Анастасия Колдарева - Магия на грани дозволенного

Зажмурившись, Ева ненадолго затаила дыхание. Боль отступала…

Отыскать тайник в особняке не составило для Евы особого труда – Лисанский в подробностях описал ей, как проникнуть в дом, не заблудиться и не запустить сигнализацию. Правда, чтобы отыскать нужную улицу, пришлось изрядно поплутать по Риге – Ева призналась, что страдает тяжелой формой топографического кретинизма и много раз умудрялась заблудиться даже в центре города, на улицах, знакомых с детства.

Вернулась она лишь к ночи воскресенья, и Дэн уже успел проклясть все на свете. Он бы в жизни не признался в этом Лисанскому, хотя тот своей тревоги не скрывал: в воскресенье утром, когда стало ясно, что Евы нет, у Лиса все валилось из рук, а настроение сделалось прямо-таки отвратительным. Дэн упорно молчал, не желая отвечать на его вызывающее поведение грубостью и всплесками стихийной магии. Что творилось внутри, когда вдруг пришло осознание: девушка может не вернуться! – словами было не передать. Нет, он не то чтобы соскучился или привязался к ней, ему не то чтобы ее не хватало… а впрочем, кого обманывать? Да – соскучился, да – привязался, да – не хватало. И, возможно, отдал бы что-нибудь ценное за ее возвращение, потому что без нее было плохо, муторно, пусто. Какой бы странной ни была Ева, она освещала и согревала этот мрачный дом.

Дэн упорно гнал от себя воспоминания о том, как пару дней назад девушка обнимала его на кровати, уткнувшись лицом в затылок, в шею, в плечо. Он уснул, и она ушла Случившееся не обсуждалось, и в какой-то момент Дэн успокоил себя мыслью, будто появление Евы, ее руки и губы, ее нежность были не чем иным, как порождением разыгравшегося воображения.

Все воскресенье они с Лисанским развлекались кто во что горазд. Лис мучил принесенный Евой мобильный телефон: связи не было, и это наводило на подозрения, что они где-то очень-очень далеко от цивилизации. Аккумулятор разрядился быстрее, чем Лисанский установил новый рекорд в «Змею», и дальше трубка уже использовалась далеко не по назначению – равно как и электробритва, которую Дэн поначалу пытался заставить работать силой мысли, а затем со злости грохнул об стену. Бритве ничего, а Лис укоризненно поцокал языком:

– Чужое, между прочим, имущество. Гляди, как надо.

Телефон выскользнул из его рук и неторопливо поплыл по комнате. «Да уж, высший пилотаж», – с досадой подумал Дэн.

Бритва долго не желала слушаться, но к концу дня летала, как птица.

Воодушевленный, Дэн всецело отдался тренировке и под конец загнал злополучную штуковину в камин: та печально махнула напоследок хвостом с вилкой, и спустя миг оттуда вырвался столб пламени и взорвался красочным волшебным фейерверком. Распространяя зловоние плавленой пластмассы, дымящаяся бритва выстрелила из огня в потолок, в окно, в картину – и загремела прямо Дэну под ноги.

– Аут, – изрек Лисанский с насмешливой улыбкой.

– Можно подумать, твой мобильник теперь заработает. После всего, что ты с ним вытворял, ты обязан на нем жениться.

– Проще закопать, чтобы Ева не увидела.

– Давай устроим похороны, – предложил Дэн, нахмурившись от укола совести. – В заброшенной столовой есть деревянная кадка с деревцем лимона, которое засохло лет двести назад. А в ней земля. Хватит на несколько могилок. Наденем траур, почтим минутой молчания…

– Что-то меня в последнее время стал напрягать твой кладбищенский юмор, – заметил Лисанский. И снова запустил телефон в эффектный полет.

На том разговор и закончился.

Вечером, в половине двенадцатого, появилась Ева и застала их за распитием шоколадного коньяка. Или это был шоколадный ром? В общем, редкостная дрянь со вкусом шоколада, легким оттенком вишенки и полтинником градусов, обнаруженная в металлической фляжке без опознавательных знаков, которую принесла Ева и в которую никто до сего момента не удосужился заглянуть. То ли фляжка была литровой, то ли цедили в час по чайной ложке, а то ли напрочь позабыли, что пятьдесят градусов наперстками не пьют, но к моменту, как дверь открылась и в гостиную вошла Ева, оба – и Дэн, и Лис – находились уже на грани запевания душещипательной застольной песни.

– Мальчики? – она застыла на пороге.

– О! – воскликнул Лисанский, завладевая фляжкой. – За Еву!

– За нее были первые тринадцать тостов, – заметил Дэн слегка заплетающимся языком, наблюдая за тем, как дернулся кадык на шее Лиса.

– Ничего, будет четырнадцать.

– Вы напились, – констатировала девушка, стягивая с плеч насквозь промокший плащ. Блузка под ним неожиданно тоже оказалась промокшей, и два мутных взгляда моментально прояснились, прикипев к соблазнительно обтянутой мокрой тканью груди.

Белья Ева не признавала…

– Кстати, она пришла, – констатировал Дэн, взглянув на Лисанского многозначительно.

– Значит, не зря ждали, – тот сглотнул и кашлянул.

– Я нашла особняк, – сообщила Ева, расчесывая растопыренными пальцами влажные светлые волосы, которые завились от влажности и рассыпались по спине до пояса. – Но вам об этом сейчас лучше не рассказывать, верно? Завтра все равно ничего не вспомните.

– Я вспомню, – поклялся Дэн. – Я вообще не пьян.

– А я уже протрезвел, – пробормотал Лисанский. Его взгляд так и тянулся к прозрачной блузке.

Дэн украдкой показал ему кулак.

– Ладно. Вот книги, которые ты просил, Игорь.

Девушка встряхнула плащ, нащупала карман и вынула из него пару книг: одну тонкую, большого формата, в жестком переплете из серебра, инкрустированном драгоценными камнями, другую поменьше, потолще и попроще, но, сразу видно, ценнее, чем предыдущая. Странички у нее, как Дэн потом разглядел, были тоненькими, пожелтевшими и почти прозрачными, точно насквозь промасленными, и на них красовался рукописный текст.

– Ты чудо! – воскликнул Лисанский, принимая книги из рук Евы, словно величайшее сокровище.

– Надеюсь, поможет, – улыбнулась девушка И ловким движением выдернула фляжку из его ладони.

– Эй! – запротестовал Лис, но быстро притих и сомлел, потому что Ева, стоя над ним, запрокинула голову и сделала пару долгих, жадных глотков. Ее блузка задралась, обнажив живот.

– Точно. Протрезвел, – с сожалением вздохнул Лисанский.

– Гадость, – сказала Ева, вытирая рот ладонью. – Никогда не думала, что попробую. Это отцовская фляжка. Папа обожает шоколадный ром с вишней. Я подумала, нужно будет сделать фотографию, чтобы сравнить надписи в лаборатории вот с этим, – она вытащила из кармана стопку снимков. И фотоаппарат.