Лиза Смит - Дневники вампира: Ярость

Елена шагнула на поляну.

Опавшие листья под ногами смерзлись в коросту. Сгустились сумерки, и, несмотря на утихший шторм, в лесу становилось все холоднее и холоднее.

Елена не чувствовала мороза.

Не заботила ее и темнота. Зрачки расширились и пропускали невидимые для простых смертных частицы света. Ей были хорошо видны две фигуры, борющиеся под большим дубом.

У одного были густые черные кудри, растрепанные ветром. Он был несколько выше противника, и, хотя Елена не могла видеть его лица, она каким-то образом знала, что у него зеленые глаза.

У другого тоже была копна черных волос, но гладких и прямых, как шерсть животного. Он в ярости скалился и своей небрежной грацией напоминал хищника перед прыжком. Глаза у него были черные.

Елена смотрела на них несколько минут, не двигаясь. Она забыла, зачем пришла сюда, зачем эхо их битвы, звучащее в голове, призвало ее. Ярость, ненависть и боль дерущихся были так близко, что оглушали, как и их беззвучные крики. Двое сцепились в смертельной схватке.

«Интересно, — подумала она, — кто победит?» Оба были серьезно ранены, у высокого рука была неестественно вывернута, но несмотря на это, он только что чуть не размазал второго по кривому стволу дуба. Его ярость была так сильна, что Елена слышала ее, чувствовала ее вкус. Она знала, какую невообразимую силу придает ему гнев.

И тут Елена вспомнила, зачем пришла. Как можно было забыть? Он был ранен. Его сознание вызвало ее сюда, обдав волнами бешенства и боли. Она пришла на помощь, потому что принадлежала ему.

Двое, рыча как волки, боролись внизу на промерзшей земле. Елена приблизилась к ним быстро и бесшумно. Кудрявый и зеленоглазый — Стефан, как напомнил ей голос в голове, — был сверху и сжимал горло противника. Елену охватил гнев, гнев и желание защитить.

Она вклинилась между ними.

Елена даже не задумывалась, что у нее может не хватить сил. Нужно было сделать это во что бы то ни стало. Она всем телом отклонилась в сторону, оттаскивая своего пленника. К счастью, Елена сильно задела поврежденную руку противника, опрокинув его навзничь в припорошенную листьями грязь. Затем она стала душить врага сзади.

Нападение застало его врасплох, но до поражения было еще далеко. Он схватил ее за горло, большой палец уперся в трахею.

Елена попыталась вцепиться в руку зубами. Рассудком она не могла этого осмыслить, но тело действовало само. Зубы были оружием, они пронзили плоть до крови.

И все же он был сильнее. Резким движением плеч стряхнул захват, развернулся и повалил ее. Когда он оказался наверху, его лицо исказила звериная ярость. Она зашипела и потянулась ногтями к глазам врага, но тот ударил ее по руке.

Это было самоубийство. Даже раненый, он был намного сильнее: звериный оскал, зубы, уже запятнанные багровым. Он был готов к удару, как кобра, и вдруг остановился, замер над ней, меняясь в лице.

Елена видела, как округлились зеленые глаза. Зрачки, две злые точки, внезапно расширились. Он смотрел на нее так, как будто видел первый раз.

Но почему? Почему он просто не покончил с ней? Железный захват на плече ослабел. Звериная гримаса на его лице сменилась просто удивлением. Он сел, помог подняться ей, заглядывая в лицо.

— Елена, — прошептал он. Голос звучал хрипло. — Елена, это ты?

«Я ли это?» — подумала она.

Это не имело значения. Она бросила взгляд на старый дуб. Второй был все еще здесь, стоял среди огромных корней, задыхаясь, держась за горло рукой, и смотрел на нее бездонными черными глазами, сердито сдвинув брови.

«Не беспокойся, — подумала она. — Я справлюсь с ним. Он глуп». И снова кинулась к зеленоглазому.

— Елена! — закричал тот, когда она сбила его с ног. Он попытался оттолкнуть ее здоровой рукой: — Елена, это я, Стефан, смотри!

Она смотрела. Все, что она видела, — это незащищенную полоску кожи на его шее.

Она снова зашипела, задирая верхнюю губу и показывая ему зубы.

Он замер.

Она почувствовала, как шок на секунду парализовал его, увидела, как потускнел его пристальный взгляд. Стефан побледнел, будто кто-то со всей силы ударил его в живот. Лежа на грязной земле, он слегка тряс головой, словно пытался прийти в себя.

— О нет, — раздался его шепот.

Казалось, он говорил сам с собой, не предполагая, что она может услышать. Попытался погладить ее по щеке, она лязгнула зубами.

— Елена… — прошептал он.

С его лица исчезли последние следы животной ярости и жажды крови, взгляд стал изумленным и обиженным.

И еще в зеленых глазах было горе. Елена воспользовалась паузой, чтобы дотянуться до обнаженной полоски кожи на горле. Он поднял руку, чтобы оттолкнуть ее, но потом опять уронил.

Мгновение он смотрел на нее со страшной болью во взгляде, а затем просто сдался, полностью покорившись ей. Она почувствовала, как его тело перестало сопротивляться. Он лежал на мерзлой земле, в его волосах запутались кусочки дубовых листьев. Его зеленые глаза смотрели куда-то в небо.

«Покончи уже с ним», — сказал утомленный голос в ее сознании.

Елена колебалась всего мгновение. В глазах Стефана было что-то, что будило смутные воспоминания. Лунный свет, комнатка на чердаке… Жаль, воспоминания были слишком размытыми, она не могла ухватить их, любая попытка напрячь память вызывала приступ тошноты.

Этот зеленоглазый, Стефан, должен был умереть, потому что он посмел обидеть того, для кого Елена рождена. Никто не имеет права обидеть его и остаться в живых.

Она со всей силы вонзила зубы в его горло. Внезапно девушка поняла, что делает это не совсем правильно. Она не дотянулась до артерии или вены и злилась на свою неопытность. Вообще кусать кого-то было приятно, но крови было очень мало.

Она в бешенстве повторила попытку. Его тело содрогнулось от боли.

На этот раз получилось гораздо лучше — она попала в вену, хотя и не пробила ее достаточно глубоко — образовалась лишь маленькая ранка, а нужно было распотрошить сосуд, чтобы теплая, густая кровь полилась наружу.

Ее жертва содрогалась, пока она неловко терзала зубами горло. У нее как раз начинало получаться, когда чьи-то руки потащили ее прочь.

Елена зарычала, не разжимая зубов, но ее не отпустили. Одна рука обвилась вокруг талии, другая вцепилась в волосы. Она боролась, впившись зубами и ногтями в свою добычу.

«Оставь его!»

Голос был подобен порыву ледяного ветра. Елена узнала его и перестала сопротивляться. Когда, уже лежа на траве, она повернулась и увидела его, в голове всплыло имя. Дамон. Его звали Дамон. Она смотрела на него, и в ее взгляде были гнев и обида: ей не дали добить жертву. Но еще там была безграничная покорность.