Робин Хобб - Кровь драконов

– У тебя такой серьезный вид! – сказала Тимара, когда оказалась рядом с ним.

– Меня немного тревожит Рапскаль, – объяснил он, и это не было ложью, хоть и не относилось к его недавним мыслям.

Они поднялись на последний холм, откуда видна была пристань. Синтара и Балипер кружили в небе, и Плевок уже взлетел, чтобы к ним присоединиться. Рапскаль летал вокруг них на своем алом драконе и во весь голос распевал песнь победы, которую ветер доносил до них еле слышным шепотом.

Два корабля подходили к пристани на веслах. Они были длинными и узкими, с низкой посадкой. Снятые с мачт паруса были сложены на палубе. Весла поднимались и опускались неровно, свидетельствуя либо об усталости, либо о неумении гребцов.

– Держите конец! – крикнул им Большой Эйдер, бросая свернутый кольцом канат.

Устремившиеся его ловить люди явно не были матросами. Они поймали его и недоуменно застыли, пока один из гребцов не вскочил, забрав у них конец.

Дальнейшее причаливание проходило так же неуклюже. Собравшиеся на палубах мужчины не знали, что им делать: они просто стояли и кричали, что они ни в чем не повинные честные торговцы из Удачного, что они ничем не вредили дракону и не заслуживают того, чтобы у них украли корабль. Татс и Тимара застыли на месте, наблюдая это странное зрелище. Второй корабль налетел на первый, спутавшись веслами и сломав несколько, крики и проклятия стали оглушительными. На палубы перебросили дополнительные концы, и какой-то мужчина взгромоздился на палубную надстройку одного из судов, выкрикивая приказы, которые команда игнорировала – или не знала, как выполнить. На втором относительно умелые матросы лихорадочно суетились, стараясь сохранить свое судно.

– Все очень плохо, – негромко проговорил Татс. – Фенте сказала мне, что драконы одержали победу над злобными воинами. Они не похожи на воинов. Они похожи на купцов.

– Нас ждут неприятности, – согласилась с ним Тимара.

Они медленно спустились с холма, чтобы посмотреть, что принесла им река.

– Как петух перед курами, – проворчал Большой Эйдер, и Лефтрин хмыкнул, соглашаясь с его оценкой.

Он чуть не взбесился при виде столь дурного обращения с кораблями. Пусть они и не живые, но они все-таки были легкими и хорошо построенными судами. Они не заслуживали того, чтобы во время элементарной швартовки натыкаться на сваи и друг на друга. Когда их в конце концов закрепили у причала, которому он не вполне бы доверил даже один корабль, не говоря уже о трех, Хеби высадила рядом Рапскаля.

Юный Старший соскользнул с алой драконицы, ласково похлопал ее и посоветовал:

– Иди и полежи в горячей ванне, красотка моя, а я скоро приду тебя почистить.

Когда его любезная удалилась с громким топотом, он прошелся до пришвартованных кораблей. Там он остановился, разглядывая добычу и кивая своим мыслям, что и вызвало замечание Большого Эйдера.

Когда к нему начали подходить другие хранители, он поднял руку и заявил:

– Заложники! Сойдите на берег и покажитесь!

– Заложники? – изумленно переспросила Скелли.

– Ага, – проворчал в ответ Лефтрин и направился к реке, намереваясь проследить, чтобы на захваченных кораблях хоть кто-то остался.

Хеннесси последовал за ним. Скелли просто мотнула головой, подсказывая Большому Эйдеру, чтобы он присоединился к капитану. Сварг застыл на палубе: он курил трубку и осуждающе наблюдал за всеми.

Лефтрин бросил взгляд на свой корабль. Элис, все еще бледная как полотно, выбралась из каюты. Она переоделась в длинную бледно-зеленую тунику поверх зеленых трико и сапожек изумрудного оттенка. Ее густые медные волосы, недавно заплетенные, были уложены кольцами и закреплены несколькими рядами ярких шпилек. Он узнал эту прическу: она была изображена на нескольких городских мозаиках. Лефтрин пожалел, что она встала с постели. После ее прогулки по камням памяти Кельсингры она казалась рассеянной и ослабевшей. Он умолял ее хотя бы пару дней не бродить по городу и отдыхать на «Смоляном». Она послушалась, однако до сих пор полностью не пришла в себя.

– Эй, вы! Немедленно!

Громкий приказ Рапскаля разнесся по пристани. Лефтрин был изумлен тем, с какой поспешностью пленные ему повиновались. Он слышал обрывки разговоров о «битве», однако большая их часть показалась ему не особо достоверной. Он решил узнать о случившемся от кого-то из людей, но, видя Рапскаля, усомнился в том, что его рассказ окажется более внятным, чем болтовня драконов. Юнец стоял, гордо уперев кулаки в бока, и взирал на пленных. Лефтрин мысленно сортировал их. Вот два купца из Удачного или из совсем далеких мест, и еще один человек, которого он видел в Трехоге. Татуировка на лицах, лохмотья вместо одежды и хромота позволяли опознать некоторых как рабов. А потом Лефтрин увидел торговца Кандрала из кассарикского Совета торговцев. Вид у него был потрепанным, а синяки на лице – ярко-лиловыми.

Калсидийцы сошли на берег с настороженными взглядами и выпрямленными спинами. Они двигались строем – и капитан заметил предводителя, который собрал их в сплоченный отряд. Пусть они и оказались в плену, но окончательно не сдались. Лефтрин помрачнел: ему было хорошо известно, что именно привело их в Дождевые чащобы. Пытаясь решить, что с ними следует сделать, он перевел взгляд на последних пленников. Несколько человек отстали от других, проверяя швартовы, и он был готов поспорить, что мужчина, который последним понуро брел по трапу, был одним из бывших капи-танов.

– Каково это – когда у тебя силой отнимают корабль? – подумал он вслух.

– А он деревянный или живой? Потому что я сомневаюсь, что у нас смогли бы отобрать наш живой корабль!

Скелли не допускала мысли о том, чтобы потерять «Смоляного».

– Такое пару раз случалось, матрос, как тебе следовало бы знать. Но я о подобном вспоминать не люблю.

Отвечая ей, Лефтрин не смотрел на нее: он наблюдал за тем, как пленники Рапскаля сбиваются в группу на берегу. Туда сходились другие хранители, на чьих лицах читались гнев и любопытство. Рэйн и Малта уже были здесь. Малта прижимала к груди свое похожее на тряпичную куклу дитя. Пленники изумленно уставились на хранителей: их вид удивил их не меньше, чем появление драконов. Однако Лефтрин заметил, что в основном хранители смотрят на Рапскаля, а не на незнакомцев, которых он привел в Кельсингру. Они изучали его, словно он был чужеземцем, и казались по-настоящему обескураженными поведением Рапскаля.

А Рапскаль расхаживал перед пленными взад и вперед, требуя, чтобы они встали поближе друг к другу. Но калсидийцы не собирались присоединяться к своим бывшим рабам. Наконец Рапскаль удовлетворился их строем и повернулся к хранителям.