Сент-Клер Джорджетт - Свидание для дракона (ЛП)

— Если он хочет, чтобы его дети выжили, то у него не особо богатый выбор. В конце концов, я могу официально заявить права на ледяных дракончиков и уверяю тебя, жизнь не покажется им медом, если все не будет сделано по-моему. А еще ты ведь знаешь, что среди Старейшин есть те, кто мечтает о внуках. Я могу пообещать им, что яйца успешно вылупятся. Так что вряд ли они станут слишком уж тщательно докапываться до истины.

Раздался громкий удар в дверь.

Охранник поспешно встал перед ней, ученые с тревогой переглянулись. Телохранитель Хамфри занял позицию рядом со стариком.

Хамфри схватил свиток и сунул его Каденции.

— Подписывай, — торопливо произнес он.

Снова послышался удар, на этот раз еще громче.

— Что это за шум? — спросила Каденция. Она посмотрела на дверь, которая в этот момент начала светиться.

Хамфри издал полный ярости крик.

— Я прямо сейчас прикончу одного из твоих отпрысков! — Орал он. — И буду убивать каждые пять секунд по одному, пока ты не подпишешь!

—Постой! — закричала блондинка. — Ты ничего не говорил про убийство. Я не могу позволить тебе сделать это, иначе я могу отправиться в тюрьму как соучастница.

— Не отправишься, если будешь мертва, — фыркнул Хамфри. Он выстрелил холодом в женщину, не дав ей шанса перекинуться и защитить себя. Ее тело сковало льдом в мгновение ока, рот так и застыл открытым в беззвучном крике, а потом она медленно завалилась на пол и разлетелась на миллион осколков.

А пока она падала, Каденция воспользовалась тем, что все отвлеклись, и бросилась вперед, оказавшись между Хамфри и ее малышами.

— Шевелись давай, тварь! — старик схватил ее за руку. Но когда он сделал это, один из дракончиков выпустил на удивление мощную струю огня, опалив ему руку. От боли и неожиданности он, закричав, отшатнулся. Дверь превратилась в расплавленную лужицу светящегося металла, и в этот момент в помещение ворвались Орион и его люди.

Каденция поспешно оттащила дракончиков в дальний конец комнаты и закрыла их своим телом, словно щитом. Малыши яростно пищали за ее спиной — так они пытались рычать, еще неокрепшие, но инстинкты призывали их бороться против тех, кто несет опасность их матери и клану. Материнское сердце захлебнулось от любви и потребности защищать, на руках выступили льдистые чешуйки и крепкие синие когти изогнулись из кончиков пальцев. Она точно знала, что и глаза у нее теперь сверкали свирепым ледяным холодом.

А у Ориона и его людей в глазах полыхало пламя, присущее только огненным драконам. Они бросились через всю комнату и оказались лицом к лицу с Хамфри и его головорезом. Оба доктора оказались на пару шагов позади старика и, похоже, не собирались сдаваться — Ориону придется сначала миновать их, чтобы добраться до Каденции и детей. И он доберется. Он готов горы свернуть ради них.

Однако они не могли перекинуться в драконов здесь. Комната была заполнена инкубаторами, в которых ждали своего часа хрупкие драгоценные яйца драконов. Да, ему очень хотелось увидеть, как Хамфри кричит и корчится, пожираемый огнем, но он и его люди не могли так рисковать.

Старик прищурился, пытаясь понять, почему Орион медлит — и внезапно понял, разразившись хохотом.

— Слабаки, — ухмыльнулся он.

Но доктор Хэмилл неожиданно предпринял первый шаг. Он бросился вперед в попытке завалить своего противника на землю. Для человека, пытавшегося сбить с ног группу драконов, он был очень храбр — или безрассуден. Наверное, излишнее самомнение позволило ему думать, что у него есть шанс победить. И конечно, он выбрал неправильную цель, напав на Олкотта. Из-за очевидного пожилого возраста и хромой ноги он решил, что это будет легкая победа. Выпущенный в доктора поток пламени, такой горячий, что у Каденции потом еще долго пятнами в глазах стояли его отсветы, ясно говорил об обратном.

От ученого мало что осталось. Разве что запах горелой плоти да пепел, который, кружась, толстым слоем оседал на безупречно вычищенный пол.

Теперь остались только драконы против драконов.

Хамфри и Орион сошлись в рукопашном бою, у обоих глаза превратились в драконьи, кожа то и дело волнами покрывалась чешуей. Орион засадил старику кулаком в лицо, тот тряхнул головой, и из его носа разлетелись во все стороны капли алой крови. Коснувшись земли, они тут же превратились в красно-белые ледышки.

Разойдясь, два дракона начали кружить друг вокруг друга. Затем Орион выпустил в сторону Хамфри мощную струю огня, оставляющего за собой черные и оранжевые вихри. Старик защитился ледяным облаком, которое мгновенно испарилось, столкнувшись с пламенем.

Николай взял на себя наемника Хамфри, вцепившись ему в запястья. Кожа мужчины в тех местах, где пальцы Николая сдавливали руки, покраснела и покрылась волдырями. У самого Николая на щеке расползлось болезненно выглядящее сероватое пятно от обморожения. Мужчина попытался перебросить противника через бедро — какой-то приемчик из боевых искусств — но Николай успел обхватить его рукой за горло, когда тот повернулся. Продолжая удерживать за шею, он твердым и резким движением дернул его голову. Раздался отвратительный хруст, и обмякшее тело со свернутой шеей рухнуло на пол.

Ковальски вжалась в угол. Над ней возвышался Олкотт, из ноздрей едва заметно струился дымок, как бы напоминая ей, что при желании он запросто может распылить ее в ничто, оставив на ее месте лишь оседающее облачко сажи. Бледное как бумага лицо исказил ужас, и выглядела она так, будто ее вот-вот стошнит. Женщина подняла свои все еще человеческие глаза и посмотрела в непреклонное, полное презрения лицо Олкотта. Его выражение говорило, что она не заслуживает никаких оправданий как мать, да и вообще трусливая мразь. А потом его взгляд на мгновение скользнул к Каденции. Из нее так и сквозили ярость и ледяной холод, пока она стояла, прикрывая собой своих детей. В глазах у Олкотта мелькнула одобряющая теплота.

Но внимание женщины снова привлек Орион, который обхватил Хамфри и повалил его на пол. Старик выдохнул такое хилое облачко холода, что даже юному дракончику было бы стыдно за него. Хамфри вскинул руки, будто это могло защитить его от неминуемо надвигающегося ада.

Орион сжег его в огне. Пламя в центре накалилось добела, словно у сварочной горелки. Беспощадное, как и гнев Ориона. Красно-оранжевые пылающие волны поглощали поверженного ледяного дракона, чей крик оказался милосердно недолгим.

Орион не останавливался до тех пор, пока не услышал предупреждающий сигнал от одного из инкубаторов, указывающий на то, что температура в помещении поднялась на несколько градусов. Нельзя навредить яйцам. Кроме того, от Хамфри ничего больше не осталось, кроме поблескивающей тут и там угольно-черной оболочки с переливающимися белыми и синими чешуйками, указывающими, что когда-то это был ледяной дракон.