Лиза Смит - Ярость

— Катрина…

Катрина распалилась.

— О, ты меня так разозлил. И теперь я собираюсь заставить тебя пожалеть, по-настоящему пожалеть. Я знаю, кого я больше всего ненавижу, и это — ты, Стефан. Потому что я любила тебя больше всего. — Она, казалось, восстанавливала контроль над собой, вытирая последние следы слез со своего лица и выпрямляясь с преувеличенным достоинством. — Дамона я не так сильно ненавижу, — сказала Катрина. — Я могла бы даже позволить ему жить. — Ее глаза сузились, и затем расширились, заполненные идеей. Незаметно для других она сказала: — Слушай, Дамон. Ты не такой глупец, как Стефан. Ты знаешь, что к чему на самом деле. Я слышала, как ты говорил это. Я видела поступки, которые ты совершал. Катрина наклонилась вперед. — Я одинока, с тех пор как умер Клаус. Ты можешь составить мне компанию. Все, что ты должен сделать — сказать, что ты любишь меня больше всего. Тогда после того, как я убью их, мы уйдем. Ты можешь даже убить девчонку, если хочешь. Я разрешаю тебе. Что ты думаешь?

«О, Боже», — снова почувствовав тошноту, подумала Елена.

Глаза Дамона смотрели в большие голубые глаза Катрины; он, казалось, изучал ее лицо. И странное веселье вернулось на его лицо.

«О, Боже, нет», — подумала Елена. — «Пожалуйста, нет…».

Дамон медленно улыбнулся.

Елена с тихим ужасом наблюдала за Дамоном. Она знала эту тревожащую улыбку слишком хорошо. Но даже когда у нее упало сердце, в ее голове зародился бесполезный вопрос. Какая разница, что он сделает? Она и Стефан в любом случае умрут. Только для Дамона это имело смысл — спасти себя. И было неправильным ждать, что он пойдет против своей природы.

Она смотрела на эту красивую, капризную улыбку с чувством сожаления за то, каким, возможно, был Дамон.

Катрина заворожено улыбнулась ему.

— Вместе мы будем так счастливы. Как только они умрут, я отпущу тебя. На самом деле я не хотела причинить тебе боль. Просто я разозлилась. — Она вытянула тонкую руку и погладила его щеку. — Прости меня.

— Катрина, — сказал он, все еще улыбаясь.

— Да. — Она наклонилась ближе.

— Катрина…

— Да, Дамон?

— Иди к черту.

Елена вздрогнула от того, что затем произошло, почувствовав яростный наплыв Силы, злобной, необузданной Силы. Она пронзительно закричала, видя изменения в Катрине. Красивое лицо Катрины искажалось и видоизменялось в то, что не было ни человеком, ни животным. Красный свет сверкал в глазах Катрины, когда она напала на Дамона и ее клыки вонзились в его горло.

Из кончиков ее пальцев появились когти, и она вонзила их в истекающую кровью, грудь Дамона, разрывая ее. Елена продолжала кричать, смутно понимая, что боль в ее руках была от борьбы с веревками, которые удерживали ее. Она слышала, что Стефан тоже кричал, но громче всего звучал оглушающий ментальный вопль голоса Катрины.

— Сейчас ты пожалеешь! Сейчас я заставлю тебя пожалеть! Я убью тебя! Я убью тебя! Я убью тебя! Я убью тебя!

Эти слова сами по себе причиняли боль, словно кинжалы, вонзаясь в мозг Елены. Явная Сила этого ошеломила ее, отбросив ее спиной на железные прутья. И возможности избежать этого не было. Это было как эхо, отражающееся от всего вокруг нее, и стучащее в ее голове.

Убью тебя! Убью тебя! Убью тебя!

Елена упала в обморок.

Мередит наклонилась возле тети Джудит в кладовке, пытаясь услышать звуки за дверью. Собаки проникли в подвал; она не была уверена в том, как они это сделали, но судя по окровавленным мордам нескольких собак Мередит подумала, что они прорвались через окна цокольного этажа. Теперь они были за дверьми кладовки, но Мередит не могла сказать, что они делали. Там было слишком тихо. Маргарет, прижимающаяся к Роберту на его коленях, один раз хныкнула.

— Тише, — быстро прошептал Роберт. — Дорогая, все хорошо. Все будет хорошо.

Мередит встретила его испуганные, полные решимости глаза поверх светлых волос Маргарет.

«Мы чуть было не приняли тебя за Другую Силу» — подумала она. Но теперь жалеть об этом, не было времени.

— Где Елена? Она сказала, что будет приглядывать за мной, — сказала Маргарет, ее глаза были большими и серьезными. — Она сказала, что будет заботиться обо мне.

Тетя Джудит накрыла свой рот рукой.

— Она заботится о тебе, — прошептала Мередит. — Просто она послала меня, чтобы сделать это, вот и все. Это правда, — горячо добавила она, и увидела, что легкий укор во взгляде Роберта перерос в недоумение.

За дверью тишина уступила место царапающим и грызущим звукам. Собаки работали над дверью.

Роберт прижал голову Маргарет поближе к своей груди.

Бонни не знала, как долго они защищались. Конечно, часами. Это казалось вечностью. Собаки проникли через кухню и старые деревянные двери черного хода. Тем не менее, пока только около дюжины прошло сквозь горящие костры, которые горели словно баррикады перед этими проходами. И люди с оружием позаботились о большинстве из них.

Но теперь мистер Смоллвуд и его друзья держали пустые винтовки. И у них закончились вещи, которые можно было сжечь.

Немного раньше у Викки случилась истерика. Схватившись за голову, она кричала так, как будто что-то причиняло ей боль. Они пытались успокоить ее и, наконец, Викки упала в обморок.

Бонни подошла к Мэтту, который выглядывал поверх огня через уничтоженную дверь черного хода. Она знала, что он искал не собак, а то, что намного дальше. То, что он не мог увидеть отсюда.

— Ты должен идти, Мэтт, — сказала Бонни. — Ты больше ничего не сможешь сделать. — Он не ответил и даже не обернулся. — Уже почти рассвет, — сказала она. — Может когда рассветет полностью, собаки уйдут. — Но даже когда произнесла это, она знала, что это не было правдой.

Мэтт не ответил. Бонни коснулась его плеча.

— С ней Стефан. Стефан там.

Наконец, Мэтт кивнул и ответил:

— Там Стефан.

Другая фигура, коричневая и рычащая, напала из темноты.

Намного позже Елена постепенно пришла в сознание. Она знала это, потому что она видела не только несколько свечей, зажженных Катриной, но и холодный серый полумрак, который проникал вниз от открытого склепа.

Так же она видела Дамона. Он лежал на полу, его связки были разорваны, как и его одежда. Теперь было достаточно света, чтобы полностью увидеть то, насколько он был изранен, и Елена хотела знать, был ли он все еще жив. Он был достаточно неподвижен, чтобы быть мертвым.

«Дамон?» , — подумала она.

Только после того, как она сделала это, она поняла, что не сказала ни слова. Каким-то образом, вопль Катрины замкнул круг в ее голове, или, возможно, он разбудил что-то скрытое в ней. И без сомнения, помогла кровь Мэтта, давая ей силы, чтобы, наконец, пробудить ее ментальный голос.

Она повернула голову в другую сторону.