Ками Гарсия - Непобедимые

Ребенок продолжал указывать.

– Думаешь, нам лучше подчиниться?

– Призраки детей непредсказуемы, но, похоже, выбора у нас все равно нет. Их тут слишком много. Если они разволнуются…

– Идем, – кивнула я.

Поворачиваться спиной к детям, которые на самом деле вовсе не дети, было жутко. Из головы у меня не выходила девочка в желтом платье, которую мы встретили в Лильберне и которая выглядела совершенно невинной, а в следующую секунду попыталась нас убить.

Мы подошли ближе в бледном свете моргающей лампочки. В изголовье каждой кровати возвышалась стойка для капельницы. Брезентовые ремни перетягивали полосатые матрасы, как будто продолжали удерживать детские тела.

К стенам были приклеены пожелтевшие газетные вырезки. Я пробежала глазами леденящие кровь заголовки. «Семеро детей умерли в детском доме в Западной Виргинии», «Брат и сестра признаны невиновными в убийстве родителей, которые многие годы издевались над ними», «Медсестра уволена за то, что дала больному смертельную дозу лекарства».

Это было невыносимо.

Я посмотрела в полные надежды глаза детей. Ребятишки как по команде вытянули руки. У каждого на внутреннем сгибе локтя белел приклеенный лейкопластырем катетер. Один из них протянул мне коричневую бутылочку. На желтой этикетке печатными буквами значилось «Стрихнин».

Джаред провел свободной рукой по лицу:

– Стрихнин вызывает мышечные судороги… – Он не договорил, его глаза расширились. – Их всех отравили.

Меня замутило.

– И этим негодяям все сошло с рук.

– Нет. – Джаред взглянул на меня, в его глазах плескался гнев. – Папа говорил, что тайное всегда становится явным. Мы расскажем кому-нибудь о том, что здесь произошло.

Ребенок постарше из той парочки, что стояла у меня за спиной, двинулся к остальным, сделав нам знак следовать за ним.

Мы подошли к последней кровати.

Стена, у которой она стояла, потрескалась, словно кто-то пытался вырваться наружу. Сквозь дыру размером с небольшую дверцу виднелась плетенка из дранки и каменная кладка. Тот, кто начал делать эту дыру, так и не сумел ее закончить.

До меня донесся какой-то звук. Сначала совсем слабый, потом все громче и громче.

– Это…

– Кто-то скребется.

Звук доносился из стены.

Ребятишки бросились врассыпную и попрятались за железными кроватями. Из дыры появился темный силуэт.

Мальчик.

Он был старше остальных – лет тринадцати-четырнадцати. Точно определить было сложно, но он был намного выше других, с более резкими чертами лица и отсутствующим взглядом. На плече он нес кувалду.

Он приблизился к нам, весь покрытый меловой пылью и осколками цемента.

– Я пытался найти выход наружу, честное слово. Но кирпичи слишком толстые. – Голос мальчика дрогнул, в налитых кровью глазах проступило безумие. – Теперь я остался один.

Неужели он считает, что до сих пор жив?

– Отец разозлится, если узнает, что вы заходили в подвал. Мне влетит.

Дух принялся расхаживать перед нами туда-сюда, бормоча что-то себе под нос.

– Его больше нет, – сказал Джаред. – Ты можешь больше о нем не беспокоиться.

Глаза призрака сузились.

– Чужаки лгут. Если я буду хорошо следить за тем, что принадлежит ему, он вернется за мной. Он обещал.

Я решила, что он имеет в виду остальных ребятишек. Неужели ему поручили держать их в этом подвале до тех пор, пока его чокнутый папаша не прикончит их?

Джаред вскинул винтовку для пейнтбола, одновременно стараясь прикрыть меня спиной. Начиненные святой водой гильзы полетели в стену и лопнули, разбрызгивая бурую жидкость, но призрак уже исчез.

Чья-то рука протянулась ко мне сзади и обхватила за шею. В кожу чуть пониже уха уперлось что-то твердое и острое.

Игла.

С каждым моим вдохом она становилась на волосок ближе, и я представила, как она впивается в кожу и в мое тело вливается яд, от которого, вероятно, погибли все дети в этой комнате.

– Ты стрелял в меня, – с угрозой в голосе произнес мальчишка.

Джаред отбросил винтовку, и она полетела на бетонный пол.

– Прости. Только не трогай ее. Я сделаю все, что ты захочешь.

Призрак заговорил, и рука у него дернулась. Острие иглы грозило в любую секунду пронзить мою кожу.

– Я должен хранить его. За это я получу свободу.

– Я могу вывести тебя отсюда, – умоляющим тоном произнес Джаред.

– Теперь уже слишком поздно, – прошептал мне на ухо мальчик. Дыхание его было холодным. Он подтолкнул меня вперед, ни на миг не ослабляя хватки. – Пошел.

Джаред медленно попятился, не сводя с меня глаз.

Призрак крепче обхватил мою шею и мотнул головой в сторону дыры в стене:

– Давай внутрь.

Джаред без колебаний вступил в пролом, ведущий в никуда. Я ждала, страшась, что в любой миг игла может впиться мне в шею.

Прошла секунда, за ней другая.

Тычок в спину – и я тоже очутилась в проломе. Джаред прижал меня к себе. Мы оказались в клетке из дранки размером с телефонную будку, со всех сторон обложенной кирпичами.

Джаред обнял меня за талию:

– Все хорошо.

Я вскинула на него глаза и увидела, как выражение облегчения на его лице сменяется ужасом. Он крутанул меня, и я ударилась спиной о кирпичную кладку. Теперь я оказалась лицом к пролому, а Джаред заслонял меня своим телом от призрака.

– Ты что тво… – Поперек дыры легла доска, застучал молоток. – Он заколачивает пролом.

У меня перехватило горло. Темнота, воспоминания и ужас навалились на меня разом. Закружилась голова.

Поперек первой доски легла вторая.

– Нет!

Я уперлась в нее руками, налегла что было силы. Дерево содрогалось в такт ударам кувалды. Джаред тоже развернулся лицом к пролому.

Сквозь щели между досками не видно было других призраков, лишь лампочку без абажура да головку кувалды.

Джаред забарабанил кулаками по доскам, но они не поддавались.

– Гвозди не могут держать слишком крепко.

Молоток загнал в дерево еще один гвоздь.

Мне вспомнились болты, сами собой вывинтившиеся из окна на складе. Джаред с Лукасом тогда не могли удержать их на месте, как ни старались.

Может, здесь тоже были не простые гвозди?

Еще одна доска легла поперек проема, и темнота стала непроницаемой. Загрохотал молоток, вгоняя в дерево все новые и новые гвозди. Я считала их.

Тридцать семь.

Столько гвоздей я насчитала к тому моменту, когда был забит последний и мы оказались погребены в стене.

«Он замуровал нас. Он замуровал нас. Он замуровал нас».

Мне казалось, что я кричу, но на самом деле эти слова бились лишь внутри моей черепной коробки.

Я снова была заперта в мамином шкафу, беспомощная и испуганная. Воспоминания нахлынули на меня разом. Темнота, подступающая со всех сторон, вязкая и удушающая. Мое собственное судорожное дыхание. Запах кед ра и нафталина. Гладкое дерево под пальцами.