Наталья Калис - Лунные дети

— Поговорить, — коротко ответил Кэл. — Где можно?..

Элиш стиснула зубы, было видно, как у нее играют желваки. Наконец, приняв какое-то решение, она коротко кивнула и молча направилась в сторону лестницы. У Кэла не осталось иного выбора, как только последовать за ней, но задавать вопросы сейчас он не решался. Если не сбежала и не прогнала — уже хорошо. Значит, лазейка в стене для него осталась.

По крайней мере, в это отчаянно хотелось верить.

Они спустились на первый этаж и завернули в тускло освещенный коридор. Элиш остановилась спустя тридцать шагов, прислонилась к стене так, чтобы иметь возможность сбежать, и Кэл невольно отступил назад. Где-то рядом раздавалось бряканье посуды, кто-то переговаривался, должно быть, здесь располагалась кухня, хотя он помнил, что столовая была на втором этаже. Кэл тряхнул головой, справедливо решив, что сейчас не время размышлять о странной архитектуре Академии. Он сделал небольшой шажок к Элиш и протянул ей руки пустыми ладонями вверх.

— Что это? — Элиш в замешательство наклонила голову. Вся ее поза — руки на груди, напряженные плечи и взгляд исподлобья — выражали готовность драться, но такой жест как минимум удивил.

— Наверное, я, — Кэл и сам был не слишком уверен в том, что делает.

— Ты?..

— Ну, да, — он посмотрел на сложенные лодочкой ладони и неловко улыбнулся. — Я. От кончиков пальцев и… весь. Я.

— Это я вижу, — Элиш опустила руки и потянулась к нему, коснулась подушечек, осторожно, будто боялась до крови уколоться отравленной иглой. — Но… я не понимаю. — Она провела пальцами до ладоней, обрисовала линии, коснулась запястья и отшатнулась, тряхнула головой, сбрасывая непонятное оцепенение. — Бес тебя задери, господин сыщик. К чему это?

— Я не знаю, как попросить прощения за вчерашнюю беспомощность, — честно ответил Кэл, продолжая протягивать руки. — Так что считай, что я отдаю себя тебе.

— Какие пафосные слова, — фыркнула Элиш и снова прислонилась к противоположной стене. Рядом что-то прогремело, кто-то заругался, и она криво усмехнулась. — К тому же рабство не в почете, если помнишь. Так что не подойдет.

— Тогда что? — он беспомощно огляделся, в надежде отыскать что-нибудь подходящее здесь, в коридоре с покрытыми копотью стенами. — Как?

— Сдалась я тебе, — пробормотала Элиш и как-то устало вздохнула. — Ладно, я вроде не давала повода считать себя идиоткой. Извинения приняты. Геройский поступок — принести себя в жертву лунной, молодец. Все, я тебя простила.

— Я верю тебе… и не верю, — выдавил Кэл. Он сжал кулаки, просто чтобы остаться на месте. Слова звучали искренне, Элиш не лгала, но что-то было в интонации ее голоса, в ней самой не так. Не из-за того, что она узнала… вчера?… но почему-то не так. И Кэла это тревожило, стыдно признаться, больше, чем все лунные вместе взятые. И раненая Алва. Вспомнились слова Кеннета, впору было ужасаться и мучительно пытаться осознать, в какой момент Элиш умудрилась занять самое важное место в его жизни.

— А что ты хочешь услышать? — она дернула плечом, вышло на удивление почти капризно. — Я же сказала: извинения приняты, я тебя простила. Что-то еще?

— Небо, — выдохнул Кэл и все-таки шагнул ближе, осторожно взял ее в лицо ладони и каким-то чудом удержался от поцелуя. — Посмотри на меня, Элиш. Пожалуйста, посмотри на меня по-настоящему. Прости, правда, прости за вчера, хорошо?

Она смотрела удивленно и странно, и Кэл от отчаяния закусил губу, но не отстранился. Взгляд Элиш казался нечитаемым: мысли спрятались за внешними эмоциями, но что на самом деле творилось сейчас в ее душе, Кэл даже не пытался разгадать. Только молил Небо, чтобы не оттолкнула, и изо всех сил давил царапающееся и ставшее почти привычным чувство вины. Личная жизнь не должна была мешать работе и остальным отношениям, не должна, но упускать первую настоящую — ха-ха, конечно — любовь он не собирался. Даже вопреки здравому смыслу.

— Хорошо, — произнесла наконец Элиш, произнесла так тихо, что голос скорее был шепотом. — Хорошо, Кэл, прощаю. И смотрю. Но — не доверяю до конца. — Она улыбнулась, странно грустно, и осторожно высвободилась, ускользнув в сторону. — Я не знаю, что принесет эта работа, Кэл. Чем она закончится. И я знаю, что работа для тебя важна так же, как… как жизнь? Не надо уверять меня в обратном, я видела тебя гончей, я помню. Просто… нужно время, наверное. Время, за которое мне надо научиться тебе верить полностью. Ты-то у меня на крючке, — Элиш ухмыльнулась, и Кэл облегченно рассмеялся, заслышав знакомые язвительные нотки в ее голосе.

«На крючке». Лучше и не скажешь! Трепыхающаяся рыбка, у которой отключается разум, зато начинает вовсю вопить сердце.

— Меня пока все устраивает, — заверил он и деловито запахнул плащ, заговорил уже серьезнее. — Зайди сегодня… нет. Отпросись на завтра, зайди с утра в штаб. Нам нужно оговорить о лунных и, — Кэл сглотнул, — убийствах детей. Нужно разработать какой-нибудь план, хоть что-то, чтобы не выглядеть слепыми котятами.

Элиш просто кивнула и озабоченно нахмурилась.

— Алва… как она?

— Жизнь вне опасности. Я сейчас снова заеду к ней. Был с утра, но совсем недолго. Сейчас посижу. Жизнь вне опасности… Я верю Хили.

— Ему можно верить, — согласилась Элиш и мотнула головой. — Пора на занятия. Каллаган сегодня высказал мне все, что думает о пропусках… не моих, а вообще. Ничего хорошего, если тебе интересно, господин сыщик. Да… и если я не сдам выпускной экзамен в самом конце, вина за это будет лежать на тебе. Огромным таким камнем с надписью: «Я виноват, что Элиш Тарлах не сдала выпускной экзамен». Могу гарантировать.

— Я верю. Постараюсь сделать все, что от меня зависит, чтобы ты справилась, — Кэл притворно испуганно втянул голову и улыбнулся. — Тогда иди. Увидимся завтра утром?..

— Обязательно, — серьезно кивнула она и улыбнулась в ответ, легко и непринужденно, словно у нее тоже с души пропала даже не глыба, но целая гора. — До встречи.

— До встречи.

Интересно, если бы он все-таки поцеловал Элиш, как бы она отреагировала?

Вот только утро не задалось с самого начала. Незадолго до рассвета сработал кристалл, и Кэл долго не мог сообразить, кто пытается до него докричаться. Он вырвался из сна, в котором кто-то беспрестанно умирал, и несколько минут смотрел в потолок, все еще пытаясь разглядеть чье-то лицо. Наконец он дотянулся до мерцающего кристалла и активировал его, принимая вызов.

— Алве стало хуже.

— Что?

Колин судорожно вздохнул и повторил уже медленнее:

— Алве стало хуже. Ненамного, — поспешно добавил он. — Какое-то небольшое осложнение. Но жизнь вне опасности… кажется. — Он беспомощно моргнул, с трудом разлепляя веки, и Кэл даже в кристалле увидел черные синяки у него под глазами.