Марина Снежная - Любимых не выбирают

– Адептка Тиррен, прекратите! – прохрипел он, пытаясь отцепить меня.

– Нет, пожалуйста! – почти с отчаянием выдохнула я. – Не отталкивай!

– Вы не в себе, понимаете? На вас действует зелье! – странно, что он, такой сильный, не может все же оттолкнуть. Или не хочет?

– Плевать, – прокричала я. – Пусть зелье! Просто дайте мне то, что я хочу…

Ректор все же высвободился, затем вышел из машины и открыл дверцу с моей стороны. Я тут же потянулась к нему, желая снова обнять, но он не позволил. Выхватив из кармана камзола платок, разорвал его на две части и связал мне руки, привязав к ручке двери. Я забилась в своих путах, осыпая его проклятьями и толком не соображая, что несу.

– Если не хочешь меня сам, отвези куда-нибудь, где я найду того, кто захочет! – проклятье! Что я говорю?! Как будто перестала быть собой, лишилась разума! Но сейчас меня захлестывало неутоленное, почти болезненное желание, смешанное с горечью и обидой. Он не хочет меня! Совершенно не хочет! Все, что я напридумывала себе из-за того поцелуя, не более чем самообман.

Ирмерий стиснул губы, но ничего не сказал. Вернулся на свое место, и мы продолжили путь.

– Что вы хотите со мной делать?! – издевательски крикнула я. – Отвезти в мою комнату в общежитии? О, да, там найдутся те, кто захочет взять то, от чего вы отказываетесь! Или, может, в лазарет? Магистр Дондер тоже вполне ничего! – мой смех мне самой показался отвратительным и порочным.

Ирмерий выругался, да так витиевато, что я опять разразилась хохотом.

– О, неужели наш благочестивый ректор знает такие выражения? Или с человечкой можно не церемониться, да?! Это для принцессы вы приберегаете самое хорошее, на что способны. Так хотите стать верховным королем или она вас и правда зацепила?

– Адептка Тиррен, вы несете полную ерунду! Но я понимаю, что в таком состоянии вы просто не можете себя контролировать.

– Меня зовут Летти, ясно?! Или можно Адалейт! Не называйте меня адепткой Тиррен, – с полубезумной яростью выпалила я. – Или вам даже имя мое противно называть, как и прикасаться ко мне?

Ирмерий со свистом втянул воздух, но ничего не сказал. К тому времени, как мы доехали до учебного корпуса, я уже пребывала в лихорадочном бреду. Воспринимала все лишь обрывками. Все разумные мысли подавлялись неудержимыми приступами желания. Я постанывала, как раненый зверь, закусывала губы до крови, бесстыдно изгибалась, желая получить только одно – то, что потушит дикий огонь, горящий внизу живота.

Потом меня куда-то понесли, и я смутно осознала, что не в лазарет. По лестнице. Потом лишилась восприятия реальности, а когда снова могла все воспринимать, увидела над собой балдахин широкой кровати. Одежда все сильнее мешала. Мне до безумия захотелось ощутить шелковые простыни, по которым проводила ладонями, всей обнаженной кожей. И я рванула на себе одежду, стремясь поскорее освободиться. Запоздало поняла, что руки мне, наконецто, освободили. Эта мысль заставила вспомнить о ректоре, и я приподняла голову, отыскивая его глазами.

В приглушенном свете магических светильников он стоял рядом с кроватью, скрестив руки на груди. Лицо мрачное, сосредоточенное.

– Иди ко мне! – простонала я, протягивая к нему руки.

Он дернулся, губы болезненно исказились.

– Вам лучше сейчас попытаться заснуть.

– Заснуть?! Ты издеваешься?! – я расхохоталась, потом издала протяжный стон, содрогнувшись от новой вспышки желания.

– Мне придется снова тебя связать, – глухо проговорил ректор, а мои губы вдруг изогнулись в улыбке. Он перестал обращаться ко мне на «вы». Я в очередной раз рванула шнуровку платья, освобождая грудь. Пробежала пальцами по лифу, желая снять и его.

– Перестань, – выдавил он, почему-то не сводя с меня глаз.

– Если тебе неприятно смотреть на меня, отвернись, – ответила моя обезумевшая порочная половина. – А лучше помоги! Иди ко мне.

– Завтра ты будешь жалеть о каждом произнесенном слове. Обо всем, что ты делаешь сейчас, – он покачал головой. – Я просто хочу помочь тебе справиться с этим. Если внушение на тебя не действует, придется ждать, пока действие зелья улетучится само по себе. Это не яд, поэтому исцеление тут не поможет.

– О, нет, ошибаешься, – выдохнула я, переключившись на юбки. Стала медленно подтягивать платье вверх, обнажая ноги. – Это яд… Худший, какой можно придумать. И только ты можешь дать мне противоядие. Иди ко мне, прошу тебя. Облегчи мои страдания!

Он с такой силой сжал мои запястья, останавливая движения рук, что я вскрикнула.

Потом завел их за голову, сам опустившись рядом. Удерживал одной рукой и пытался привести в порядок лиф моего платья. Его пальцы дрожали.

– Ну, почему? – от бессилия по щекам заструились слезы. – Почему ты не хочешь меня?

Пусть даже как шлюху, как жалкую человечку, с которой можно провести ночь и забыть на следующий день.

– Летти… – в его глазах отразилось потрясение. – О, великая богиня, как мне выдержать это?

Он отпустил меня и отвернулся, обхватив голову руками. Я тут же прильнула к нему сзади и обняла за плечи. Покрывала исступленными поцелуями прекрасные светлые волосы, плечи, спину.

– Я мечтала об этом, слышишь? Так мечтала, – шептала в каком-то исступлении.

– В тебе говорит зелье! – с яростью выпалил он, дернувшись в моих руках.

– Оно лишь усилило то, что я и так к тебе испытывала, – выдохнула я ему в ухо. – Ты моя мечта, Ирмерий Старленд. Прекрасная мечта. Пожалуйста, позволь ей осуществиться хотя бы на одну ночь. Пусть из милосердия перед теми мучениями, какие я испытываю. Ведь ты же такой милосердный, правда? – с губ сорвался горький смешок. – Не можешь пройти мимо тех, кто нуждается в помощи. А я нуждаюсь в тебе, слышишь? Больше, чем можешь себе представить.

Он резко развернулся, и я охнула, ощутив, с какой силой меня сжали в объятия. Так, словно уже давно желали это сделать, но до последнего сдерживались. Все же мне удалось пробудить в нем желание, – подумала с порочной улыбкой та бесстыдная сущность, что сейчас управляла моим телом. Я снова ощутила знакомый вкус его губ, но на этот раз поцелуй был совершенно другим. Яростным, страстным, диким. Оказывается, внутри моего прекрасного, лишенного эмоций мужчины скрывается целая буря чувств и желаний. Я

упивалась ими, с такой же страстностью отвечала на поцелуй и лихорадочно сбрасывала с него одежду. Он то же самое делал со мной и с каждым прикосновением к обнажающейся коже мое безумие усиливалось. Когда губы Ирмерия прижались к моей груди, обхватив сосок, наступила долгожданная разрядка. Я содрогнулась всем телом, но тут же ощутила новый прилив тянущей боли внизу живота. Мне этого было мало. Я хочу почувствовать его внутри, до самого основания. Краем сознания мелькнула мысль о боли, какая бывает в первый раз, но сейчас это казалось слишком несущественным.