Марина Снежная - На демонов надейся, а сама не плошай

Когда наша платформа стала снижаться над поселением в несколько десятков домов, я с любопытством оглядела сверху открывающуюся панораму. Фриднед будто вернул в прошлое моего собственного мира. Белые деревянные домики, огороды и поля, большая открытая площадка в центре поселения, где наверняка проводятся праздники и торжественные встречи. А вокруг равнинной территории огромный лес, который так и манил прогуляться под его тенистыми сводами. Олета обещала, что при первом же удобном случае поведет меня туда на экскурсию. Она там знает каждое деревце. Поневоле на лицо наползала улыбка от предвкушения самого настоящего отдыха на природе. И я была благодарна подруге за это приглашение.

Завидев нас, на ту самую открытую площадку, к которой мы снижались, высыпало множество поселян. Мужчин среди них было немного, они в основном проводили время на охоте. Зато женщин и детей самого разного возраста находилось тут в избытке. Слышались приветственные крики, нам махали руками, и мы махали в ответ, невольно заражаясь всеобщей радостью. Один лишь лорд Финдред сохранял презрительное высокомерие.

Когда платформа снизилась, Олета, не дожидаясь помощи мужчин, спрыгнула на землю и помчалась к высокой светловолосой женщине, очень похожей на нее саму. Та заключила ее в крепкие объятия, плача и смеясь одновременно. Вокруг тут же запрыгали пятеро ребятишек: младшие сестры и братья Олеты, тоже обхватывающие ее ручонками. При виде этой трогательной сцены у меня на глаза навернулись слезы. Вспомнила собственную семью и поняла, как же сильно скучаю по маме. Увижу ли ее когда‑нибудь? Сейчас все наши недоразумения показались ненужными и неважными. Я даже отца рада была бы видеть. Добрден Клинг тоже неспешной походкой направился к поселянам с таким видом, словно совершил настоящий подвиг, привезя Олету домой. Его тоже радостно приветствовали.

Пофигист соскочил с платформы, и я не сразу заметила его протянутую руку. Потом все же оперлась на нее и оказалась на земле. Он слегка придержал за талию и небрежно провел по ней рукой. Сцепив зубы, я высвободилась и процедила:

— Благодарю, что сопроводили меня. Думаю, больше у вас нет нужды задерживаться здесь.

— Так жаждете избавиться от моего общества? — проронил он, ухмыляясь.

— А вы как думаете?

— Думаю, что повелителю следовало быть с вами пожестче. Тогда бы вы поняли, наконец, свое место.

От моих щек отхлынула кровь, сразу в озноб бросило. Меня удивила реакция Пофигиста. Вместо того чтобы обрадоваться, что очередная колкость уязвила гораздо сильнее, чем обычно, он перестал улыбаться. Глухо проговорил:

— Простите. Мне не следовало этого говорить.

— К чему извиняться, если на самом деле вы сказали правду. Вам бы хотелось видеть меня сломленной и растоптанной, правда? Тогда вы были бы довольны, что глупая человечка получила то, чего заслуживает, — с горечью произнесла я.

— Это не так, — лорд Финдред резко схватил меня за руку и притянул к себе. Его губы подрагивали от волнения. — Я сожалею о том, что у вас сложилось превратное мнение обо мне.

— Тогда почему вы так себя ведете? — я пытливо вглядывалась в его лицо, не обращая внимания на то, что нас могут видеть и слышать другие. Надеялась, что радость от встречи с Олетой отвлечет внимание от нас.

— Понимаю, что никогда не получу того, чего хотел бы, — его губы приблизились к моему уху. Последние слова он сказал так тихо, что я едва услышала. — И бешусь от того, что не могу избавиться от мыслей о вас.

— Мне жаль, — чувствуя, как меня охватывает дрожь, произнесла я, — но я ничего не могу предложить вам. Не могу ответить взаимностью.

— Я это знаю, Ирина, — в его голосе промелькнула горечь. — У вас есть более могущественные поклонники.

— Дело не в их могуществе, — я дернулась, высвобождаясь из его рук. — И вы прекрасно это знаете.

Тут отвлек гомон собравшихся, соизволивших обратить внимание и на нас. Олета представляла меня и лорда Финдреда односельчанам, и мы получили свою толику местного гостеприимства. На демона смотрели с боязливой почтительностью. Он явно для них был существом словно из иного мира — тем, перед кем привыкли преклоняться. Меня же воспринимали обычной ведьмой — человечкой и отнеслись гораздо теплее и без какой‑либо почтительности. Последнее вполне устраивало. Хоть раз удастся избежать косых взглядов по поводу всех этих сплетен, ходящих обо мне. До оборотней вряд ли подобные слухи доходили.

В честь возвращения Олеты вечером планировался праздник. Из вежливости на него пригласили и лорда Финдреда. Он с чуть презрительной улыбкой отклонил приглашение, сказав, что ему пора возвращаться. Я вздохнула с облегчением, глядя, как он вскакивает на свою платформу и уносится прочь. Всем поселением нас проводили к дому семьи Олеты и, наконец, толпа рассосалась. Подруга упросила мать разрешить нам пойти в лес. Сказала, что хочет показать мне местность. Женщина, хоть и не выглядела особенно довольной тем, что дочь хочет слинять сразу по приезде, все же не стала возражать.

Взявшись за руки, мы помчались к виднеющимся в отдалении деревьям. Воздух в лесу был просто волшебным и свежим, и я с наслаждением вдыхала его полной грудью. Олета рассказывала, как называются те или иные растения, говорила о зверях, следы которых умела видеть. Потом привела на небольшую полянку, всю усыпанную вкуснейшими ягодами, похожими на землянику. Пока я, радостная и возбужденная, собирала нежданную добычу, Олета с трепетом в голосе произнесла:

— Как же я скучала по лесу! Ты не представляешь!.. Ира, не будешь возражать, если я ненадолго оставлю тебя? Так давно не давала свободу своей второй натуре.

Сообразив, о чем она говорит, я пораженно застыла, не донеся очередную ягоду до рта.

— Ты хочешь превратиться?

Она заговорщицки подмигнула и закивала.

— Покараулишь мою одежду?

— Конечно, — пролепетала я. — Только ты недолго, ладно?

Олета уже не слушала, сбрасывая на ходу одежду и несясь к деревьям. Я видела, как на глазах меняется ее фигура, обрастая густой шерстью и становясь чем‑то иным. Смотреть на это было одновременно страшно и завораживающе. Когда подруга добежала до деревьев, она уже стала большой белой волчицей. Дрожащими руками я собрала ее одежду и сложила в одном месте. Некоторое время пыталась успокоиться. Нет, ну и что тут такого, в конце концов?! Я ведь знала, что Олета — оборотень. Но одно дело — знать, а другое — видеть собственными глазами!

Потом представила себе, как прекрасная волчица бежит по лесу, вдыхая знакомые запахи и прислушиваясь к малейшему шороху. В душе промелькнуло что‑то вроде зависти. Интересно, что она чувствует сейчас? Что вообще чувствует подобное существо, сбрасывая человеческую оболочку и становясь чем‑то иным? Размышляя обо всем этом, я собрала пригоршню ягод и легла на поляне, уставившись в бескрайнее небо. Одну за другой отправляла сладкие плоды в рот. Как же приятно растекалась по языку кисловатая сладость! Я едва не мурлыкала от удовольствия, наслаждаясь великолепным днем. Все тревоги и печали казались чем‑то далеким и ненастоящим. Остался только этот момент — здесь и сейчас.