Марина Суржевская - Вейн (СИ)

— Твои воспоминания так цены, что ты готова умереть, но не показать их?

— Я готова умереть, но не позволю тебе или кому-то еще копаться в моей душе, — глухо отозвалась Вейн. — И, пожалуйста, больше не прикасайся ко мне, Темный. Это неприятно.

— А у тебя есть душа, Вейни?

— Меня зовут Путница.

Она вырвала руку и, резко отвернувшись, зашагала по коридору, прислушиваясь к звукам за спиной. Но все было тихо, Ксандр за ней не последовал.

Вейн вышла во двор, глотнула сырого воздуха, невидящим взглядом рассматривая верхушки сосен, что темнели за каменной стеной. Конечно, она блефовала, и умирать не собиралась. Воспоминания… Их она не отдаст никому. Потому что это единственное, что у нее осталось, единственное, что сохранилось от той, настоящей Вейн. Она не любила вспоминать, не позволяла себе думать о прошлом, но иногда… очень редко, отпускала память. И тогда они приходили к ней: воспоминания. Дни, минуты, часы, словно сверкающие песчинки в колбе песочных часов, крохотные кусочки ее жизни. Песок — для всего мира. Драгоценности — для нее. В них была радость, счастье, и был тот, ради кого она хотела жить. Самый дорогой, любимый, необходимый, как свет жизни. Тот, без кого она уже давно словно лич — пустая бесчувственная оболочка без души и чувств.

Вейн решительно тряхнула головой. Нет, сегодня не тот день, когда она может себе позволить расслабиться и вспомнить. Нужно подождать. Пока здесь только Путница со всеми своими личинами. Только эри. Та, которая умерла и приняла Тьму. Та, что должна сильно постараться, чтобы иметь право вспоминать.

Она привычно вогнала в ладонь иглу, и боль прошила насквозь, заставляя зашипеть сквозь зубы. Но голова мигом стала ясной, чувства успокоились. Если повторять этот трюк много лет подряд, тело привыкнет реагировать правильно. И сознание тоже. Путница спрятала иглу и решительно двинулась вдоль стены, намереваясь исследовать замок дальше. Заодно познакомиться с местными обитателями. Как говорит Дир, врагов надо знать в лицо. А свое тщательно прятать под маской.

***

Клочья тумана стянулись с одну точку и уплотнились. Ксандр задумчиво проводил взглядом удаляющийся силуэт девушки. Первый раз за много лет он с трудом удержал сущность. Она рвалась из тумана, уплотнялась, не подчиняясь его воле, торопилась вернуться в тело. Потому что он разозлился. Ярость ужалила плетью, когда он почувствовал ее эмоции. Любовь… Она любила. Сильно и трепетно, беззаветно и яростно, до боли, до безумия! Любила кого-то за пределами Антара, в Мертвых землях. Любила и тосковала. Он пил ее эмоции только миг, но и этого хватило, чтобы почти потерять контроль, потому что таких сильных чувств он не ощущал с тех пор, как умер.

***

Далькотт

За пару дней Вейн окрепла окончательно и почти забыла о своей болезни. Но почему-то продолжала на нее ссылаться, чтобы не сидеть за общим столом и обедать в своей комнате. Леран выглядел обеспокоенным и порывался вызвать какого-то прославленного лекаря, что проживал за перевалом. Девушка несколько раз отговаривала его, объясняя свое состояние всего лишь сменой климата.

— Право, Леран, не стоит, — уговаривала она. — Вы ведь знаете, лейны подвержены мигреням. Скоро все пройдет, не переживайте. И спасибо, что тревожитесь обо мне.

— Конечно, я тревожусь, — с улыбкой уверял ее Леран. — Так нам придется откладывать церемонию до самого лета. Боюсь, мистрис Алесс нам этого не простит, ей уже порядком надоели наши холода.

Вейн улыбалась, но мысли ее были далеко.

— Я хотел предложить вам прогулку в долину, но теперь не уверен, что вам стоит с нами ехать, — сказал Леран.

— А куда вы собрались? — оживилась Вейн.

— На ярмарку. Там бывает очень весело, поверьте мне. Люси уже загорелась идеей купить там пуховые шали, она говорит, что в Таларе таких нет. А Ксандр хочет посмотреть оружие, за перевалом живут настоящие ремесленники, их клинки даже в столице ценятся на вес золота.

Вейн опустила глаза.

— Боюсь, я еще недостаточно окрепла для такой поездки, — пробормотала она.

— Понимаю, — вздохнул Леран. — Что ж… Если хотите, я станусь с вами… С тобой. Или можно и вовсе отложить эту прогулку!

— Что вы! Леран, не надо, Люси расстроится. Ведь я увижу еще много ярмарок в этой долине, а она после обряда покинет Далькотт. Пожалуйста, Леран, отправляйтесь и не волнуйтесь обо мне. Я с удовольствием проведу время за чтением книг. А вы привезете мне с ярмарки гостинец, договорились?

Он прикоснулся мягкими губами к ее запястью.

— Вы так великодушны, Вейн. Мне с вами очень повезло.

— И мне с вами, Леран, — улыбнулась девушка.

И вздохнула с облегчением, когда дверь за ним закрылась. Она постояла у окна, наблюдая, как удаляются от ворот замка всадники. Обе мистрис тоже отправились в долину, правда, в экипаже, а не верхом. Видимо, и им надоело сидеть взаперти. Да и погода благоприятствовала прогулке. Стояло тихое солнечное утро, снег сверкал и переливался, словно сахарная пудра на печеном кренделе.

Вейн отвернулась от окна и сняла надоевшую шляпку. Расплела косы, пропуская сквозь пальцы темные пряди, откинула их за спину и улыбнулась. Дома она часто носилась в полях с распущенными волосами, но здесь приходилось соблюдать приличия и вести себя достойно. И от этих приличий у Вейн уже сводило скулы. А от туго стянутых кос болела голова и хотелось заорать. Но мистрис Алесс строго блюла обычаи, зная любовь своей воспитанницы к вольностям.

Поэтому сейчас Вейн улыбалась, предвкушая несколько часов желанной свободы. И пусть она не попала на ярмарку, зато сможет провести время так, как ей хочется.

Девушка сбежала по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, и ворвалась в музыкальный зал. Она покружила, раздумывая, чего ей хочется больше всего. И решила начать с танцев, все-таки это всегда помогало отбросить дурные мысли. Самым лучшим средством, конечно, являлась скачка на ее любимой лошадке, но, увы, сейчас это было недоступно.

Она улыбнулась и открыла музыкальную шкатулку. А когда по комнате поплыли звуки музыки, раскинула руки, сбросила туфли и закружилась. Мелодия была знакомая, она даже знала слова, и девушка принялась напевать, а там, где слова забывались, просто мурчала себе под нос. Настроение резко улучшилось. Вейн подумала, что не зря отказалась от поездки, все-таки возможность попрыгать в свое удовольствие того стоит. В конце концов, ей всего девятнадцать, и она уже до одури устала вести себя правильно!

На последних аккордах Вейн подпрыгнула, взмахнула руками и рассмеялась. И открыла глаза, чтобы сразу наткнуться на смеющиеся серебряные глаза Александра. От неожиданности она совсем не благородно ойкнула, смутилась и тут же разозлилась.