Александра Айви - Связанные любовью

Не отягощенный никакими переживаниями, Сантьяго вышел на середину комнаты и огляделся с растущим недоумением. Тут стоял узкий топчан, а в углу притулился простой деревянный сундук.

Каменные некрашеные стены и отсутствие личных вещей делали комнату похожей на монашескую келью. Не было даже ковра, чтобы прикрыть холодный мраморный пол.

— Сурово, — пробормотал он.

— Мы не замечали, чтобы Гайус имел склонность к материальным благам, — отметила Нефри, хотя он почувствовал, что и она удивлена убогостью окружавшей их обстановки.

— Да, Гайус всегда предпочитал функциональность красоте, — согласился он. Старый вампир частенько издевался над Сантьяго за любовь к роскоши и утверждал, что его жилье больше подходит изнеженному представителю людского рода, чем смертельно опасному хищнику. — Но он не выступал против элементарного комфорта, — сквозь стиснутые зубы добавил Сантьяго.

— Мы все со временем меняемся.

Он хмыкнул в ответ:

— Хочешь сказать, эволюционируем в сторону высших существ?

Нефри поджала губы, но, как и следовало ожидать, не стала пикироваться.

— Большинство из нас просто делают все возможное, чтобы выжить.

— Глубокая мысль, dulcita [19] Красотка ( исп .). , — пробормотал Сантьяго, открывая дверь гардеробной.

— Иногда истина очень проста.

— Ну, если ты так считаешь… — Перебирая дюжину мантий, висевших в аккуратном ряду, Сантьяго вдруг забыл, что хотел сказать, потому что увидел на узкой полке, приделанной к задней стенке, маленькую шкатулку.

У него слегка задрожали руки, когда он взялся за вещицу, украшенную богатой резьбой. На Сантьяго нахлынуло чувство, от которого он давно пытался избавиться.

Возникшее ощущение ледяной силы и долетевший до него экзотический аромат подсказали, что Нефри подошла и встала рядом. Ее спокойствие и безмятежность подействовали отрезвляюще. Буря чувств, грозившая поглотить его, стала глуше.

— Что это?

Сантьяго держал в руках деревянный ящичек, хранивший на себе следы многих любовных прикосновений.

— Я сам это вырезал для Гайуса как раз незадолго до его ухода, — ответил он необычно низким голосом.

— По-видимому, он очень ценил эту вещь, — мягко сказала Нефри.

Почему?

Почему Гайус с такой любовью относился к подарку и в то же время с такой легкостью отвернулся от сына, который преподнес его?

Покачав головой, Сантьяго открыл шкатулку и страшно удивился, когда увидел спрятанный в ней тяжелый старинный ключ.

— Теперь мне интересно, что он должен открыть.

Отбросив шкатулку на топчан, Сантьяго принялся искать замаскированную дверь. Если есть ключ, значит, должен иметься замок, к которому он подойдет.

Ничего не найдя в гардеробной, он осмотрел пол, подошел к стенам. Пальцы прошлись по гладкому мрамору.

Пришлось признать, что он оказался в тупике. Сантьяго глянул на стоявшую в дверях Нефри, которая наблюдала за ним с видимым неудовольствием.

— Поможешь?

Ее губы превратились в одну линию.

— Ты напоминаешь мне захватчика, который ворвался в чужое жилище. Мне это не нравится.

— Неужели? — Он подошел вплотную и тяжело посмотрел на нее. — А конец мира нравится?

Их взгляды скрестились в молчаливом поединке, потом Нефри зашипела, уступая.

— Не надо было переносить тебя за Завесу.

— Поздно. — Он погладил ее по белой словно алебастр щеке, наслаждаясь прохладой гладкой кожи. — Теперь ты от меня никогда не избавишься.

— Это угроза?

Нефри с холодным равнодушием встретила его горячий взгляд, но не смогла скрыть легкую дрожь удовольствия от его прикосновения.

— Обещание. — У Сантьяго слегка охрип голос.

И снова в ответ эта легкая мучительная дрожь.

Затем Нефри протиснулась мимо него и взмахнула изящной рукой.

— Вот здесь.

От возбуждения у него кругом шла голова. Ему потребовалась пара секунд, чтобы понять, что Нефри указывает на дверь, которая, словно под воздействием магии, вдруг возникла в стене позади топчана.

Нахмурившись, он внимательно разглядывал Нефри. Что-то подобное она уже делала в винном погребе у Сальваторе, когда обнаружила там следы пребывания Кассандры. В тот момент он был слишком озабочен тем, чтобы король оборотней вместе со своим закадычным другом не сожрал их, поэтому было не до вопросов о том, откуда взялась эта неожиданная сила.

Теперь времени было вдоволь.

— Что ты сделала?

Нефри пожала плечами.

— Я отменила все заклятия в комнате.

Она сказала это так обыденно, словно для вампиров не было ничего проще, чем взять и разрушить магическую иллюзию.

— Dios! — проворчал Сантьяго. — Хорошенький фокус!

— Этот действует только рядом со мной, — пояснила она. — И только если тот, кто пользуется магией, накладывает заклятие не очень энергично.

— Весь ваш клан может делать такое?

— Нет, — покачала головой Нефри. — Я единственная.

Он наклонился, не отпуская ее взгляд.

— Потому что ты особенная?

Нефри отступила от него и направилась к топчану, не желая откровенничать.

— Продолжим?

Обычно Сантьяго пользовался моментом чужой слабости.

Но пока Нефри могла с лёгкостью довести его до белого каления, а он не в силах был преодолеть ее холодного отчуждения, ему не хотелось, чтобы она почувствовала в нем слабину. Только силу и только гордость!

Взявшись за топчан, он отодвинул его с дороги, не выпуская из глаз деревянную дверь.

— Как ты думаешь, зачем Гайусу понадобилось скрывать эту дверь?

— Не сомневаюсь, что ты ее откроешь. Вот тогда и узнаешь, — сухо заметила она.

Сантьяго ухмыльнулся, подошел к двери и вложил ключ в бронзовый замок.

— Ты начинаешь понимать меня.

— К сожалению.

Повернув ключ, Сантьяго не ожидал, что дверь сама резко распахнется. За ней находилась еще одна комната.

— Держись за мной, — приказал он, инстинктивно прикрывая спутницу своим телом.

Кто знает, что там скрывается в темноте.

Сантьяго осторожно протиснулся сквозь узкий проем внутрь и застыл на месте.

У него не было слов!

По своим размерам комната превосходила гардеробную со стенами из того же самого мрамора, что и все здесь. Но не было ничего безжизненного в изображенной на стене прекрасной египтянке с длинными черными волосами и темными удлиненными глазами, стоявшей на фоне Великих пирамид.

В ней чувствовалось столько жизненной силы, что Сантьяго наполовину поверил, что еще миг, и она сойдет со стены и приветливо откроет ему объятия.

Его взгляд упал на широкую подставку, на которой в линию выстроились зажженные свечи, а потом переместился на атласное одеяние цвета слоновой кости, аккуратно сложенное поверх легких бальных туфелек, расшитых золотом. Рядом лежало несколько широких золотых браслетов и ожерелье той же работы, которое искрилось огнями в свете свечей.