Лесса Каури - Стрекоза для покойника (СИ)

— Анатолий Анатольевич Ширяев, ваш ректор, — засмеялась Этьенна. — Начальство надо знать!

— Буду! — пообещала Лука и поднялась.

Выходя из дома, Лука думала о том, что судьба явно тасует карты из её, Луки, колоды. Одни выкидывает, другие добавляет. Какая будет следующей?

Вечером её подозвал один из барменов, Макс.

— Слышал, тебе жильё нужно? — спросил он.

Лука вздохнула.

— Скажи сразу, сколько? — попросила она. — Я больше тринадцати платить не смогу!

— Десять, — улыбнулся Макс, — но с условием!

— Не подойдет! — сразу ощетинилась Лука. — Плавали, знаем!

И отвернулась, собираясь уходить.

— Да ты постой, бешеная! — хмыкнул Макс. — Это не то, о чем ты подумала! У меня тут неподалёку бабушка живет. Квартира большая, двухкомнатная. Бабуля уже старенькая, больше девяноста ей. Предки мои в область перебрались, а я к ней часто заходить не успеваю — работаю в двух местах. Если согласишься, попрошу тебя за ней присматривать — убраться там, когда надо, продукты купить, врача вызвать… Справишься?

— Неужели сложно за такие деньги жильца найти? — удивилась Лука. — Даже с твоими условиями?

— Есть еще один фактор, секретный, — усмехнулся парень, — бабуля моя — как ты можешь догадаться, из наших. В свой дом обычного человека на порог не пустит. Короче, ты согласна или нет?

— Согласна! — решилась Лука. — Только вдруг твоей бабуле мой светлый образ не понравится? Ну, там, черепа, ногти чёрные?

— Она у меня не кисейная барышня, — Макс протянул ей бумажку с адресом, — ты зайди к ней завтра часиков в десять утра. Познакомься. Если все сладится, можешь сразу переезжать.

— Ок, спасибо! — кивнула Лука, но спохватилась. — Только ведь я зарплату еще не получала, а с чаевых столько не наберется.

— Договоримся! — махнул рукой Макс. — Главное, что своя девчонка!

И каждый занялся своим делом.

Луке нравилось работать в ‘Черной кошке’. Нравилась атмосфера тайны, мистический и респектабельный антураж, странные, краем уха услышанные разговоры, в которых она пока ничего не понимала. Но больше всего нравилось, что она работает на себя, точнее, на свою самостоятельность.

К счастью, с того вечера Найджела, прости господи, Паршонкова она больше в клубе не видела. Компания Муни собиралась здесь почти каждый день, и каждый раз Саня пытался ухаживать за Лукой. Это выглядело смешно, потому что Лука мухой носилась от столика к кассе, от кассы к барной стойке и оттуда опять к столикам. Иногда, когда клиентов было мало, у нее выдавалась минутка посидеть с друзьями и выпить кофе, но в основном они приходили в такое время, когда в клубе народу было полным-полно. В этот вечер, увидев Муню, Лука рассказала ей о предложении Макса, и подруга его одобрила.

— В нашей среде об Анфисе Павловне легенды ходят! Сильная ведьма, потомственная стихийница! Правда, давно уж не практикует. Вот бы ты ей понравилась! Может, она тебя бы научила чему-нибудь!

Лука пожала плечами. С тем, что стала ведьмой, она уже как-то смирилась, а вот ко всему остальному относилась пока с опаской.

На следующий день в назначенное время Лука, волнуясь, подходила к дому, стоящему через дорогу от ‘Черной кошки’. Мелькнула какая-то мысль и пропала. В представлении Луки Анфиса Павловна должна была выглядеть толстой старухой с клюкой и зоркими, несмотря на возраст, глазами.

К ее удивлению дверь открыла старушенция-божий одуванчик, подслеповато щурясь сквозь толстые стекла очков. Седые, подстриженные в каре волосы были аккуратно уложены и прихвачены коричневым блестящим гребнем.

— Я от Макса… Максима, то есть! — набрав в грудь воздуха, выпалила Лука.

— Входи, иллюминация, — хихикнула старушка, — не стой на пороге!

Войдя и сняв куртку, девушка недоуменно оглядела себя — вроде футболку одела приличную, с воющим на луну волком, а не какой-нибудь зубастой тварью, и даже причесалась. В каком месте она иллюминирует?

— Садись, чаю попьем, — сообщила старушенция, проведя её на чистенькую кухню. — Коли не сбежишь от моих вопросов, я тебе комнату покажу. А коли комната понравится — останешься жить!

— Как у вас много коль! — пробормотала Лука и послушно села на табуретку, спрятав руки с черным маникюром под столешницу.

— Ну так годков мне много, умом слаба стала, — по-доброму улыбнулась Анфиса Павловна, выставляя на стол чашки из голубого фарфора, молочник и хрустальную вазочку с конфетами. — Люблю с людьми поболтать — в старости это уже радость, а не необходимость. Как тебя зовут?

— Лука! — с вызовом ответила Лука.

— А имя-то мужское? — старушка, посмотрев на нее поверх очков, покачала головой. — Чем аргументируешь выбор, иллюминация?

— Нравится мне! — признала Лука. — Лучше, чем Луша или Луня звучит. Загадочно и… сильно!

— Сильно — это сильно! — фыркнула Анфиса Павловна. Разлила янтарный чай, взялась за молочник. — Будешь с молоком?

Лука наморщила нос, спохватившись, покачала головой:

— Нет, спасибо!

— Ты мне руки-то свои покажи, — вдруг сказала старуха.

Лука молча вытащила руки из-под стола. Ну все. Углядит бабка чёрный маникюр — пиши-пропало!

— Чёрный — вовсе не цвет смерти, — улыбнулась та и налила себе молока в чашку, — это цвет земли. Прах в землю хоронят — вот и стали люди чёрный считать цветом печали. А ведь оттуда жизнь на земле идёт — от земли, воды, огня и ветра.

На миг почудилось Луке, будто поднялись вокруг старушки сиреневые стены, внутри которых выглядела пожилая женщина совсем по-другому — высокой, черноволосой красавицей. И вдруг она вспомнила, как держала её за руку Муня на крыше бара, показывая то, что видят её глаза. Вспомнила и этот дом, и увиденных воочию жильцов, и сияние, источаемое этой самой Анфисой Павловной!

Когда она пришла в себя, хозяйка, сидя напротив, пила чай мелкими глотками и внимательно смотрела на Луку.

— В следующий раз постарайся воспоминание перевести в действительность, — строго сказала она, — иначе так и будешь обрывки видеть, а не картину целиком. Вижу, ты неучёная совсем? Родители с тобой не занимались?

— Нет у меня родителей! — Лука расплескала чай из только что поднятой чашки и поставила ее на место. — И учить меня некому!

— Редкий случай, — спокойно заметила Анфиса Павловна. — Обычно наши все потомственные, да ты, наверное, и сама заметила.

Лука кивнула. Решить загадку наличия у себя волшебной силы, или Дара, как называла её Муня, она и вовсе была не в состоянии!

— Пойдем, комнату покажу, — поднялась хозяйка. — Бука ты, но мне нравишься. Да и потенциал хороший, Макс-то мой в астрологию подался, гороскопы, вишь, составляет, озорник, вместо того, чтобы серьезными вещами заниматься. А мне уходить, знание не передав, нехорошо… Ну да, чего это я вперед паровоза… Погляжу сначала, как ты полы моешь! И моешь ли вообще!