Шелли Крейн - Нареченные

– И Биш, и Джен. Ба-ба-ба, – он изобразил детское бормотанье. – Пора начать жить! До смерти надоело слушать их стенания.

Оттолкнув его, я посмотрела недоверчиво. И тут же увидела извивающиеся в отдалении ленты энергии. У меня затряслись пальцы.

– Калеб, что ты делаешь?

– Ничего. Всего лишь произношу вслух то, о чем мы обычно молчим. Вроде того факта, что твой брат на дух меня не переносит. И того, что Кайл влюблен в тебя, – почти прокричал он.

– Калеб, стоп, – я вздохнула и почувствовала, как вокруг заколебался воздух, разогревшийся и засветившийся голубым светом.

– Того факта, что тебе жалко его, и того, что всякий встречный мужик глядит на тебя так, словно имеет на это право. И тебе как будто нравятся их взгляды.

– Калеб…

– Того факта, что если бы ты не встретила меня, то наверняка снова сошлась бы с этим болваном Чедом.

– Хватит! – вспылила я, и лампочка над барной стойкой разлетелась вдребезги. За ней лопнула другая, над мусорным баком, и воздух вокруг меня мгновенно накалился.

– Ну вот, наконец раскочегарил тебя, – удовлетворенно отметил Калеб. Он обхватил меня руками, поднял и посадил на морозильник, и я увидела голубые ленты энергии, которые извивались и плясали, разгоняя полутьму. Я растерялась и легонько оттолкнула его.

– Ты что делаешь? – я постаралась овладеть дыханием. – Почему говорил такое?

– Мне нужно было разозлить тебя, – объяснил Калеб, и его рука медленно опустилась по моей шее к груди. – Нам надо потренировать тебя справляться с эмоциями, когда они начинают переполнять, как случилось в проулке.

– Так все это было лишь для того, чтобы разозлить меня?

– Ну да. Ты же не подумала, что я говорю это серьезно?

– Нет. А ты не такой уж никудышный актер, – сухо ответила я.

– Прости, – он провел носом по моей шее, поцеловал в горло и прижал еще крепче. – Но иногда приходится делать то, чего не хочешь. В исследовательских целях.

– В исследовательских целях, – повторила я и подумала, что будет дальше. Калеб отстранился и скрестил руки. И, сидя на кубе морозильника, я почувствовала, что мне стало холодно и очень не по себе. – Что?

– Так что мы будем делать с Бишем и Джен? – Калеб определенно становился подозрительным.

– Теперь ты заговорил о Бише? Калеб… ты сводишь меня с ума.

– Я знаю, – проникновенно проговорил он. – Прочувствуй это. Нужно, чтобы ты ощутила, как захватывают эмоции, и тогда мы тебя успокоим. Тренировка. Нельзя допустить, чтобы ты била лампочки и вызывала пляшущие ленточки энергии всякий раз, как начинаешь переживать.

О-хо-хо. До меня дошло. Он намеренно старался вывести меня из себя, чтобы потренировать в контроле над своими чувствами. И, бог мой, это сработало. Я сфокусировалась на том, о чем он говорил. Биш и Джен. Эта ситуация становилась все более печальной. Как бы я почувствовала себя, если бы оказалась на месте Джен и увидела, как младший брат запечатляется вместо меня? После всего пережитого Джен заслуживает счастья. А история Биша еще хуже… Я увидела, как снова выплыли ленты, их заметил и Калеб. У Биша было такое детство, какое не пожелаешь никому… Стекло в машине задребезжало, и Калеб быстро подскочил ко мне и прижался губами к моим губам, одновременно поглаживая руки. Его прикосновение очень скоро справилось с моим возбуждением. Я слегка оттолкнула его.

– Ладно, давай еще раз.

– Хорошо. Но на этот раз попробуй сама собраться и успокоиться.

– О’кей, – согласилась я, и он отодвинулся так, чтобы мы с ним не соприкасались.

– Вспомни о чем-нибудь неприятном, – посоветовал Калеб.

Я кивнула и, задумавшись, прикусила губу. Вспомнила, как Маркус отрезал мои волосы после того, как убедил довериться ему. Я почувствовала приток энергии, стало пощипывать кожу. Воздух вокруг начал нагреваться и потрескивать, стоило только представить, как пряди моих волос сваливаются с плеч. Потом я попробовала расслабиться.

Я медленно и глубоко вдохнула, закрыла глаза и подумала о Калебе на пляже. Вспомнила, как мы спали на песке. Я сидела у него на коленях, он был таким ласковым и начал задавать мне… очень важный вопрос. Я почувствовала, как воздух вокруг становится прохладнее.

Я открыла глаза и посмотрела на Калеба – он широко улыбался.

– У тебя получилось. – Он подошел поближе и обнял. – Это было поразительное зрелище. Я всегда чувствовал это с тобой, но вот так, сидеть и смотреть… Потрясающе. Воздух такой голубой, но я все равно вижу тебя как в тумане. Голубые ленточки крутятся вокруг и проскакивают сквозь тебя. Вот это да, – он благоговейно дотронулся до своих губ. – Когда я тебя поцеловал чуть раньше, ты меня обожгла.

– Обожгла? – переспросила я с ужасом.

– Да нет, все нормально. Просто ты была такой горячей, когда я дотронулся до тебя. Безумие, конечно, но мне не хотелось разрушать чары. Когда я вытащил тебя из душа, то подумал, ты такая горячая из-за воды, но дело было не в этом. Дело в тебе и только в тебе.

Я тяжело вздохнула и пригладила волосы.

– Не знаю, Калеб, получится ли у меня когда-нибудь контролировать это. Я чувствую себя каким-то беспомощным монстром.

– Ничего себе монстр, такой соблазнительный. – Он пощекотал меня, и я рассмеялась. Потом Калеб стал серьезным. – Я буду помогать тебе, не беспокойся. Если не сумеешь остановить это, – он нежно прикусил мой подбородок, – я зацелую тебя до потери сознания, и это сработает точно так же.

– Ты ненормальный, – хохотнула я и дала себя поцеловать.

– Может, нам попробовать еще что-нибудь? Ты обычно видишь ленты, когда мы, э… когда мы приходим в возбуждение? – спросил он.

– Иногда, когда очень сильно.

Он прервал поцелуй, и я увидела, в чем его план. Калеб хотел сильно возбудить меня – за пределами желания, за пределами неудовлетворенности – и потом вытащить из этого состояния, чтобы посмотреть, справлюсь ли я. Мы вели себя не очень осторожно, учитывая, что вокруг нас было полно народа. Слабое проявление моих способностей в тот вечер видел Ральф, а могло быть и хуже.

Калеб подтолкнул меня опереться спиной на морозильник и, наклонившись, оказался лежащим на мне. Я знала, что лучший способ добиться силы и яркости ощущений – это возбудить его сильнее, чем возбуждаюсь я. Мне безумно нравилось, когда он полностью терял голову и я доводила его до безумия. Упершись головой ему под щеку, я подняла его лицо. Он удивленно охнул, когда мои губы скользнули по его подбородку к шее, а потом, когда я сдвинула ворот его рубашки, – по ключице.

Калеб откинул голову назад, дыхание участилось, изо рта раздалось хрипловатое рычание. Его пальцы вцепились в мою рубашку, а мои ноги обвились вокруг него. Его сердце стало биться в ритме моего. Обычно я испытывала такое чувство, когда фокусировалась на Калебе или когда он был по-настоящему встревожен, озабочен, огорчен… или возбужден. А сейчас оно билось сильно, и быстро, и вместе с моим.