Анна Дашевская - Приключения архивариуса

– Синьор Карбони! – в два прыжка я догнал господина в коричневом, уже успевшего дойти до входной двери. – Ещё два вопроса, если позволите!

– Спрашивайте, молодой человек.

– Во-первых, где здесь уборная?

– В середине зала увидите дверь с левой стороны, вам туда. Спуститесь по лестнице, дальше по коридору… Найдёте, словом.

– Во-вторых, нужно как-то отмечать документы, которые берёшь для просмотра?

– Конечно. Практически тот же способ, что и при поиске: прикладываете палец к определённой пометке на бумаге или пергаменте, произносите формулу, назвав своё имя, и на шестьдесят минут никто более на эти бумаги претендовать не может. Формулу знаете?

Я кивнул. В нашем архиве мы пользовались другой, менее устаревшей системой, но этому методу нас тоже обучали. Интересно, а на что он рассчитывал, так торопясь уйти и оставляя меня без информации? Гррр…

– А, ещё вопрос, синьор Карбони! Магическое копирование разрешено?

Он посмотрел на меня с превосходством.

– Конечно, нет, надо заказывать в бюро, вон там, – и кивнул вправо. – Стоимость одного листа – два дуката. Если вас поймают за снятием… э-э-э… реплики любым способом на любой носитель – пожизненно закроют допуск. На этом всё?

Я пожал плечами. В процессе работы у меня может возникнуть ещё сто вопросов, но заносчивый господин секретарь не будет стоять у меня за спиной и помогать. Справлюсь сам, не маленький. Надо воспользоваться дверью в центре зала слева и начинать работать. Интересно, а есть ли у меня с собой наличные, чтобы сделать копию чего-нибудь важного при необходимости?

Проводив взглядом два плаща, свернувшие в переулок слева от дворца, Лавиния повернулась к Торнабуони:

– Где сейчас искать Гвискарди? – спросила она.

– Монсиньора? – поднял брови Джан-Марко. – Даже не соображу сразу. Так… Вечером он наверняка будет на приёме у дожа, в крайнем случае, ты поймаешь его там. Сейчас, в принципе, сиеста, а Гвискарди ею обычно не пренебрегает, так что логичнее всего предположить, что он у себя, в Ка’Тре Фонтани. Но это довольно далеко, пешком быстро не добежишь…

– Коммуникатор?

Торнабуони усмехнулся.

– Как и ты, монсиньор – существо сухопутное, его маготехника рядом с текучей водой работает криво. Я могу отправить ему вестника, но когда Гвискарди ответит – одному ему известно.

– Давай, попробуй, – Лавиния нетерпеливо дёрнула плечом.

Её невыносимо раздражала здешняя неторопливость.

Ответный магвестник прилетел минут через двадцать, и за это время госпожа Редфилд успела известись сама и довести любезного хозяина почти до проклятий. Когда белая птичка ткнулась ему в ладонь и растаяла, Джан-Марко мысленно возблагодарил Великую Матерь и развернул лист. «Жду в Ка’Тре Фонтани через полчаса» – гласила лаконичная записка.

– Пойдем, – вздохнул Торнабуони. – Наша гондола во-он у того причала.

Монсиньор Паоло Гвискарди вкушал кофе со взбитыми сливками. Кофе сопровождался тремя видами сыра – острой горгонзолой с голубой плесенью, нежным, пахнущим грибами и орехами камамбером и сладковатым маасдамом, в больших круглых дырочках которого таились слёзки.

– Госпожа Редфилд, рад новой встрече, – он обошёл столик, на котором был сервирован полдник, и расцеловал Лавинию в обе щеки. – Как прекрасно, что вы нашли время поприсутствовать на этом празднике. Значит, Венеция приняла вас, и вы приняли наш город в своё сердце. Не желаете ли присоединиться?

Лавиния только открыла рот, чтобы сообщить, что совсем недавно плотно пообедала, как поняла вдруг, что да, желает – и этого кофе, наверняка невыносимо сладкого, и сыра, и солёных ореховых крекеров…

– С удовольствием, – сказала она, усаживаясь.

– Ну, а я вас покидаю, дела не ждут, – сказал Джан-Марко уже из-за двери.

________________________________

14 - Искать год две тысячи сто тридцать четвёртый, квенья (один из древнеэльфийских языков)

Когда кофе был допит, а от сыра остались лишь остро пахнущие крошки на доске, Гвискарди вольготно откинулся в кресле и сказал:

– Согласитесь, не только в Галлии научились ценить вкус и наполнять им свободное время.

– Мне кажется, что именно в Венеции доведено до совершенства умение отыскивать среди суеты минуту для отдыха и созерцания, – с любезной улыбкой ответила Лавиния.

– Вы собираетесь сегодня на приём во Дворце дожей?

В ответ она пожала плечами:

– Признаться, я бы сегодня же вернулась домой, но это зависит не только от меня. Нужно разыскать некоторые архивные документы, а ещё – выяснить судьбу нескольких граждан Венеции.

Тут полуприкрытые веки архиепископа поднялись, и гостью пронзил твёрдый испытующий взгляд. Это продолжалось буквально долю мгновения, и кто-то другой мог и не заметить…

– Я могу быть вам полезен? Вас интересуют архивы епархии?

– М-м-м… Возможно, я пока не знаю. Мой помощник работает сейчас в хранилищах Дворца дожей, может статься, там отыщется то, что меня интересует.

Они помолчали, потом Гвискарди хмыкнул и сказал внезапно:

– Знаете что, Лавиния, а давайте мы для разнообразия откроем карты!

– Что вы имеете в виду, монсиньор?

– Обычно мы с вами с удовольствием играем в эту игру – хождение вокруг и около, обмен уколами и цитатами… Но сегодня так жарко, – он демонстративно обмахнулся невесть откуда возникшим в руке веером. – А времени у нас совсем немного. Спросите, что вас интересует, а я так же прямо отвечу.

– А что взамен?

– А взамен… Ну, пустяк какой-нибудь, когда мне – вдруг и если – понадобится ваша помощь. Или, наоборот, помеха.

– Помеха – это особенно интересно, – медленно проговорила Лавиния. – Мне очень жаль, но я не готова подписаться на открытый лист.

– Мы можем оговорить условия, – живо ответил прелат. – Я дам магическую клятву, что не попрошу ничего, противного вашей чести или клятвам роду, стране и государю, ничего, угрожающего вашей жизни и здоровью, или жизни и здоровью ваших близких… Словом, формулировка на ваш вкус.

– Сдаётся мне, эта помощь уже назревает и вот-вот вывалится из мешка…

В ответ Гвискарди только вздохнул, колыхнув животом, обтянутым фиолетовым шёлком рясы.

Встав из кресла, госпожа Редфилд подошла к большому арочному окну, выходящему на Гранд Канал. По случаю жаркого дня все окна были распахнуты настежь, и ветерок лениво шевелил лёгкие занавески. По сверкающей глади канала шла лодка, снабжённая широким гребнем, и собирала лепестки и целые цветки, покачивающиеся на поверхности воды.

– Ну, хорошо, – она повернулась к архиепископу. – Магическая клятва, и я подумаю над формулировкой.

– Сделка?

– Сделка.

– Спрашивайте, госпожа коммандер.

– Меня интересует судьба младенца мужского пола, рождённого пятого ноября две тысячи сто двадцать пятого года Франческой Гритти. По имеющимся у меня сведениям, именно вы приняли участие в судьбе этого ребёнка.