Марина Кистяева - Я всё снесу, милый

А стоны, доносящиеся с подушки, подтверждали ее власть над ним. То, что она делала, ему нравилось. Безумно.

Долго подобное безумие продолжаться не могло.

Она горела…

Он пылал…

Поэтому Зоя не стала сопротивляться, когда Юлиан властно сменил позу, положив ее на бок, спиной к себе. Поднял ногу, сжал грудь и одним движением, уверенно, но нежно погрузился в ее глубины.

Зоя вцепилась в простыню, комкая ее и устремляясь навстречу любовнику.

Как же ей не хватало этого ощущения невероятной наполненности! Этих движений! Сначала медленных и мощных, потом быстрых, на всю длину.

Она пылала…

Он горел…

Кончили они одновременно.

Юлиан сдерживался до последнего. Помогла выдержка мрасса. И лишь когда почувствовал, как начали сокращаться ее мышцы, позволил и себе расслабиться. Гортанно застонал, сделал последний, глубокий толчок и излился в недра девушки.

Отпускать ее он не собирался.

Прижал к себе покрепче.

Покрытые испариной, они лежали, переплетя руки и ноги, и восстанавливали сбившееся дыхание.

— Попить хочешь? — мрасс поцеловал ее в облюбованное им местечко — за ушком.

— Не откажусь.

Он встал и налил воды со столика, одиноко и заброшенно стоящего на полу.

Зоя пила жадно, большими глотками. В горле сильно пересохло от стонов и вскриков.

Юлиан стоял напротив, не отводя пристального взгляда.

— Что‑то не так? — отчего‑то смутившись, спросила Зоя. После занятий сексом она всегда испытывала легкое смущение из‑за наготы.

— Да.

Вот те поворот событий!

— Что именно? — Зоя сразу насупилась. А как все хорошо начиналось!

— Нам надо поговорить, — решительно сказал Варшавский, снова забираясь в кровать и укладывая Зою таким же способом, как она и лежала.

Девушка не сопротивлялась. Сил не осталось.

— Ты же поговорить хотел.

— И собираюсь.

— Я не вижу твоего лица.

— А зачем тебе его видеть?

Зоя вздохнула, прикрыла глаза и уютно устроилась в «гнезде» его рук. Пусть говорит, что хочет.

— Я слушаю.

— Я хочу поговорить о наших отношениях. Зоя, ты беременна от меня, и теперь многое меняется.

Начинается…

— Что именно? Ты отправишь меня куда‑то, где я буду жить на протяжении девяти месяцев, потом мы подпишем договор, и ты заберешь у меня ребенка? — Зоя говорила, а сердце тревожно забилось.

Если он скажет «да», ее жизнь рухнет.

И тогда не останется силы, способной ее склеить.

Руки мрасса напряглись, объятие усилилось.

— Даже не мечтай об этом! — жестко и властно обрубил он. — Никуда я тебя не отправлю! Это раз. Я… Черт побери, я хочу постоянно чувствовать тебя рядом! Как физически, так и эмоционально! Хочу день за днем видеть, как растет внутри тебя наш ребенок! Заметь, я сказал — наш ребенок! Не мой. И я хочу знать, ты согласна?

Зоя в растерянности заморгала. Хотела перевернуться на спину, чтобы все‑таки посмотреть ему в глаза, но он не позволил.

— Согласна на что? — тихо выдохнула она.

— Жить вместе.

— Э — э-э — э… А сейчас мы живем не вместе? — еще тише выдохнула она.

— Зоя, ты поняла, о чем я.

Она совсем притихла.

— Не — а, не поняла.

— Я очень хочу, чтобы наши отношения вышли на новый уровень, — легкий поцелуй в плечо. — Я хочу семью. Полноценную. И я тебе ее предлагаю.

— А «полноценная» подразумевает равенство между партнерами?

Проклятье! Зачем она об этом сказала?!

Сейчас он снова включит «мрасса»!

И услышала в ответ невероятное:

— Подразумевает.

Зоя все‑таки перевернулась на другой бок и уткнулась в грудь Варшавского. Затаилась, опасаясь, что слезы сейчас брызнут из глаз.

— Зоя! Зоя, ты же не собираешься плакать?

— Еще чего! — пробормотала, шмыгая носом.

— Зоя, а ну‑ка посмотри на меня!

Сильнее вжалась в его грудь.

— Спокойной ночи, мрасс Юлиан Варшавский.

— Зоя…

— Не тревожь будущую мать своих детей.

Детей. Во множественном числе.

Объятия не ослабли, но стали более нежными и уютными.

— Тогда спи. Учти, первой я хочу девочку. Потом мальчика. Потом… разберемся.

Зоя боялась дышать, чтобы не спугнуть нечаянное счастье.

Разве такое возможно?

Пришла мириться, а получила… Зоя боялась думать о том, что же получила в ответ.

Слишком много всего и разом.

Поэтому она позволила себе расслабиться и погрузиться в сон.

Засыпала Зоя счастливой.

Сначала раздался звук бьющегося фарфора.

Зоя поморщилась, не спеша открывать глаза. Наверное, ей снова что‑то снится. Но зашевелился Юлиан, и в сознание девушки ворвались одновременно удивление, холодная решимость и тихая ярость.

Что‑то было не так.

— Предатель…ница! — болезненный и хриплый крик разорвал предутреннюю тишину.

Точно сон. Странный. Слишком реальный.

И голос. До безумия схожий с голосом мальчика Юры.

Только говорил с трудом.

Так было у нее, в первый день после пробуждения.

Пробуждение. Это слово смерчем проникло в голову Зои, заставив распахнуть глаза и быстро сесть.

Это ведь кошмар? Снова?

Это не было кошмаром.

Мальчик Юра стоял в их спальне и держал обоих под дулом пистолета.

— Пре…дательница! — снова воскликнул молодой человек с горящими безумными глазами.

Выглядел Юрий плохо. Бледный, под глазами темные круги, едва ли не синяки, скулы выпирают на худом лице. Тело тоже похудело, отчего высокая фигура казалась еще более нескладной.

У Зои заныло сердце.

Вот и встретились.

— Юра.

Она смотрела на него и не верила глазам. Его тоже пробудили. Но зачем? С какой целью? В «Рассвете» врачи говорили, что пробуждают только девушек. Мужчины, оплатившие криосон, все спят. До каких пор — непонятно. Но будить их пока никто не собирался. А тут… Ее мучитель. С пистолетом. Весело!

Варшавский медленно откинул покрывало, намереваясь встать. Юрий, заметив его движение, с надрывом вскрикнул:

— Стой! Стой лучше…

— Тебя зовут Юра? — казалось, слова молодого человека не произвели на Варшавского никакого впечатления. Он продолжал подниматься. Встал, не стесняясь обнаженного тела.

Мальчик Юрий, увидев перед собой крепкого обнаженного мужчину, задрожал всем телом и покачнулся.

— Ах ты… Трахаешься, да? Трахаешься с этим?.. Да? А я, Зоя?! Как же я?! Ты моя! Только моя, слышишь?

— Юра, успокойся! — Зоя не знала, как себя вести. Если бы не пистолет… Откуда у него оружие? И вообще, как он проник в дом Юлиана? Тут ведь охрана, камеры, роботы, система безопасности. И вдруг — незнакомец в доме.

Эта же мысль пришла в голову и Варшавскому. Потому он, не выпуская из поля зрения пистолет, начал двигаться в сторону молодого человека со словами:

— Как вы попали в мой дом?

Он пытался отвлечь его внимание на себя.