Лесса Каури - Стрекоза для покойника (СИ)

— Хочешь посмотреть? — глянул на неё блондин.

— Ты мне так и не сказал, откуда Муню знаешь, а уже на кладбище приглашаешь! — задумчиво протянула Лука.

— У нас с ней был роман, — улыбнулся Гаранин.

Лука, как заворожённая, смотрела на его профиль. Улыбка неузнаваемо меняла лицо, будто не возьмись откуда появился за рулём другой, какой-то очень особенный человек…

— А потом Вит её у меня отбил, говнюк, — засмеялся парень.

— И ты не в обиде? — уточнила Лука.

— Нет, — он мотнул давно не стриженой шевелюрой. — Я вижу, им хорошо вдвоём. Пусть будут счастливы.

Лука вдруг вспомнила недовольный взгляд Виталия при её первом знакомстве с Гараниным. Должно быть, рядом с ним он не ощущал безопасности для его с Муней отношений.

Она посмотрела в окно и с удивлением убедилась, что район вовсе незнакомый.

— А куда мы едем?

&nb

— Хочу показать тебе одно заброшенное кладбище… От города недалеко, на работу не опоздаешь, не бойся!

— А откуда ты…? — начала Лука и замолчала.

В ‘Чёрной кошке’ народу иногда бывало так много, что она сбивалась с ног. Могла и не заметить этого парня, тем более, что он явно был из тех людей, которых и не заметишь, если они того не хотят!

Ехали молча. В машине было тепло, за окном сыпала снежная крошка, гоняла позёмку под колёсами. Лука пригрелась и задремала. Снился ей сиамский кот Вольдемар, с которым она играла в шахматы. Шахматы были в форме рыбок — золотых и чёрных, с пышными вуалевыми хвостами и выпученными глазами.

Кстати сказать, кот с того самого дня, как поселился у Луки, более не произнёс ни слова. Ничего не сказал даже когда Анфиса Павловна, спавшая, как все пожилые люди, чутко, и проснувшаяся от звона уроненных Лукой ключей, обозвала его костлявым недоразумением. Лука тогда забыла, как дышать… А ну как выгонит домохозяйка непутёвую жиличку, притащившую в дом животину? Но старушка только покачала головой и, взглянув на неё поверх очков, заявила:

— Корм будешь за свой счёт покупать! Ну и чтобы не гадил, мебель не драл! Понятно тебе! — последние слова она произнесла, глядя на кота, и непонятно к кому обращаясь, к нему или всё-таки к девушке.

Ответить за неё решил Бакс. Негромко мяукнул, будто согласился, и направился прямиком к Луке в комнату…

— Эй, просыпайся!

Кто-то тряс Луку за плечо. Просыпаться она не хотела — кот уже в прямом смысле съел несколько её рыбок, а она ни одной! Но крепкая рука и трясла крепко, как грушу, ей-богу. Тихонько зашипев от разочарования — уж очень хотелось съесть у Вольдемара одну из рыбок! — она разлепила глаза.

Машина стояла рядом с полуразрушенным зданием — то ли сарай, то ли коровник. Неподалёку располагались ещё несколько домишек. За ними, прямо перед перелеском, торчали из кое-где присыпанной снегом земли несколько крестов и надгробий.

Лука вылезла из машины и зябко потёрла руки. В области явно было холоднее, чем в городе.

— Мёрзнешь, что ли? — удивился Гаранин.

Не успела она ответить, как он скинул куртку и накрыл ей плечи, оставшись в одной футболке грязно-зелёного цвета с изображением хамелеона в смешной шапочке.

— А ты? — удивилась Лука, с наслаждением кутаясь в нагретую теплом его тела вещь.

— Мне не холодно, — пожал плечами он. — Идём.

Хорошо, что снега почти не было, а земля уже подмёрзла, потому обуви почти ничего не угрожало.

Гаранин довёл девушку до последнего покосившегося дома и остановился. Заброшенное кладбище выглядело не столько печально или устрашающе, сколько уныло.

— Ночью здесь несколько другая картина, — усмехнулся Яр, по-своему поняв вопросительный взгляд Луки. — Но ночью я бы тебя сюда не стал приводить…

— Думаешь, испугаюсь? — поинтересовалась та.

— Давай сначала проверим, — чуть наклонил он голову, — посмотри!

Она вновь окинула взглядом погост. Три позеленевших от времени камня, надписи на которых уже не прочитаешь, какая-то яма в земле — явно треснувшая и обрушившаяся могильная плита, несколько потемневших от времени крестов.

— Посмотрела! И что?

— Нет, ты не поняла, — покачал головой Гаранин. — ПОСМОТРИ!

А вот теперь до неё дошло. Только вот как это сделать по заказу?

Лука прищурилась… Закрыла глаза… От усердия даже высунула кончик языка… Но ничего не получалось! Ни-че-го.

— Ты чего? — Гаранин заглянул ей в лицо.

— Я не могу… не умею… — призналась Лука. — То есть, у меня иногда получается само по себе, а специально — ещё ни разу.

— А почему тебя родители не научили? — удивился Яр.

— Потому что… — Лука запнулась, — мои родители оказались приёмными, а о настоящих я ничего не знаю!

— Оказались… — пробормотал Гаранин.

Парень явно умел выделить из потока слов — главное.

— Мне однажды Муня через себя показывала, — спохватилась Лука. — Я её за руку держала и видела все её глазами. Может быть…

— Я не Видящий, — покачал он головой, — со мной так не получится.

— А кто ты? — пришла очередь удивиться Луке.

— Смотритель кладбищ, — засмеялся парень и вдруг, резко изменившись в лице, ткнул пальцем куда-то Луке за спину, — о, боже, там!

Похолодев, она обернулась… И сама не заметила, как перешла на периферическое зрение. Заброшенная деревенька расцвела всполохами — жёлтого, голубого, сиреневого… Краски были не яркими, медленно перетекали друг в друга, воронкой вились на одном месте. Заброшенное, спящее место, энергия которого не прибывает и не убывает…

— А теперь посмотри назад, — тихо, чтобы не спугнуть, сказал Гаранин.

Лука даже забыла рассердиться за то, что он напугал её. Взглянула на кладбище и… обомлела.

Над одной могилой, с крестом, сохранившимся лучше других, висело облако… Больше всего оно напомнило Луке радужный гель, что переливался внутри китайских игрушек-попрыгунчиков, жутко вонявших резиной. Иногда облако отплывало в сторону, делало круг вдоль видимой ему одному границы кладбища и возвращалось к кресту.

— Правее… — произнёс Яр.

Правее располагалась та самая могила с разрушенной плитой. Под ней багровыми контурами угадывались два тела… Приглядевшись, Лука разобрала сочленения костей, лобастые черепа с глубокими глазницами, внутри которых тлели злые огоньки. Скелеты лежали неподвижно, однако периодически принимались с усилием вытягивать конечности, скрежетать неплохо сохранившимися зубами и отталкиваться друг от друга.

— Кто это? — пересохшими от страха губами прошептала она.

— Костомахи — сгнившие до костей мертвецы, которые имеют обыкновение бродить по кладбищу. Особого вреда не принесут, пальцем ткни — рассыпятся в прах, но неподготовленного человека могут напугать до смерти!

— А оно? — она ткнула пальцем в белое облако.

— Претка — дух умершего, временно оставшийся у могилы.