Лора Вайс - Ведьма тебе в помощь [litres]

– А я знаю, – посмотрел на него строго, – замолвите за меня слово перед дочерью. Между нами сейчас имеются некоторые разногласия, которые, по сути, яйца выеденного не стоят, однако для Эльвет они кажутся проблемами эпических масштабов.

– Сделаю все, что в моих силах. Однако спустя десять лет разлуки сложно воздействовать на уже повзрослевшего ребенка. Вы должны это понимать.

– И я понимаю. Но Элли очень привязана к вам, так что даже спустя такой большой срок вы не утратили для нее авторитета.

– Да и вас я совсем не знаю, господин Григер.

– Вам достаточно знать, что я люблю вашу дочь, к тому же финансово состоятелен, умом не обижен, трудолюбив и удостоен множества наград и грамот на обеих своих работах. Элли не прогадала, выбрав меня в мужья.

– Коротко и по существу, – закивал Вереск, пряча ухмылку.

– Именно. А сейчас идемте.

Эльвет открыла дверь, стоило мне поднять руку, чтобы постучать. И не успел ни я, ни Крус слова сказать, как Элли налетела на него, обняла и разрыдалась. Госпожа образцовая мать тоже спустилась, но, понятное дело, проявила максимальную сдержанность.

– Здравствуй, Саламанта, – улыбнулся ей Вереск, продолжая обнимать дочь.

– Здравствуй, – скованно произнесла в ответ. – Живой, смотрю.

– Вполне. Хромаю, правда, но это ерунда.

– На обе ноги, надеюсь, – зло усмехнулась бывшая жена.

– Да нет, только на одну.

– Какая жалость.

– И я рад тебя видеть, дорогая, – прямо-таки развеселился некромант.

Ведьма фыркнула, после чего предпочла оставить нас. Надеюсь, с годами Эльвет не превратится в такое же злобное создание.

– Спасибо, Тайер! – оторвалась от отца маленькая вредина и подбежала ко мне.

– Я выполнил свое обещание, Элли, не более.

– За это и спасибо.

Но обнимать не стала. Обидно.

– Думаю, мне пора оставить вас.

– Куда же вы собрались, господин Григер? – подал голос некромант. – Разве супруги не должны жить вместе? – перевел взгляд на Эльвет. – Или за годы моего отсутствия жизнь настолько изменилась?

– Все еще должны, – скуксилась поганка. – Не желаешь принять душ, дорогой? – и растянула губы в неестественной улыбке.

– Желаю, дорогая, – ответил ей с такой же улыбкой. – Возьмешь мое пальто? А то крючки тут что-то ненадежные.

– Конечно, – приняла пальто, – ступай наверх, я позже присоединюсь.

– Буду ждать.

Все-таки есть польза от папаши. Надо будет проинструктировать его получше. День-другой воспитательной работы – и, глядишь, Эльвет оттает. Еще надо Сюсанну подключить, она на нее хорошо влияет.

Я отправился наверх, чтобы не мешать Элли поговорить с отцом. Им есть что рассказать друг другу. Увы, мне не слишком знакомо чувство отеческой любви. Что отец, что мать были довольно черствы, а когда разъехались и не смогли договориться о том, кто меня будет воспитывать, и вовсе решили не тратить силы и нервы. Единственный положительный пример брака, который я наблюдал, пока рос, – это брак бабушки с дедом, но и тут в определенный момент произошел надлом. Морок победил любовь, и мне тогда подумалось, что любовь настолько слабое и ничем не защищенное чувство, что стремиться к нему бессмысленно.

Оказавшись в комнате Элли, я первым делом сделал глубокий вдох. Здесь пахнет ею. И это самый дурманящий, самый сладкий и желанный запах, который когда-либо доводилось чувствовать.

– Вам тут не рады, – раздалось в тишине.

– Неужели монстр Ньюка Боумана обрел голос? – произнес я, поворачиваясь.

– У меня всегда был голос, варлок Григер, – перед глазами в воздухе зависло нечто, отдаленно напоминающее силуэт разумного существа. – И я не монстр Ньюка Боумана, я его дитя. А имя мое Нуар.

– О нет, дорогой Нуар, ты заблуждаешься, – я приготовился при необходимости нанести упреждающий удар, – дитя – это плод любви. А ты сотворен из крови невинных, и сотворил тебя психопат-чернокнижник. Так что я в курсе, кто ты на самом деле. И если вздумаешь бузить, отвечу незамедлительно.

– Думаете, я представляю угрозу для госпожи Эльвет?

– Именно так я и думаю.

– Она избранная мной хозяйка, я признал ее власть над собой и буду защищать ее до последнего мгновения своего существования. Я буду миролюбив к тем, кого она принимает с открытой душой и сердцем. И беспощаден к тем, кто пожелает причинить ей вред.

– И ты считаешь, это я хочу навредить ей? Притом что являюсь ее законным супругом.

– Вы заставляете госпожу переживать и плакать. Эти чувства не похожи на те, которые дарят людям радость и счастье.

– Видимо, ты еще плохо понимаешь живых людей, Нуар. Что неудивительно, твой создатель не обучил тебя.

– Но обучили другие, кто жил здесь после моего отца.

– Бездомные и прочий асоциальный сброд, вроде наркоманов, воров и мятежников?

– Каждый, кто жил здесь, любил и ненавидел, плакал и смеялся, терпел и порою умирал.

– Хорошо, если ты правильно понял то, что они чувствовали. Ибо умирать можно от болезни, а можно от передоза, плакать можно от обиды, а можно от ненависти к другим, любить можно красиво, а можно безобразно.

– Знайте, варлок Григер, я наблюдаю за вами, – после чего монстр исчез.

О как! Кажется, я его переиграл, один – ноль в мою пользу. А теперь можно и помыться…

Эльвет

Не верю своим глазам! Не верю своему счастью! Он дома! Мой папа! А все, что говорил Григер о годах в тюрьме, оказалось ложью. Отец ни капли не изменился! Кроме того, что постарел и сильно ослаб.

– У меня столько вопросов к тебе! – Я усадила его за стол, налила ему чаю, подала ужин.

– Поверь, у меня не меньше. Но сейчас я просто счастлив.

– А что у тебя с ногой? Почему хромаешь?

– Ничего страшного, Элли, – отмахнулся отец, – тюрьма такое место, где что-нибудь сломать себе дело нехитрое.

– Завтра я достану для тебя трость и приглашу лекаря.

– Не надо лекаря, родная. Он мне не поможет. Это в тюрьме с лекарствами было туговато, другое дело здесь. На свободе я без труда достану все необходимое и быстро поставлю себя на обе ноги, и моргнуть не успеешь. Ты лучше расскажи, как у тебя дела? Как у мамы?

– Ну, я замуж вышла, впрочем, это уже не новость. Профессию получила, правда, в Лютерании. Я швея. И на днях открываю ателье, второе. А мама… у мамы все хорошо. Как мне кажется.

– Швея? – улыбнулся отец. – Очень полезная профессия. Я искренне рад, что ты нашла себя. У нас в семье все были мастеровитыми. Дед Хазарий трудился плотником, мой отец хирургом, я вот… алхимик. – В его глазах мелькнула печаль. – Был им, по крайней мере, пока не заделался варщиком. Но что было, то было. А у мамы совсем все хорошо? В личной жизни тоже?

С ума сойти! После стольких лет, после всего того, что между ними было, он все равно ее любит!