Нора Робертс - Смуглая ведьма

— Красивые! — Лучше, подумала она, для нее самой же лучше будет отослать его с порога. Но как это сделать после таких цветов и столь искреннего раскаяния? — Спасибо, — ответила она и взяла букет. — Правда очень красивые.

— Тогда, может, впустишь меня? На минуточку?

— Ладно. Входи. Пойду поставлю в воду цветы.

Она поспешила на кухню, всеми изученными способами стараясь сохранять спокойствие и уверенность в мыслях и в сердце.

— Здесь все сияет, — заметил он.

— Это я тут в некотором смысле восстанавливала равновесие. — Она отыскала красивую большую вазу зеленого цвета, ножницы для подрезания цветов и подкормку, которую Брэнна делала сама. И принялась за работу.

— Айона, прости, что я тебя так расстроил. Обидел. Я не хотел!

— Я знаю. — Эти цветы, такие милые, с таким свежим ароматом, помогли ей удержать душевное равновесие. — Я на тебя не сержусь, Бойл. Больше… не сержусь.

— А стоило бы! Я заслужил.

— Наверное. Но в твоих словах, когда ты говорил с Фином, была и доля истины. Я действительно давила и действительно мешалась у тебя под ногами.

— На меня не так легко давить, если я сам этого не захочу. Айона…

— Тебя ко мне влекло. И я этим воспользовалась. Но магию не применяла.

— Я знаю. Знаю. — В поисках нужных слов он взъерошил себе волосы. — Не привык я к тому, что у меня сейчас на душе творится. У меня сдали тормоза, а ты тут как тут. Дай мне, пожалуйста, шанс все исправить, а?

— Дело не в этом. Не только в этом.

Равновесие, подумала она снова. Его не найти, если не быть честной с собой. И с ним.

— То, что я к тебе чувствую, свалилось на меня так быстро и неожиданно! Я просто поплыла по течению. Пожалуй, даже ухватилась за тебя, причем слишком крепко. Мне всегда хотелось испытать такое чувство. Я просто мечтала о нем! А в результате стала мешаться у тебя под ногами, залезла к тебе в постель и даже не задавалась вопросом, что тут может пойти не так.

— Ничего не может! И никакого «не так» тут нет. — Он взял ее за плечи.

— Но и правильного тут тоже ничего нет. — Она аккуратно отступила в сторону, высвободившись из его рук. — Пива не хочешь? Я тебя даже не спрашивала…

— К черту пиво! Не хочу. Я хочу тебя.

Она подняла на него свои синие глаза — прекрасные, несмотря на печаль.

— Но ты противишься этому желанию. Не хочешь, чтобы так было. Это по-прежнему так. И я не могу продолжать мириться с этим, продолжать как ни в чем не бывало по той лишь причине, что я всегда так делала. Это все началось много лет назад, Бойл. Родители никогда не замечали моего отсутствия, а если я была рядом, им тоже было плевать. И самое ужасное, они не замечали, что я это понимала.

— Прости, что я так скажу о твоих родителях, Айона, но меня это поражает. По-моему, предки у тебя ужасные.

Она фыркнула.

— Наверное, так и есть. Думаю, они меня любят, насколько умеют, но лишь потому, что от них этого ждут, а не потому, что они сами хотят любить меня. Мальчики и мужчины, в которых я пыталась влюбиться? На какое-то время они отвечали мне взаимностью, но недостаточно сильно, и все сходило на нет. И вот я осталась одна, терзаемая вопросом: что же со мной не так? Почему меня нельзя любить безо всяких оговорок, безрассудно? А может, все гораздо хуже и мною просто заполняют пустоту, пока не подвернется кто-то поинтереснее?

«Неужели и я так же, — ужаснулся он. — Неужели тоже пополнил этот список?»

— С чего ты удумала, что с тобой что-то не так? Да ничего подобного!

— Пытаюсь себя разубедить в этом, но не получится, пока я не перестану довольствоваться малым. Это моя проблема, мои комплексы. Должно быть, я этого и не понимала по-настоящему, пока ты не ткнул меня носом. Образно выражаясь, — добавила Айона и неожиданно для себя улыбнулась — улыбка вышла легкая, искренняя.

У него перед глазами до сих пор стояло ее лицо там, на конюшне. Он не мог отделаться от чувства, что он ее словно ударил.

— Господи, Айона. Да я бы все отдал, чтобы забрать свои слова обратно, запихнуть их себе в глотку и подавиться ими!

— Нет. Нет! — Она взяла его за руки и порывисто стиснула. — Поскольку меня этот… пассаж выбил из колеи, пришлось подниматься. И на этот раз все будет иначе. С самого начала предлагаю принять уговор. Потому что до этого момента, Бойл, я готова была брать столько, сколько ты дашь. И я бы навертела вокруг кучу изящных доводов и убедила бы себя, что так и надо. Но это было бы неправильно! Я не могу быть счастливой — счастливой по-настоящему, до донышка, — если не получаю того, что мне нужно. А не будучи счастливой, я не могу осчастливить и другого.

— Скажи, что тебе нужно, и я тебе это дам.

— Так не получится. — Господи, она любила его не за то, что он станет стараться ради нее, а уже за то, что он готов это сделать. — Может быть, в конечном итоге это и есть чудо. То, что заставляет нас любить, нуждаться в одном человеке и желать его больше, чем кого-либо другого. Нуждаться в нем, любить и желать его безраздельно. И я хочу этого чуда. На меньшее я не согласна. И причина — в тебе. Так что, как это ни странно звучит, я тебе благодарна.

— Отлично, поблагодари меня и еще сверху розочку из крема прилепи.

— Ты заставил меня понять, что я заслуживаю большего, чем считала раньше и чем позволяла себе думать. А это немалое основание для благодарности. Я ворвалась в твою жизнь, мне и отвечать за последствия. Все происходило слишком быстро, слишком напористо с моей стороны. Неудивительно, что ты почувствовал себя загнанным в угол.

— Никогда я себя таким не чувствовал… Пойми ты, я сам не знаю, что тогда нес!

— Ты это скоро поймешь. А пока… спасибо за цветы и за то, что пришел просить прощения. — Она отнесла вазу на стол. — А впрочем… могу назвать тебе кое-что, что мне нужно.

— Проси что угодно!

— Мне нужно продолжать работать у вас с Фином — не только потому, что мне необходим заработок, но и потому, что у меня это неплохо получается. И потому что я эту работу люблю и хочу продолжать заниматься любимым делом.

— Естественно. Я тебе уже говорил.

— И мне нужно с тобой дружить, чтобы мы не испытывали неловкость, когда оказываемся рядом. Это важно. Я не смогла бы работать на тебя или с тобой, если бы мы продолжали друг на друга дуться и если бы в каждом из нас оставалось тяжелое чувство. В такой ситуации я бы в конце концов уволилась, чтобы избавить нас обоих от этих проблем, а это бы меня очень расстроило и разозлило.

— Я на тебя не дуюсь. Насчет тяжелого чувства обещать ничего не могу, поскольку сейчас именно такое оно и есть. Все эти чувства для меня — запутанная и скользкая материя. Если бы ты только…

— Не в этот раз. — «И не с тобой», — подумала Айона, потому что с ним, как она понимала, ей уже никогда не излечить свое сердце. — Никаких «если бы только». За мои чувства отвечаю я, за твои — ты. Ты потом сам все поймешь, — повторила девушка. — Но у нас обоих есть прекрасная работа, которой мы дорожим, и общие близкие друзья. А самое важное сейчас — это то, что у нас есть общий враг и общая цель. И нам никогда не осуществить то, что на нас возложено, если у нас не будет твердой опоры.