Дж. Уорд - Тени

Подскочив на ноги, она бросилась к ящикам, где хранились карты жителей с’Хисбэ. Ее взгляд метался по рядам в поисках нужной даты, и, выцепив нужный ящик, она поставила его на пол и подняла крышку.

Гражданские файлы были скреплены резинкой с небольшими бирками, и располагались вразброс, скрепленные примерно по двадцать свитков. Она попыталась максимально быстро просмотреть бирки, задыхаясь, чувствуя неконтролируемую дрожь в руках.

Найдя нужный свиток, она бросилась к сфальсифицированному документу.

Положив их рядом, придавив вершину ящиком, она раскрыла свитки.

И, конечно, в центре второго тоже было пятно, место было так искусно исправлено краской, что в свое время не заметили поправки. Но прошедшие годы изменили структуру.

Стерев слой, она обнаружила, что… на самом деле… Трэз не был Нареченным.

В паре близнецов он родился вторым, а не первым.

айЭм был рожден для этой цели.

Вопреки смертельной угрозе, она рухнула на записи, накрыв лицо руками.

Зачем они заменили их? Зачем…

— Принцесса, — рявкнул с’Экс. — Нам нужно убираться…

— Они поменяли карты.

— Что?

Посмотрев на него, Катра отшатнулась, видя количество крови на его рукавах, мантии, лице и руках. Но времени на испуг не было.

— Королева поменяла карты младенцев, Трэза и айЭма. Но я не знаю, с какой целью. — Она указала она исправления на свитках. — Вот здесь. Главный Астролог готовит натальные карты членов королевской семьи, а не Трэтари. Должно быть, это сделал он, и АнсЛаи должен быть в курсе. Но в чем выгода…

— Сзади! — закричала она.

В то мгновение, когда страж вырос из-за спины с’Экса, занося кинжал, палач крутанулся… с собственным лезвие, вскинутым на уровне шеи. В считанные секунды с’Экс одолел стража, вскрыв ему горло, красная кровь брызнула фонтаном.

Охваченная ужасом при виде смерти, Катра чувствовала, что была на грани потери сознания, словно мозг был сторонним наблюдателем боя, который мог уйти, когда зрелище станет слишком жестоким.

Но, как сказал с’Экс о сожалениях, у нее не было подобной роскоши.

Свернув карты, она положила свитки Трэза и айЭма в коробку вместе с ее и ее матери. Карта дочери с’Экса все еще лежала на полу… и она чуть не забыла про нее.

В последнюю минуту она схватила её и начала сворачивать… и тогда руками почувствовала влажное пятно. В центре.

Почему пергамент был мокрым?

Она снова расправила карту… и прошлась пальцами по поверхности. Дойдя до середины, она кожей почувствовала еле заметную разницу в температуре.

Потому что дополнительный слой краски еще не высох.

Вот откуда исходил сладковатый запах.

Они фальсифицировали и карту младенца.

— Принцесса, время вышло, — подгонял ее с’Экс. — Мы…

— Дай мне кинжал.

— Что?

— Вытри свой кинжал и дай мне, — приказала она, протягивая руку.

Последнее, что сделал Трэз перед тем, как дематериализоваться из особняка Братства, — он достал свой телефон и написал брату всего три слова:

Я обрел покой.

А потом он подошел к парадным ступеням и положил мобильный на холодный камень.

Мгновение спустя он исчез. Без оглядки на дом… без колебаний… без каких-либо опасений.

Битва окончена. Противостояние, растянувшееся на долгие годы и определявшее его жизнь, достигло финала.

Он принял форму у ворот с’Хисбэ.

Шагая вперед, он знал, что камеры наблюдения мгновенно засекли его лицо, и он был прав. Без какого-либо предупреждения или звонка по контрольному телефону, установленному ради людей, раздался металлический звон, и две прочных панели разошлись посередине.

Впервые за долгие годы ступая на землю своего народа, он перешагнул через границу, которую больше никогда не покинет.

Стражи пораженно охнули, узнав его, и фигуры в черных мантиях мгновенно обступили его со всех сторон. Но его никто не тронул. Им было запрещено прикасаться к его священному телу.

И, воистину, в применении силы не было необходимости. Он здесь по своей воле.

Однако он был ложным даром традициям.

Его тело было способно к соитию с женщиной не больше, чем тело евнуха. В этом плане он был мертв от пояса и ниже, поэтому какие бы династические надежды ни питала Королева, им не суждено сбыться.

Плевать. Они могут делать с ним все, что заблагорассудится.

Он начал осознавать, что Селена забрала его душу с собой. Его душа ушла вместе с ней… разница лишь в том, что его тело еще не перестало функционировать.

Но, может, Королева позаботится об этом за него.

Когда его неспособность станет очевидной, скорее всего, она убьет его.

Плевать.

Все, что он знал, о чем мог думать — его брат освободился от ноши, тяготившей его долгие годы, а Братство и их семьи были в безопасности.

Только это имело значение.

По пути ко Дворцу он избавлялся от одежды, расстегнув рубашку и позволив ей соскользнуть на землю. Сбросив туфли. Стянув штаны.

Он был обнажен перед холодным осенним солнцем, когда они подошли к дверям, ведущим во Дворец.

АнсЛаи, Верховный Жрец, ждал его. И хотя голова мужчины была укрыта под капюшоном, на его лице не было металлической сетки, поэтому его удовлетворение было очевидно взгляду.

— Ты пришел к верному решению, — сказал мужчина кланяясь, согнувшись в талии. — Твоя трезвая голова и преданность заслуживает похвал, хотя все это запоздало по отношению к твоему долгу.

И с этими словами огромный мраморный вход разошелся перед ними, открывая взгляду белый коридор, казалось, бесконечный.

На мгновение Трэз вспомнил, как они с Селеной стояли в туннеле учебного центра, обнимая друг друга.

Вечность, о которой он говорил, его вечность вместе с ней все еще была в нем.

И она поможет ему пережить все, что его ждало впереди.

Стражи перед ним расступились, и тогда он пошел вперед, переставляя босые ноги по низким ступеням.

Когда он подошел к АнсЛаи, Верховный Жрец снова поклонился.

— А сейчас приступим к твоему очищению.

***

— Возьми этот, он лучше.

Вместо того, чтобы дать Катре кинжал, который она просила, палач вручил ей нож поменьше, с гладким лезвием.

Склонившись над натальной картой младенца, она действовала быстро, пытаясь острым как бритва лезвием найти шов или разрыв под слоем добавленной краски.

— Принцесса, нужно заняться этим в другом месте, — требовал с’Экс. — Нужно… черт, оставайся здесь.

Она почти не заметила, как он вышел, вся ее концентрация была поглощена щекотливой работой. Если она поторопится или подцепит чуть глубже, то может испортить то, что крылось под слоем…

Ей, наконец, удалось ослабить слой, а потом и вовсе снять.

К счастью, первоначальные чернила впитались в пергамент.