Нора Робертс - Смуглая ведьма

— Теперь это твои инструменты. — Брэнна налила и принесла ей вина. — Мы с Коннором отобрали их для тебя — из того, что досталось нам по наследству, что мы подсобрали или отыскали в разных местах уже после твоего приезда.

— Но… — Потрясенная, Айона не знала, что сказать, хотя обычно недостатка в словах у нее не наблюдалось, скорее наоборот.

— Каждая колдунья должна иметь свой набор инструментов, — наставляла Брэнна. — А эти из них — самые главные. Другие подберешь и найдешь себе сама по ходу дела.

— Огонь тебе дается легче всего. — Коннор поднялся и подошел. — Итак, все знаки и символы, что ты тут видишь, твои. А кельтский тройной узел на ноже означает триединство: нас трое, и ты — одна из троих.

— А розовый кварц на жезле — оттого, что твой дар, как я понимаю, зиждется на интуиции — она у нас сосредоточена в области живота и проходит через сердце. Гелиотроп на мече — для физической силы.

— Камни для защиты, физической и моральной, на щите. На наконечнике копья — гематит, он даст тебе уверенность в воздухе. — Коннор постучал пальцем по наконечнику. — И пентакль из меди, излюбленного материала Сорки.

— У меня просто нет слов!

— Меч и щит передавались из поколения в поколение, — сказала Брэнна. — Кубок я нашла в одном магазине, куда я люблю заходить. А пентакль купил Коннор — в другой лавке. Так что здесь старые вещи вперемешку с новыми.

Если накануне Айоне удавалось сдерживать то и дело подступавшие слезы, то сейчас они потоком хлынули из ее глаз — прямо из сердца. От переполнявшей ее признательности.

— Не могу выразить, насколько я вам благодарна. Вы так много для меня делаете…

— Вовсе нет, — возразила ей Брэнна. — Ты должна во всеоружии встретить то, что нас ждет.

— Я понимаю. Меч. — Айона осторожно вынула его из ножен. — Я им пользоваться не умею.

— Научишься. Что-то он сам тебе передаст.

— Да, но не все, — добавил Коннор. — Тебя может Фин поучить. Мира тоже умеет, она превосходно фехтует. Брэнна или я поможем с копьем, но, мне кажется, оно само ляжет тебе в руку.

— Но только после того, как ты их очистишь и зарядишь снова, — заметила Брэнна. — Это уже не наше дело. А сейчас, пожалуй, пора и поужинать. Нам всем не помешает передохнуть и подзаправиться. После еды займешься своими орудиями.

— Я буду их очень беречь. Спасибо. Спасибо вам! — все повторяла она, потом взяла за руки Брэнну и Коннора и замкнула круг. — Вы мне открыли новую жизнь, причем во многих отношениях.

— Ты же одна из нас. Ну, пошли, что ли, ужинать? В предвкушении твоих успехов я приготовила кое-что особенное. Берите свое вино, вы же еще не допили.

— Когда-нибудь я отплачу вам сполна за все, что вы сделали.

— Дело не в плате. Это тут совсем ни при чем.

— Вы правы. Я не так выразилась. Равновесие. Когда-нибудь я найду равновесие.

Она принялась накрывать на стол и предупредила Коннора, что отныне он больше со стола не убирает. Тот не стал возражать. Настроение, приподнятое от свидания с бабушкой и от обилия ценных даров, после приготовленного Брэнной угощения поднялось еще больше.

— Вкуснотища! Я, конечно, сейчас что угодно бы съела, но это было по-настоящему вкусно. Честное слово, тебе впору собственный ресторан открывать.

— А вот этим я никогда заниматься не стану. Зачем мне ресторан? Готовку, как и орудия магии, я рассматриваю как вещь, жизненно необходимую каждому. Питаться вкусно — это естественно.

— Жаль, я так не умею. Надо попробовать научиться.

— Это может подождать, а пока надо овладевать кое-чем более насущным. Коннор, знаешь, что мне Фрэнни в магазине рассказала? Говорит, Фергус Райан на праздник напился в стельку и явился к Шейле Доэрти, решив, что это его дом, там разделся догола и улегся на диван в гостиной. Где его, к своему вящему неудовольствию, Шейла наутро и обнаружила. Для Айоны поясню, что той Шейле Доэрти семьдесят восемь лет и по зловредности она может соперничать с гремучей змеей. Ничего не слышал?

— Я знаю, что у Фергуса появился фингал под глазом, а на макушке — здоровая шишка от старухиной палки. Он, по слухам, закрывался от нее и выскочил на улицу, успев схватить в охапку башмаки и свою раскалывающуюся башку, а бабка неслась следом и швыряла ему в спину проклятия и все, что попадалось ей под руку.

— Я так и думала, что ты в курсе. — Брэнна потягивала вино. — Расскажи остальное.

Беседа свернула на местные пересуды, бизнес и всяке байки. Потом, убирая посуду, Айона не могла отделаться от мысли, что в ее прежней жизни такие посиделки случались лишь изредка, а ей их, оказывается, тоже очень недоставало.

И она решила, что будет дорожить этим общением не меньше, чем вновь обретенными орудиями магии.

Пока же, оставшись в одиночестве после того, как Брэнна с Коннором разошлись по своим делам, она впитывала в себя покой. Но у нее еще были дела. Сегодня она ограничится очищением всех доставшихся ей магических предметов. А завтра займется вселением силы во все, что ей досталось, — своеобразной зарядкой энергией предметов, при помощи которых она будет творить магию.

Хороший сегодня день, поздравила она себя. Сходила на работу, объяснилась с Бойлом и пережила разрыв без унижения.

Это основные моменты.

Потом слетала к бабушке — еще один важный момент личностного свойства.

Хорошо потрудилась, отыскивая предназначенные ей предметы с помощью магии, и награда оказалась бесценной.

И в довершение чудесно поужинала в обществе близких людей, с разговором и смехом.

А завтра… завтра она станет делать то, что потребует от нее новый день.

В ознаменование начала работы над тем самым равновесием Айона первым делом до блеска отдраила кухню и, прищурясь, оценила происшедшую метаморфозу. Когда Брэнна в следующий раз войдет в кухню, она может и ослепнуть.

Довольная, Айона пошла было через дом в мастерскую, чтобы выполнить последнее на сегодня задание, но ее остановил стук в дверь.

В обычной ситуации перспектива провести вечер в компании ее бы обрадовала, но сейчас ей очень хотелось приняться за свои магические орудия. Небось к Коннору приятель или потенциальная подружка, подумала она. У нее сложилось впечатление, что в этой деревне нет того, кто не любил бы Коннора. Его либо ищут, чтобы провести вместе время, либо хотят поплакаться ему в жилетку.

Айона отворила дверь, и приветственная улыбка моментально сползла с ее лица. На пороге стоял Бойл с большим ярким букетом весенних цветов.

Она непроизвольно ойкнула.

Он был такой сексапильный, со шрамами на большой руке, легким смущенным румянцем и отчаянной решимостью в глазах.

Бойл переминался с ноги на ногу и довольно решительно оттирал ее в глубь дома.

— Прости меня. Я должен тебе сказать, что мне ужасно стыдно. Это тебе.