Дарья Кузнецова - Модус вивенди (СИ)

В конце вечера Ветров вызвался проводить меня, и тут я уже не стала возражать. Хотя высказано это было в привычном приказном тоне и с таким видом, будто я чем-то очень сильно перед Одержимым провинилась.

Не пожалела уже хотя бы потому, что с этим провожатым я не рисковала заблудиться и забрести не туда: во дворце мужчина ориентировался удивительно уверенно.

— Вы очень хорошо танцуете, — решила я всё-таки попытаться завязать разговор. Ротмистр шагал совершенно бесшумно, и тишина, нарушаемая только стуком моих каблуков, сейчас почему-то раздражала. Очень хотелось спросить про неожиданно всплывшее знакомство Одержимого с наследником престола, но я догадывалась, какой ответ получу, поэтому предпочла более нейтральную тему.

— Дурное дело не хитрое, — поморщился он.

— Не скажите, здесь, как и везде, нужен либо талант, либо долгие тренировки, — мягко возразила я.

— Бесполезное и совершенно бессмысленное занятие, — огрызнулся он.

— А гадости вы говорите исключительно с великим смыслом? — уточнила я, не удержавшись от сокрушённого вздоха.

— Не хочешь слышать гадостей — не говори глупостей! — не глядя в мою сторону, буркнул ротмистр. Пришлось внять совету и замолчать: неловкая тишина в самом деле была предпочтительней брюзжания Ветрова.

Право, некоторым людям Бог даровал речь совершенно напрасно.

До ожидающего наёмного аэролёта мы добрались быстро. Мужчина помог мне забраться внутрь (вернее, почти впихнул, но, отдать ему должное, довольно аккуратно), сел сам, и машина поднялась в воздух. Видимо, решил проконтролировать, что я доберусь до дома.

Полёт, как и весь остальной путь, прошёл в тяжёлом молчании. Одержимый в той же манере помог мне выбраться наружу — приподняв за талию, аккуратно вынул и поставил на мощёную дорожку, — а сам вернулся в аэролёт. «Доброй ночи» я уже привычно желала его спине.

Оставшиеся три дня до старта дипломатической миссии прошли достаточно сумбурно, но плодотворно. Окончательно утряслись все формальности, вары подтвердили готовность принять новую делегацию. Для чистоты эксперимента меня решили отправить на другую планету на противоположном конце сектора, обжитого этим видом. Кроме того, была проведена соответствующая медицинская подготовка организма, а именно — вживлены кислородные фильтры, потому что на планете назначения при гравитации выше земной этого газа в атмосфере было значительно больше.

Окончательно решили вопрос с одеждой; и для меня, и для моего спутника были изготовлены комбинезоны, аналогичные тем, которые носили сами вары. Ну и, конечно, плащи. В принципе, при учёте плащей можно было обойтись привычными вещами, но я на всякий случай решила исключить и этот фактор. Было непривычно, — я не любила брюки, и не носила их уже очень давно, — но это было меньшее из зол.

Что касается зла большего, а именно — Ветрова, он в эти дни вёл себя ещё более странно, чем прежде. Появлялся внезапно и непредсказуемо, точно так же уходил, был ужасно рассеян, ещё более раздражителен, чем раньше, на вопросы отвечал невпопад или вовсе огрызался, но всё больше молчал.

Во избежание излишней шумихи, отправка предполагалась из здания Департамента. Проводить нас прибыл цесаревич, начальник Департамента — канцлер Империи, его высокопревосходительство граф Николай Петрович Ивлев, и очень худой болезненного вида немолодой Одержимый, кажется — командир Ветрова, судя по мундиру состоящий в чине генерал-майора. Они встретили меня в кабинете всё ещё находящегося на другом конце Империи Аристова, наследник престола лично успокоил, что всё готово, и мы вчетвером спустились на нужный ярус.

Специально для таких путешествий на нижних уровнях была выделена отдельная просторная комната без окон. Несмотря на то, что на сырое зловещее подземелье она не походила, и даже была отделана жизнерадостным светлым песчаником, почти полное отсутствие освещения (единственный слабый светильник был вмонтирован в пол посередине) делало её очень неуютной.

Ветров и сравнительно небольшая сумка с подготовленными для нас вещами уже ожидали посреди комнаты перемещений. Если в прошлый раз мне от здешнего антуража было просто не по себе, то теперь — стало откровенно жутко. Одинокая фигура ротмистра в глухом плаще до пола окончательно отбивала желание куда-то отправляться, даром что я со стороны выглядела не лучше.

Великий князь наказал беречь себя, канцлер — грозно подкручивая ус, сообщил, что «на нас вся надежда» и велел её оправдать, а незнакомый Одержимый напутствовал тихим и на мой вкус не слишком оптимистичным «тёмной дороги», после чего мы остались вдвоём. Я поспешила подойти ближе к своему спутнику и единственному источнику освещения.

— Почему здесь так темно? — спросила я в попытке нарушить пугающую тишину. Вот только стало ещё жутче: голос в просторной пустой комнате отдавался эхом, от которого по спине пробегал холодок.

— Потому что они живут в темноте, — ровно проговорил Одержимый, глядя куда-то прямо перед собой.

— Кто — они? — дрогнувшим голосом уточнила я.

— Тени. Души. Сущности. Они, — коротко отрывисто ответил он, отбрасывая полы плаща за плечи. — Иди сюда.

Я замешкалась: куда идти, если я и так стояла от него на расстоянии вытянутой руки? Правда, спросить не успела. Одержимый не стал ждать, вместо этого левой рукой ухватил меня за плечо, рывком придвинул к себе, обнимая за талию и крепко прижимая.

— Я — говорю, ты — выполняешь. Сразу, — рыкнул он. Я задохнулась от возмущения, упираясь в его грудь обеими ладонями, но высказаться вслух не успела. К счастью, потому что в следующий момент уже сама попыталась плотнее вжаться в мужчину и сквозь свой плащ и его комбинезон вцепиться в него теми же руками, которыми до сих пор старалась оттолкнуть.

Тени вокруг взвились вихрем, порывом ветра закручивая наши плащи, мельтеша вокруг лампы огромными бесформенными кляксами. Как тень может колыхать ткань, я в тот момент не задумывалась: была занята попытками выпростать руки из-под ткани плаща. Вскоре у меня это получилось, и я, обхватив Одержимого за пояс, изо всех сил к нему прижалась.

На приличия мне в тот момент было плевать. Главное, Ветров знал, что происходит, явно не боялся и… был знакомым, привычным, понятным. Он что-то невнятно хмыкнул себе под нос и, на мгновение разжав руку, накинул на меня полу своего плаща и вновь обнял, укутывая. И за это простое движение я была, кажется, готова простить ему всю грубость, наглость и бесцеремонность. Очень хотелось целиком спрятаться к нему под локоть и попытаться убедить себя, что вокруг ничего не происходит, но я волевым усилием заставила себя отогнать трусливые мысли и, прижавшись щекой к груди мужчины, наблюдала за происходящим.