Анна Соломахина - Замороженный король. Убить или влюбить? [СИ]

Король выдохнул. Снова вдохнул и опять выдохнул. Главный маг был прав. Нет, серьёзно, это у него что-то совсем нервы расшалились.

— Не забудь дать мне новый флакон успокоительного эликсира, — процедил он сквозь зубы.

Как бы ни был Раттард удивлён, обсуждать этот вопрос при Хранителе он не стал. Потом, когда они останутся наедине.

— Хорошо, Ваше Величество.

Пока одни обсуждали пикантные детали, Хранитель времени зря не терял: он достал из складок белоснежной хламиды флакон с эликсиром и выпил его, дабы усилить свой и без того проницательный взгляд.

То, что предстало его глазам, казалось невероятным. Во-первых, сияние, несомненно, божественной искры, которое, в отличие от Бернулли, не ослепило его, но заставило слегка прикрыть веки. Во-вторых, истинный облик, видимый им безо всяких дополнительных артефактов, поверг его в глубокий ступор.

Дева оказалась ослепительно прекрасна.

Возможно, сыграл сильный контраст с телом Жардетты, возможно, тому виной сияние искры и личной ауры девушки, но он не сдержал изумлённого вскрика.

— Не может быть!

Но всё это оказалось цветочками по сравнению с теми нитями, которые он случайно уловил, когда переводил взгляд с девушки на короля. Связь. Тонкая, но крепкая. Пока едва видимая.

Судьба? Да, похоже на её нити, которыми она связывает Предназначенных. Пока они слишком слабые, возможно потому, что оба пока не приняли эту связь, а то и вовсе о ней не знают. Но стоит ли об этом говорить?

И как, драх побери, так получилось, что тело одно (причём тело реальное), а истинная суть другая? Не иначе, как божественное вмешательство имеет место быть. Другого объяснения попросту нет, ибо на душе не видно никаких пятен. Она не проклята, а значит, это не был обряд переселения.

Да, сложно. И безумно интересно!

— Крепись, девочка, — прошептал Хранитель прежде чем повернуться к королю и магу.

Ибо он прекрасно знал, кто такой Коннарт ван Хоннар, и как тот относится к женщинам. Лично присутствовал несколько лет назад на суде, где рассматривалось дело о насильственном браке его сестры. Несостоявшимся из-за вмешательства морского дракона.

Да, та ещё история вышла.

— Она благословлена Тарром, — Хранитель тщательно подбирал слова, стараясь обрисовать картину максимально обтекаемо. — Её случай – уникальный. Это точно не обряд по переселению души, она не проклята. Большего мне знать не дано – то тайна вашего Бога.

Изрёк и исчез. Телепортировался обратно на Мидр, пока ему не успели задать лишние вопросы, а также, чтобы дотошно всё записать и хорошенько обдумать. Ибо такой феномен встретился ему впервые.

Король же с магом остались с проблемой один на один. Какими путями и способами они доставили Жардетту в её комнату – история, о которой они никогда никому не расскажут. Потому что не по чину им таким заниматься, но выхода не было.

Следующий флакон с успокоительным эликсиром они распили вместе. Нервы стали у обоих ни к драху.

Елена-Жардетта

Из комнаты я выходила, как революционер на баррикады. В том смысле, что в случае чего готова была отбиваться от нападок, прикрываясь именем Бога. В конце концов, не я виновата, что столько проспала!

Сам музыкальный конкурс меня тоже изрядно волновал, ибо благословение божье – это хорошо, но мне медведь на ухо наступил. На оба уха. Как пить дать провалю!

А мне нельзя сейчас покидать дворец, у меня план нарисовался. Вообще, лучше всего было бы попросту поговорить с королём насчёт медицины. Спокойно сесть, обсудить, наметить план действий. Думаю, если он реально заинтересован в процветании своего государства (а я совершенно точно слышала, что он радеет за справедливость и развитие), то он должен согласиться на моё предложение.

Разумеется, оно будет далеко от брачного. Пусть женится на какой-нибудь высокопоставленной фифе, а я скромненько налажу систему здравоохранения. Может, Тарр Судьбу неправильно понял? Может, тут моего профессионального таланта не хватает?

— Надо же, явилась – не запылилась, — раздалось чьё-то шипение, едва я переступила порог музыкальной комнаты, куда меня проводил вчерашний «лакей».

Оглянувшись, узрела ту самую грымзу, которая убила своей каретой Жардетту. Кулаки автоматически сжались, захотелось применить их по назначению. Еле сдержалась.

— Наконец-то! — воскликнула гранд дама, спеша мне навстречу. — Садись, не стой столбом.

В её взгляде явственно читалось беспокойство. Она дёрнула меня в сторону, пристроив на одну из кушеток. Спрятала за спинами остальных девиц от короля, восседавшего в роскошном кресле у дальней стены.

Судя по его отмороженному виду, чхать он хотел на наши музыкальные таланты.

Вот и как с ним заговорить, если к нему не подобраться, ведь даже сейчас его сопровождает несколько охранников? Это во-первых, а во-вторых его холодный вид никак не добавлял мне оптимизма.

Впрочем, скоро мои мысли сменили направление, ибо в центр большой и в то же время уютной комнаты вышла первая претендентка. Она чинно села на стул, слуга подал ей какой-то струнный инструмент наподобие лютни, все замерли в ожидании. Симпатичная мелодия полилась со струн, тонкие пальцы так и порхали, нагоняя на меня тоску.

И внушая комплекс неполноценности.

Потому что даже в своём нормальном обличии, имея развитую мелкую моторику, я никогда не умела играть. Только оперировать. Ну и шарфик связать, да.

Единственное, что меня хоть немного успокоило – это тонкий, неестественный голос девы. Она пела слишком манерно, слишком напряжённо, чтобы от этого можно было получить удовольствие.

Не Адель.

Впрочем, как и я сама, но, как мне кажется, у меня бы точно лучше получилось. О, точно, буду петь! Потому что, глядя на инструменты, которые стояли, лежали на столах и висели на стенах, я поняла, что ловить тут нечего. Вот если бы был хотя бы бубен…

Вообще, я конечно не великий специалист в музыке, но разглядела, что вон тот полированный ящик явно напоминает фортепиано. А на стене висит нечто похожее на гитару, на одном из столов расположилась скрипка, а на подставке средних размеров арфа. Возможно, формы немного другие, но в целом всё довольно узнаваемо.

Девушки шли одна за другой, демонстрируя довольно бойкую игру, а порой и вполне симпатичный вокал. Песни в основном были о любви, о страданиях, о сердечном томлении и прочих ужасах полового созревания. Б а н а л ь щ и н а. Никакой жизненности как у того же Васьки. Как вспомню последний его опус, так слезу пустить хочется, а не вот это вот всё. Кажется, он тогда на мелодию Расторгуева слова положил:

Отчего так в ОРиИТ ИВЛы шумят?

Для чего ЭКГ мониторы снимают?