Мария Быстрова - Афера в Темную ночь [litres]

О боги! Какой позор! Невиданный позор для всех регесторок! Ужас! Как можно так не уважать себя?! Тупая овца срамила всех нас! Всю империю! Предлагая себя добровольно! И не важно, по каким причинам решилась на подобное унижение! Уже завтра она пожалеет о содеянном, если вспомнит собственное имя! Впрочем, плевать на малолетку! Но позволить этому уроду Тарэзэсу и дальше насмехаться над всеми нами на нашей земле, напротив дворца его величества?! Кипя от гнева, я поднялась на ноги, сорвала с вешалки шубу. Пусть это неразумно, но как аристократка я не могла бы поступить иначе, ведь никто из собравшихся вокруг зевак-мужчин не спешил прекратить это гнусное шоу! И они тоже хороши!

– Фло! Стой! – крикнула обалдевшая Бланш. – Не ходи туда! Ты что?!

Я уже выскочила на улицу. Даже шубу не застегнула, холодный ветер раздувал ее полы, а снег летел прямо в лицо. Ладони я спрятала в карманах и крепко сжала, ибо их нещадно сводило от магии. Нет, я могу многое стерпеть, как выяснилось недавно, но не такое. Ар-р-р!

Переводчик пытался тянуть время.

– Что вам нужно, мисс?

Готова поклясться, одними губами он произнес: «Проваливайте отсюда, пока не поздно!» Девка всхлипнула, затравленно покосилась на Тарэзэса и оцепенела под его взглядом. Простолюдины вокруг гаденько хихикали, меня едва не затошнило. Стадо! В отдалении я заметила единственного достойно одетого молодого человека, но он как-то побледнел и вдруг заторопился на соседнюю улицу. Разумеется!

– Хочу стать вашей… женщиной, сэр, – выдавила из себя эта овца и жалобно проблеяла: – Пожа-а-алуйста.

Отсюда я уже видела, как слезы катятся по обветренным щекам. А она, наверное, не уродка, слишком худая, но личико чистенькое, глаза большие, только что-то подлый воленстирец не впечатлился, поморщился и скинул купленные варежки с рук.

Шагнув к ней впритык, одним движением он сорвал с нее шаль. Я прибавила ходу. Русые волосы были заплетены в растрепанную косу. Тарэзэс взялся за нее, покрутил в руках и презрительно отбросил. Очевидно, этот товар не соответствовал его вкусу. Тихонько скуля, простолюдинка попыталась опустить голову, но воленстирец ухватил ее за подбородок, заставив смотреть прямо на него. Закончив изучать лицо, он убрал руки и пошел по кругу, придирчиво осматривая фигуру. Грань! Будто лошадь выбирал! Оказавшись за ее спиной, мерзавец неспешно обвел многозначительным взором собравшихся зевак, довольно усмехнулся и в следующую секунду с размаху… шлепнул жертву по заднице. Она взвыла, попыталась схватиться за ягодицы, но тут же получила еще и по рукам, чем изрядно повеселила окружающих.

– Пожа-а-алуйста, не н…надо, – начала заикаться она. – Я все с…сделаю. На-на все гот…това. Только не та-а-ак. П…пожалуйста.

Очередной взрыв смеха. Ничтожные твари! Скоты! Магия вихрилась в ауре. Как можно так низко пасть?! Испепелить всех! И овцу малолетнюю, предлагающую ему себя! И Тарэзэса! И сброд!

Подлец наконец перестал щупать чужой зад через плащ и бросил непонятную фразу своему переводчику. Тот неуверенно замялся, затравленно обернулся, отлынивая от исполнения своих обязанностей. Тогда черный наклонился над ухом девчонки и резко рявкнул на регесторском:

– На колени!

Голос у него оказался хриплым, низким, немного вибрирующим, видимо, из-за отвратительного акцента. Рыдающая идиотка дернулась, как от удара, и рухнула в снег. Мне же оставалось еще несколько человек обойти!

– Если вы хотите быть с господином Тарэзэсом, – едва слышно выдавил переводчик, – то должны поцеловать ему ноги.

Возмущенно пыхтя, я выскочила на пятачок, оцепленный зеваками. Негодяй резко вскинул голову и уставился на меня. Одна секунда, вторая… Узнал. И мгновенно потерял интерес к презренной, бьющейся в истерике идиотке.

– Отойди от нее! – яростно выкрикнула я.

Он все прекрасно понимал. И, разумеется, не спешил исполнять. Дикое любопытство и предвкушение – вот что я прочла на темном, перекошенном ядовитой усмешкой лице. Новая зверюшка пожаловала на его представление, как она поступит?

– Шаг назад, черномазая обезьяна! – Раз уж я нарушила клятые правила безопасности в общении с этим токсичным уродом, оставалось только идти до конца. – Проваливай отсюда! Катись к себе в дикую пустыню и там покупай женщин, измывайся над ними, насилуй, подправляй им память, а наших трогать не смей!

Выглядела я наверняка как безумная. В своей красной шубе нараспашку, с растрепанными белыми волосами, в энергетическим ореоле, злющая! Тарэзэс нехорошо хмыкнул, переступил через валявшуюся у него в ногах девицу и неспешно двинулся навстречу. Плечи его агрессивно расправились, во мраке глаз клубилось желание убивать меня долго и мучительно. Но пугаться ни его массивности, ни красноречивого взора я не собиралась. О да, я нанесла ему сильнейшее оскорбление. Вряд ли надменный зарвавшийся гордец когда-либо слышал о себе унизительную правду. Ну, так пусть послушает! Раз посмел снова насмехаться над регесторками! Волосатый монстр надвигался на меня, толпа в ужасе отхлынула назад, я же не шевелилась. Ничего он мне не сделает. А если попытается, я от него мокрого места не оставлю!

Мы испытывали друг друга взглядами, как звери перед смертельным поединком. У меня по спине струился пот, в ушах бухало, но отступать было никак нельзя! Кто первый дрогнет, тот проиграет зрительную дуэль. Дело принципа, чести! Отвращение и лютая ненависть воленстирца оказывали необычно мощное моральное давление. Чем ближе Тарэзэс подходил, тем сильнее меня пробирала его доминантная варварская энергетика, ослабляла боевой дух, подначивала отступить перед ним. В какой-то момент я перестала дышать.

Он остановился совсем рядом, навис надо мной. Белые белки глаз, белые зубы сверкали на жутком, смуглом лице. Черный как смоль локон упал мне на плечо. Колоссальным усилием воли я выдержала, не отшатнулась.

– Если я захочу, – доверительно и с беспощадной нежностью выдохнул он, – ты не только станешь целовать мне сапоги, но и сожрешь весь снег на этой мостовой, а после вылижешь ее своим языком.

Это было слишком.

Никто никогда не посмел бы сказать регесторской аристократке что-то подобное. Пусть тихо, интимным шепотом, но такое… На неуловимый миг я оторопела, захлебнулась эмоциями, а когда пришла в себя, обнаружила на своей ладони солидного размера огненную боевую сферу. От немыслимой наглости воленстирца бросило в дрожь, внутренние тормоза срывало один за другим, а довольный собой иностранец просто смотрел – провокационно, насмешливо, выжидательно. Предки, я не знаю, как не кинулась на него, собрала последние крупицы выдержки, как-то изобразила спокойствие.

– Это вряд ли, – вытолкала слова из пересохшего горла. – Еще одно оскорбление, и я поджарю твои патлы.