Марина Весенняя - Беглянка

Добравшись до гостиницы, Кристина проклинала все. Самолеты, аэропорты, решение пуститься в путь на высоких каблуках, разницу во времени, Брэда Питта за то, что посмел стареть и не дождался ее. В общем, настроение у девушки было не просто отвратительное, а убийственно отвратительное. Часы показывали почти шесть утра, и это значило, что через какие-то три часа ей нужно быть по указанному адресу, получать ответы про зашифрованный блокнот.

Оценить все удобства огромной кровати в номере Кристина так и не смогла. Несмотря на усталость, сон не желал приходить, даже на эти жалкие пару часов, что у нее были в запасе. Сказывалось волнение и возбуждение от предстоящей встречи. Еще перед вылетом Кристи позвонила своему другу Марку. Они договорились все время созваниваться, на тот случай, если загадочный звонивший все-таки окажется маньяком. Кристи оставила свои координаты, подключила к телефону отслеживание местонахождения. Ее паранойя дошла до такой степени, что они с Марком договорились о секретных фразах. Если все будет хорошо, Кристина должна будет позвонить и сказать: «Зяблик в городе», если ее все-таки решат похищать и ей получится выйти на связь, то пароль будет «Синица в небе». Услышав это, Марк должен будет сразу обратиться в полицию со всей имеющейся у него информацией.

Девять утра приближались неумолимо, Кристи вызвала такси, чтобы отправиться на загадочный адрес где-то на задворках Лос-Анджелеса.

Двадцать минут дороги, что удивительно, учитывая, что город уже ожил, а пробки не успели заполонить все улочки, и Кристи была на месте.

Девушка стояла у старого двухэтажного дома с огромной красной дверью. Дом выглядел настолько хлипким, что казалось, один порыв ветра его снесет, как домики трех поросят из сказки. Краска с древнего ссохшегося дерева отпадала огромными кусками, обнажая десятки предыдущих слоев. В доме не было современных стеклопакетов, только старые массивные рамы, державшие кривые стекла. Стекла крест-накрест были обклеены малярным скотчем, видимо, владелец здания не питал иллюзий по поводу их способности перенести малейший толчок землетрясения, которые так часто случались в Городе ангелов.

Еще раз сверившись с адресом в телефоне, девушка поднялась по скрипучим ступенькам крыльца к двери. Ветхие ступеньки прогибались под весом девушки. Мысленно Кристина еще раз прокляла свои туфли на высоком каблуке и еще раз помолилась, чтобы не оказаться сегодня прикованной цепями в подвале какого-нибудь больного на голову маньяка. Подругу свою она, конечно, любила, но пропадать вслед за ней желанием не горела. Звонка на двери не было, зато была огромная голова тигра из черного железа, с овальным кольцом в пасти. Постучав два раза кольцом, Кристи стала ждать, когда кто-нибудь появится.

Дверь открылась не сразу. На пороге оказался молодой парень, вряд ли старше шестнадцати лет. Молодой человек был чуть выше Кристины, худощав, телу была свойственна подростковая угловатость и несуразность – руки были слишком длинные, ноги еще слишком тощие, острые коленки, не спрятанные короткими шортами, слишком широкие плечи и тонкая шея. Соломенные волосы на голове были растрепаны, словно их ни разу в жизни даже не пытались расчесать.

– Добрый день, вы звонили мне неделю назад по поводу блокнота, – поздоровалась Кристи, прикидывая, чем этот подросток сможет ей помочь.

– Да, Кристина. Приятно познакомиться. Проходите.

Кристина вошла, оглядываясь по сторонам. Обстановка в доме была такой же старой, как и само здание. Судя по всему, здесь ничего не менялось еще с тридцатых годов. Обои собирались вот-вот отклеиться от стен и сползти к скрипучему темному паркету. Коридор был пуст, не было ни вешалок, ни тумбочки, только одинокий круглый столик у двери, покрытый толстым слоем пыли. По стенам и ножкам столика была раскинута паутина, запах сырости превращал дом в идеальную копию дома семейки Адамс.

– Я Майк, – представился парнишка, зазывая Кристи вглубь дома. – Если честно, я не сильно во всем этом разбираюсь, зато моя бабушка сможет вам помочь. Проходите.

Анья лежала в кровати, почти не вставая. Прошло уже больше недели с вечера, когда она смогла вырваться на улицу и отправить сигнал. Заклятие, которое она использовала, лишило ее всех сил. Все-таки, шестого уровня она еще не успела достичь, так что родовое заклятие на крови «Зов Матери» далось ей с большим трудом. На состоянии здоровья сказывалась потеря крови, раны на руках не затягивались, как бы служанки ни пытались их лечить. «Зов Матери» будет продолжать подпитываться кровью зовущего до тех пор, пока призывающий не оборвет связь. И Анья не желала гасить заклинание, ей нужна была помощь. Первые дни после ее выходки она мучилась жуткой тошнотой и головной болью. Когда Дайрел настиг ее на дворе, мужчина с силой ударил ее по лицу. Анья не знала, специально ли он приложил ее с такой силой или просто не сдержался, не рассчитал удар, все равно на итог эти догадки не влияли. Сотрясение девушка получила. Несколько раз Анья пыталась подняться с кровати, но с трудом могла даже сесть. Головокружение не покидало ее, так что ей оставалось только лежать, глядя в окно, как сменяются дни и ночи. Опустошенная физически, магически и морально, девушка не знала, что заставляет ее продолжать дышать и ждать, когда же мать откликнется на ее призыв.

Анья отдавала должное Дайрелу. Несмотря на ее выходку, он не убил ее. И даже сдержал свое обещание. В ее тюремной комнате появилась одежда, которую она не хотела надевать, ванна, которую она не могла принять, еда, которую ее заставляли есть. Даже теплые шкуры, чтобы она не мерзла по ночам, были принесены ей в тот же вечер.

Служанки приходили к ней по несколько раз в день. Они одевали девушку, словно тряпичную безвольную куклу, в легкие летние платья нежных оттенков, расчесывали ей волосы, кормили ее насильно. Каждый вечер ей заплетали волосы ко сну и накрывали шкурами. А по утрам снова убирали шкуры, одевали и расчесывали волосы. Одна из служанок даже обмывала ее по вечерам, хотя Анья продолжала пассивно лежать на своем месте. У Аньи пропал аппетит с той самой ночи. Еще недавно ей казалось, что она бы отдала душу за кусочек яблока или мяса. Диета на хлебе и воде могла свести ее в могилу. Полная апатия не могла быть связана только с произнесенным заклинанием. Анья это понимала, чувствовала, что ее внутренний источник уже начал восстанавливаться, а желание жить и радоваться так и не возвращалось.

Прав был Дайрел в своих вечерних играх. Она была просто безвольной тряпкой, шлюхой, не способной отказать ему. То, что он перестал приходить к ней, ее медленно убивало. А его слова в тот вечер… больно ранили девушку. Анья никак не могла понять почему. Она ненавидела своего тюремщика, почему тогда ее задели его слова? Неужели так проявляется действие древнего ритуала, привязывая любовницу к своему господину? Это неразумно, нелогично… А сердце все равно больно щемит от одиночества, от Его отсутствия.