Мария Сакрытина - Слушаю и повинуюсь

– Не богохульствуй, – пробормотал Амин, не сбившись.

Валид вытаращился на него.

– Что, ты серьезно из храма?

Амин промолчал, и Валид ответил сам:

– Нет, иначе ты бы каждый рассвет встречал этим их дурацким «Ом-м-м!». Кстати, Аллат до сих пор уверена, что это означает «красавица».

– Потому что это означает «красавица», – откликнулся Амин.

– Наивный, – усмехнулся мальчик. – У бедуинов, например, это значит…

– Сказку, значит? – перебил Амин, разглаживая пергамент и давая написанному высохнуть. – Хорошо, постараюсь что-нибудь вспомнить. Хотя уверен, у тебя это получилось бы лучше.

– Перебьется, – буркнул Валид, вглядываясь в вязь волн и закорючек. – Интересно… этим письмом пользуются в Шуруке, не так далеко от Гарибы. И в султанате Ямма, но это совсем у Иблиса на загривке. В Угруде уже не ставят надстрочные знаки, а у тебя их полно. Хм… так вот зачем ты в Гарибу так рвешься? Домой тянет?

– Какой ты начитанный, – свернув папирус, откликнулся Амин.

– Эй! Ты не ответил, – воскликнул Валид, когда юноша прошел к двери. – В Шуруке полно светловолосых, как ты, хотя они там тоже пришлые, из…

Амин громко фыркнул и скрылся за дверью. Валид тут же схватил пергамент, развернул, но, вчитавшись, скорчил разочарованную мину.

– Тоже мне… записки путешественника.

И, подскочив, бросился к двери. Амин наверняка уже закончил причитания о «луноликом царевиче» и переходит, наконец, к сказке. Валиду нравились человеческие сказки – особенно про богов. Такие забавные – ни слова правды, но какая же искусная ложь!

– Хотите послушать о прекрасной хумай, о мой ясноглазый господин? – тихо поинтересовался Амин, вспомнив лазоревую птицу-видение.

Царевич, сидя на кровати, с энтузиазмом закивал. Валид, тихонько прошел к окну, уселся, глядя на темное небо. Этот бред про влюбившуюся в человека птичку он слышал уже раз сто, но голос юноши все равно успокаивал. Жаль, что не будет интересной сказки – но можно же и не вслушиваться в слова.

– Ты знаешь, что все это ложь? – поинтересовался Валид, когда сказка закончилась, и царевич ровно засопел, перевернувшись на бок и расслабившись во сне.

Амин тоже сел у окна рядом с Валидом.

– Ты же помнишь, я не верю в хумай.

– В Аллат ты при этом веришь, – вскинул брови мальчик.

– Ее я вижу, – улыбнулся юноша. – Каждый день. А птица-удача…

– Зря, – ровным тоном заметил Валид. – Она существует.

– И ты тоже ее знаешь? – скептично улыбаясь, проговорил Амин.

Валид тоже улыбнулся.

– Она бы никогда не смогла полюбить человека.

– Почему? – помолчав, спросил Амин. – Даже недоступная Аллат смогла. Помнишь историю о прекрасной заре? Или это тоже ложь?

– Нет, – отозвался мальчик. – Но тут другое. Ты можешь представить, что птица, которую постоянно ловят, полюбит охотника? Извини, Амин, такое только люди могли придумать.

– Но почему-то же придумали. Значит, что-то такое было? – пожал плечами Амин.

– Было, – тихо откликнулся мальчик. – Был юноша. Вовсе не прекрасный, не смелый, но умный. Могущественный колдун. Он действительно поймал прекрасную хумай – и, чтобы не улетела, посадил в клетку. Она пела только для него, а он не выпускал ее, пока не умер.

Амин посмотрел на мальчика, но тот, замолчав, изучал беззвездное небо – лицо ничего не выражало. Точно маска для празднеств во славу Манат.

– Человеческая легенда мне нравится больше, – пробормотал юноша.

Мальчик покосился на него и кивнул.

– Мне тоже. Но это всего лишь легенда.

Амин отложил кисточку и прислушался. За несколько комнат от него визжали и гремели, словно сотня котов забралась на кухню, учуяла жбан с рыбой, взяла его штурмом, но крышку поднять не сумела.

С некоторых пор Амин стал серьезно волноваться: а выдержит ли крыш… башня две недели. Точнее, уже полторы, но все равно слишком много для двух непоседливых мальчишек.

Требовались срочные меры.

Амин с сожалением свернул свиток, убрал в ларчик, стащил с себя абаю, оставшись в легких шальварах, и критически огляделся, оценивая «поле боя». Размеры впечатляли, но сначала это всегда так.

Юноша стиснул зубы и направился в самый грязный угол. Смастерив метелку из тяжелой связки испорченного папируса, принялся выметать остатки чьего-то ужина.

– Что, все пишешь, путешественник? – фыркнул Валид, распахивая комнату. И тут же подался обратно – вместе с облаком пыли. – Эй, ты чего?! Решил устроиться к царю чернорабочим?

– Нет, – спокойно отозвался Амин, вытаскивая самодельный мешок из грязной шали, доверху наполненный мусором, за дверь. – Клад ищу.

Мальчишка уставился на него.

– Какой клад? Здесь?!

Юноша пожал плечами и показал изящную яхонтовую брошь в виде птицы-феникса. Мальчик сложил губы трубочкой, глядя на нее.

– Фи. Это двадцать вторая царская жена тут пря…

Амин, не слушая, приколол феникса на абаю мальчика. Тот умолк, удивленно разглядывая сверкающее в солнечных лучах украшение.

– Тебе идет, – улыбнувшись, заметил юноша.

Мальчик покосился на него исподлобья.

– Значит, оставлю себе, – решил он, поворачиваясь и так, и эдак, пытаясь рассмотреть брошь под разными углами. – Думаешь, тут где-то еще бусы к ней прилагаются?

Амин снова пожал плечами.

– Не знаю, но что найдешь – твое. По праву завоевателя.

Валид громко фыркнул, но к уборке подключился – с энтузиазмом кота, гоняющего мышь. И очень скоро оказался увешан бусами, кольцами и браслетами по самые уши.

А какое-то время спустя Амин с удовольствием наблюдал, как Валид подключает к уборке царевича.

– Ты никогда не брал в руки тряпку потому, что тебе ее не доверяют. Я уверен, ты, малой, просто не справишься. Поэтому отойди, и не мешай настоящим знатокам!

Конечно, царевич обиделся и вознамерился показать Валиду, кто тут настоящий знаток.

Вместе мальчишки развернули такую кипучую деятельность, что башня вздрагивала всю ночь, зато наутро ни в одной комнатке не осталось ни пылинки – вся была на чумазых детях. Потом она плавно перекочевала в бассейн – когда Амин разобрался с местным водопроводом.

– Я лучше справился! – восклицал мокрый, как воробушек, наследник.

Валид дергал его за ногу и нажимал на плечи, окуная в воду.

– Поговори у меня, птенчик! Да я на твоем месте благодарил бы за бесценный опы-буль-буль! – На этом месте Амин сам окунул его с головой – одновременно выуживая размахивающего кулаками царевича и разводя ребятню по разным углам бассейна.

С рассветом царевич был отмыт, уложен – на этот раз ему даже сказка не понадобилась – и совершенно точно жив и здоров.

Довольный Валид сосредоточенно считал добычу – горстку сверкающих браслетов, колец и ожерелий, когда Амин, пройдясь по комнатам жилого этажа в последний раз, поправил почему-то не тронутый за время уборки ковер. Тот, вздохнув пылью, мягко осел на пол, открывая удивленному юношу потайную дверцу.