Нэм Иртэк - Замуж по распределению [litres]

Погружение вышло тяжелым, словно омут затягивал, заставляя чувствовать всю тяжесть состояния зиндаррианца. И выбраться уже не представлялось возможным, каждая попытка лишала сил и эмоционального равновесия, столь необходимого при ментальном контакте. Поэтому Алира выбрала иной путь, нырнув глубже, чтобы полностью раствориться и после всплыть на поверхность, слившись с чужим сознанием, став его неотделимой частичкой, совсем крохотной, но прекрасно сознающей происходящее. Мысли прочитать не удалось, но этого уже и не требовалось. Увиденное поразило, показав пылающие нечеловеческой активностью участки, отвечающие за боль, а еще Алира ощутила искреннее сопереживание и желание помочь. Разве могла землянка теперь просто уйти, не оказав помощь?! Все случилось почти инстинктивно, без мыслей о высоком, вроде необходимости не бросать в беде мужа. Просто землянка не могла иначе и потому разделила страдание зиндаррианца, уменьшив тем самым нагрузку на него.

– Зачем? Ну зачем ты сделала это?!

Пришедший в себя через несколько часов Дэвид увидел, что рядом лежит бледная, словно снег на горных пиках, с искусанными в кровь губами его жена. Прошлой ночью связь окрепла, завершив трансформацию и сделав ее тоже зиндаррианкой, во всяком случае, для Дэвида, привязав до последнего вздоха к этой зеленоглазой и поразительно мягкой в душе девушке. И если бы землянка не вмешалась в процесс, сейчас чувствовала бы себя великолепно. Аккуратно сняв одеяло, Дэвид подхватил бесчувственное тело, чтобы отнести в душевую кабину. Теперь требовалось тепло, много. Оно снимало спазмы намного лучше любого лекарства, унося боль и оставляя после себя обновление. Физический контакт прерывать не хотелось, так и ему становилось легче. И, встав вместе со своей ношей под горячую воду, Дэвид вдруг обнаружил, что смотреть на эту женщину приятно, как и сознавать то, что его жена поступила так, как ни одна зиндаррианка до нее. Забрала боль, которую должен был терпеть мужчина, пожалела…

Этот сон был самым волнующим, волшебным и… ужасно неуместным. Голова слегка кружилась, и податливое, словно полимер для лепки, тело реагировало так, как никогда ранее даже на прикосновения Илиодора. Сквозь туман высвечивались, впечатываясь в сознание и навсегда оставаясь в памяти, яркие картины, образы и ощущения. Боль уходила от жгучих прикосновений упругих струй горячей воды, и внутри разливалось тепло, наполняя желанием жить. Синие глаза вновь сияли, рассеивая этот туман, но взгляд никак не желал фокусироваться надолго даже на них. Смещаясь на подбородок с крохотной, почти незаметной ямочкой, по которой стекали капли, сверкая в полумраке и представляясь звездами, он с трудом возвращался к ярким глазам, чтобы вскоре вновь уйти в туман. Даже во сне понимая, что это всего лишь реакция организма и результат того длительного одиночества, которое мучило последний год, Алира не могла не поддаться искушению вновь ощутить мужские прикосновения. Дыхание перехватывало от скользящих движений рук, что всего лишь не позволяли упасть, но так хотелось больше тепла и неги, которая охватывала, вытесняя прочие мысли и желания, кроме одного. И упрямые мужские губы, близкие, четко очерченные, притягивающие взгляд и не замечающие воды, что тихо струилась по ним, не скованная принципами, в этот момент казались невозможно далекими…

Очнувшись, Алира еще долго пыталась унять сердцебиение, радуясь, что зиндаррианец не может видеть ее лица. На узкой кровати она лежала спиной к Дэвиду, который слегка придерживал ее рукой, фиксируя и всего лишь не позволяя упасть, как и во сне, если вдруг снова станет плохо. Последствия своего спонтанного поступка менталистка помнила: боль, забирающая все ресурсы, а после пустота и это странное во всех смыслах видение. Неожиданно ввиду плохого самочувствия и того, что она не планировала реальных брачных отношений с этим вполне приятным, но чужим мужчиной. В сердце оставалось место лишь для одного, но его не было рядом уже давно и еще дольше не будет…

– Проснулась? – Рука зиндаррианца подала признаки жизни, сместившись с талии к плечу, и Алире показалось, что через мгновение ей на всякий случай проверят на шее пульс.

– А ты вообще не спишь, только сознание теряешь? – Алира непроизвольно поморщилась, услышав истерическую нотку в собственном голосе.

– Не в духе? Болезненные ощущения? Это нормально после того, что пришлось перенести. – Зиндаррианца реакция жены, похоже, совсем не отталкивала. – Зачем ты сделала это?

– Что именно? Согласилась выйти замуж? Нам вообще обязательно спать вдвоем на этой постели?

– Уже нет.

Односложный ответ прозвучал, словно удар двери, наглухо закрывшейся и оставившей за собой едва накануне возникшее доверительное отношение. Именно так показалось Алире, но заставить себя повернуться к Дэвиду и сказать что-нибудь нейтрально-примирительное она не могла. Слишком ярким был сон, который все еще заставлял пылать щеки и сбиваться дыхание. Хорошо, что она укутана в одеяло по самое горло и зиндаррианец не может читать мысли. Хотя…

– Что это было? И откуда у тебя настолько сильная ментальная защита? Ты телепат?

– Формирование связи. Дара читать мысли и внушать их у меня нет. Защита для того, чтобы никто другой не мог проникнуть в сознание. У каждого, кто покидает Зиндаррию, такая. Тебе необходимо поесть.

Односложные ответы были неприятно хлесткими, но звучали по делу, поэтому Алира не могла придраться, хотя недовольство внутри все же шевелилось, частично придавленное остатками совести или тем, что так называлось. Тихое шуршание позади, и вот уже зиндаррианец покинул каюту, заставив вздохнуть одновременно от облегчения и расстройства.

– Мистер очевидность! Никогда не была стервой, но, похоже, замужество действительно меняет. – Горько усмехнувшись, Алира приподняла одеяло, чтобы убедиться в отсутствии белья, которое совершенно точно сама не снимала. – Хорошо, что ничего не помню. Значит, раздел и спать уложил? Да, вроде бы еще до того, как полезла ему в голову. Вечно сначала делаю, а потом думаю! Платье жалко, надеюсь, хотя бы не успели утилизировать как потенциально несущее биологическую опасность. Да уж лучше забыть и не надеяться, чтобы потом не разочаровываться.

Даже совсем небольшое движение напоминало о пережитом. Мышцы болели, словно наутро после первой тренировки, как бывало по возвращении с каникул, забитые и ноющие. Есть на самом деле хотелось, но вначале все же желалось увидеть себя полностью на предмет наличия признаков внешнего воздействия, а после уже одеться, перестав ощущать странное чувство неудобства и стыда. Едва сдерживаясь, чтобы не застонать от боли, Алира с трудом поменяла положение тела и села на кровати, слегка покачнувшись. Голова немного кружилась, но уже через пару минут перестала, позволив ощутить себя почти здоровым человеком. Впрочем, радость длилась недолго; стоило попытаться встать, комната вновь поплыла, отчего к горлу подкатила легкая, но все же тошнота. Пришлось вернуться в исходное положение и дождаться стабилизации в явно сошедшем с ума вестибулярном аппарате. Алира вздохнула несколько раз глубоко, прислушалась к себе и вновь поднялась, усилием воли заставив неприятные ощущения отойти на второй план. Но добраться удалось лишь до кресла, теперь стоявшего несколько дальше, чем накануне. Эти два небольших шага дались с огромным трудом, а вымотали так, будто совершила марш-бросок в горы. Хорошо хоть тошнить перестало. И все же пришлось признать, что дойти до кабины санитарного блока, который находился примерно в пяти метрах, точно не представлялось возможным в обозримом будущем.