Лесса Каури - Стрекоза для покойника (СИ)

В стороне от них его сын и Костя Медведев бились не на жизнь, а на смерть, то сцепляя объятия, то отшвыривая друг друга в стены, на груды костей и пепла, оставшиеся после магического напалма, вызванного Лукой. Охранник был тяжелее и сильнее, Яр — быстрее и маневреннее. Но если Гаранин сосредоточился на бое, отринув эмоции и сделавшись еще больше похожим на отца, то Косте драка доставляла удовольствие, как человеку, деловито поглощающему суп перед вкусным десертом. Он то и дело бросал похотливые взгляды на Луку и явно был совершенно уверен в том, что позабавится с девушкой после того, как выпотрошит противника у нее на глазах. Предстоящая сцена приводила его в состояние эйфории.

Медведев любил использовать свое превосходство над людьми с самого детства, едва почувствовал, что не такой, как они. Однако, став старше, понял — сила не синоним избранности, синоним избранности — власть.

Именно ее дал ему хозяин, приблизив к себе и объяснив, что лишь истинно сильные духом могут решать за других — жить тем или умереть. С того самого момента Костя наслаждался жизнью, ощущая власть на подушечках пальцев, сжимающих чужое горло, на кончике пули, буравящей плоть, или на острие ножа! Девки в ассортименте, которыми щедро делился хозяин после того, как забирал от них нужное, не давали такого удовольствия, как отнятие жизни, ведь именно в эти моменты Костя ощущал себя равным богу.

Лежа на камнях, холодивших спину, Лука отчетливо осознавала не только происходящее вокруг, но и прошлое и будущее.

Видела, как отдалялся от семьи Борис Гаранин, уверенный в собственной непогрешимости, не замечая метущуюся душу жены и одиночество сына, ждущего от отца не только муштры и тренировок, но и ласки, и разговоров по душам…

Стояла рядом с Костей Медведевым в тот момент, когда он впервые убил человека — забил насмерть какого-то бродягу и, разглядывая тело, смеялся, ощущая, как звенят нервы…

Наблюдала, как в камере предварительного заключения Найджел Паршонков дрожащими пальцами затягивает петлю, сделанную из простыни, на собственной шее…

Как вытягивается в страшной неподвижности тело Алуси Бабошкиной на больничной кровати, и кардиомонитор на одной ноте поет осанну вечной жизни…

Как по коридору идет…

Медведев неожиданно грязно выругался и упал на колени. Из его груди торчал его же собственный меч.

— Я… тебя… — прошипел он, падая лицом вниз.

Яр ногой перевернул тело, вытащил меч, метнул отцу и отряхнул ладони со словами:

— Покойся с миром, тварь!

Борис выхватил клинок из воздуха, лишь чуть изменив его траекторию — и тот рассек остаток тьмы по диагонали. Красные уголья в глубине ее вспыхнули, горестный вой разбился на отголоски, разлетевшиеся по подземным коридорам. Холм загудел колоколом. Снаружи с деревьев с криками поднялись птицы, закружили в небе черной воронкой.

Лука чувствовала, как теряет силы — вместе с истекающей и не останавливающейся кровью, вместе с переполнившими сознание видениями. Знала только, что Яр в опасности, что секунды уходят, а отец и сын зря с улыбкой смотрят друг на друга, и первый говорит второму:

— Хорошая работа!

А второй отвечает:

— Спасибо… пап.

Она с трудом поднялась на ноги, зажимая полой куртки рану. Мелькнуло сожаление — куртка-то новая совсем… была! Кровью замажется, не отмоешь!

Яр, заметив ее движение, потянулся к ней, словно парус на ветру, но неожиданно выросшая сзади фигура со всей силы опустила ему на голову сцепленные в замок руки. Ведьмак упал на колени, а над его макушкой заклубилось туманное облако.

— Никто не шевелится, особенно вы, Борис Сергеевич! — раздался голос, который Лука слышала уже и в подвале, и здесь — в пещере. — Для чего вы устроили это Ледовое побоище, мои дорогие? Я все равно добьюсь своего! Артефакт Висенте дает своему владельцу возможность жить вечно — неужели вы думали, что меня остановят два ведьмака или менты, которые сейчас пытаются взять дом штурмом?

Невысокий широкоплечий человек в черном дорогом пальто выступил из-за стоящего на коленях Яра, и Лука узнала… Богдана Галактионовича Выдру — бессменного секретаря и летописца Ковена.

— Мне жаль, что так вышло с Эммой, — сказал он, глядя на старшего Гаранина, — правда, жаль, Борис Сергеевич. Она была талантлива и сильна, поэтому прожила бы свои века и без броши, а я давно и смертельно болен! Только сила чужих душ поддерживала меня в последние пятьдесят лет! Мог ли я допустить собственную смерть, когда рядом существовало подобное средство Макропулоса?

Гаранин-старший покачнулся. Лука видела, как в его лице промелькнул страх. Над Яром гудела линией ЛЭП такая простая и такая неумолимая смерть. Стоило заклятью коснуться хотя бы его волоса — и его бы не стало!

— Тогда, двадцать лет назад, пожар в доме Эммы — ваших рук дело? — спросил Борис и сделал маленький шажок вперед.

Лука догадалась — ведьмак пытается тянуть время, чтобы приблизиться как можно ближе для броска.

— Виктор оказался слишком силен! — сухо заметил Богдан Галактионович. — Пришлось поджечь дом, чтобы отвлечь Литвина на спасение жены и дочери, и уничтожить! К сожалению, момент был упущен… Мне пришлось скрыться, так и не получив брошь!

— А бомба? — голос Бориса напоминал рычание разъяренного зверя, а не человека, который… сделал еще один шажок.

— Черт бы подрал друзей, лезущих не в свои машины, — усмехнулся Выдра. — Но я умею ждать! Жизнь того стоит!

— А зачем вам жизнь? — крикнула Лука, отвлекая его внимание. — Взгляните на себя — никакая стрекоза вам уже не поможет! У вас душа давно мертва, в ней одна гниль и останки!

Богдан Галактионович прищурился.

Гаранин-старший придвинулся еще немного.

— Ты напоминаешь мне Эмму, девонька. Такая же замкнутая и дикая на вид, а в глазах огонь! Жаль, я не успел забрать твою душу! Она подарила бы мне еще лет пять!

— Какая же вы мразь, Борис Галактионович! — с чувством заметил Борис.

— Пусть так, — легко согласился тот и быстро задвигал пальцами, будто плел невидимую нить, — но я, в отличие от вас, дражайший Борис Сергеевич, буду жить. А вы — нет!

Дрогнул пол. В неверном свете туристической лампы, давно сбитой с треноги, прах тонкими струйками потек вверх, а кости начали сползаться в центр пещеры, постукивая друг о друга. Соединялись в подобие узора, поскрипывали на сочленениях. С изумлением и ужасом Лука смотрела, как вырастает странная овальная конструкция о восьми коленчатых ногах, с острыми костяными наростами на передней части тулова.

И никто, даже Гаранин-старший, не заметил, как из темноты змеей проскользнуло бежево-черное тело. Разжавшейся пружиной взвилось в воздух. Спустя мгновение Богдан Галактионович хрипел, пытаясь отодрать от шеи намертво вцепившегося в нее Вольдемара и захлебываясь собственной кровью.