Если нужно будет поговорить, я рядом, — кивнув Эмерсон, ушел и он.

Отмерив нужную дозу, она приготовила инъекцию нано-лекарств и закрепила на Гейбе датчик.

— Они сказали правду?

— Я не хочу убить себя, — голос его был безучастным, и у нее дрогнуло сердце.

Может, Гейб и не хотел покончить жизнь самоубийством, но ему было плевать, умрет ли он, лишь бы забрать на тот свет как можно больше хищников.

— Зик бы этого не хотел…

— Я не хочу говорить о нем, — от яростного рычания Эмерсон вздрогнула.

— Ладно.

Гейб схватил ее за запястье.

— Я убью каждого проклятого ящера в Сиднее. Те, кто нахрен избил тебя, будут мертвы точно так же, как те, кто убил Зика, — она не могла отвести взгляда. Они смотрели друг на друга, и между ними повисла тишина. Тогда он отпустил Эмерсон. — Сделай это.

Мысль о том, что Гейб берет на себя неоправданные самоубийственные риски, вызвала у нее вспышку гнева. Она воткнула иглу ему в руку сильнее, чем должна была. Он рыкнул.

Эмерсон смотрела, как в его тело вливается серебристая жидкость, на огромной скорости неся в кровоток микроскопических роботов.

Гейб ни на секунду не отвел взгляда. Эмерсон видела, как у него на шее натянулись жилы, и как он стиснул зубы. Его тело напряглось, а спина немного выгнулась. Введение нано-лекарства было болезненным, но сейчас роботы принялись за работу, несясь по венам к поврежденным областям.

— Продолжишь рисковать на поле боя и в конечном итоге погибнешь, — Эмерсон хотелось притронуться к Гейбу, провести пальцами по его небритой щеке. Вместо этого она спрятала руку в карман халата.

— Мне не нужна лекция, — процедил он сквозь стиснутые зубы.

Нет, ему было нужно от нее очень мало. Эмерсон узнала это на горьком опыте.

— Зику бы это не понравилось, — она повысила голос: — Филипп?

— Да, док? — заглянул за ширму высокий мужчина.

Эмерсон всучила ему планшет.

— Пожалуйста, проконтролируй прогресс нано мистера Джексона. Не разрешай ему уйти, пока сам его не выпишешь.

Филипп бросил сомнительный взгляд на Гейба, будто сравнивая их разницу в весе и росте.

— Хорошо.

— Я пойду перекусить, — и смыть в душе невзгоды дня. Эмерсон бросила последний взгляд на Гейба.

Он смотрел в пол. Если Гейб хочет убить себя, она не в силах ему помешать. У Эмерсон заболело сердце, и она покинула больницу.

Немного подрагивая, Эмерсон вышла из душа. Почувствовав, как по коже побежали мурашки, она быстро схватила полотенце и вытерлась. Теперь принять горячий душ можно было почти в любое время дня. Гораздо лучше, чем было почти весь прошедший год, когда горячую воду на базе давали лишь на пару часов в сутки. Однако система солнечных батарей не всегда справлялась с нагрузкой, и если приходилось экономить, в первую очередь урезали нагрев.

Эмерсон растрепала светлые волосы длиной до подбородка. Она знала, что Ноа со своей командой волшебников упорно работают над увеличением энергоснабжения базы. Им помогала доктор Наталья Васина — одна из пациенток, переживших эксперименты хищников. Эмерсон радовалась тому, что Наталья нашла свое место и занимается любимым делом. Эта женщина отчаянно нуждалась в исцелении, а работа помогала ей залечить раны.

Завернувшись в полотенце, Эмерсон решила заварить себе чашку чая. По пути из больницы она успела перекусить в столовой, поэтому не была голодна. Однако Эмерсон вспомнила, что у нее припрятана плитка самодельного шоколада, подаренная одним из пациентов. Побаловать себя сейчас будет очень кстати.

Она задумалась, вылечился ли к этому моменту Гейб. Нет, Эмерсон не собиралась о нем думать. Нужно было просмотреть пару амбулаторных карт, и ей хотелось взглянуть на несколько раздобытых Ноа статей по генетике. Генетика не была ее специальностью, поэтому журналы могли помочь выяснить, какой чертовщины добивались хищники, вскрывая людей.

Эмерсон вошла в затемненную спальню. Как главе врачебной бригады, ей выделили бо́льшую площадь, нежели остальным жителям базы. Спальня была отделена от гостиной, и в ней стояла двуспальная кровать — редкость в эти дни. Эмерсон проводила почти все свое время — когда не работала в больнице — за столом, пробегаясь по примечаниям или работая над воспроизведением препаратов, запасы которых стремительно подходили к концу. Из всех ближайших больниц и аптек уже забрали все, что только можно, но если не удастся самим производить препараты, через несколько месяцев лекарств перестанет хватать.

Эмерсон передернуло. «Нет». Она найдет выход. Не остановится, пока не отыщет. Эмерсон бросила взгляд на кровать, где аккуратно застеленное покрывало словно насмехалось над ней, напоминая о том, как же она одинока. На секунду она задумалась, каково это — приходить домой к… кому-то.

Эмерсон потерла висок. Ей не было свойственно впадать в меланхолию. У нее было слишком много дел, чтобы позволить себе сидеть, сложа руки, грустить и сожалеть.

Едва она сделала шаг к рабочему уголку, как одна из теней в тускло освещенной комнате переместилась. Сердце подскочило к горлу. Тень высокого мужчины.

Он приближался. Не отводя взгляда, Эмерсон замерла на месте, но ее сердцебиение стало бешеным. Она понятия не имела, как он проникает в комнату каждый раз, когда приходит. Эмерсон знала наверняка, что заперла электронный замок. И она ни разу не слышала, как открывается дверь. Он двигался тихо, словно призрак. И никогда не говорил ни слова.

Гейб остановился перед ней. Он помылся, отчего темная кожа была все еще влажной и пахла обычным простым мылом. Потертые джинсы низко висели на бедрах, а расстегнутая рубашка обнажала мускулистую грудь и очень твердый пресс. На бронзовой коже не было ни шрама, ни даже царапины.